Юрий Дружников - Парадоксы кампуса Страница 2

Когда едешь по скоростной дороге, кампус обозначен как самостоятельный город. Внутри кампуса своя система транспорта. Для Дейвиса купили пару десятков двухэтажных автобусов в Лондоне, на палубе провезли через Атлантический и Тихий океаны и вверх по реке Сакраменто доставили сюда. Без специального разрешения внутри кампуса можно передвигаться только пешком и на велосипеде. На кампусе своя телефонная система, полиция, пожарные команды, общепит. На каждого служащего (включая меня) приходится в среднем три компьютера.

Кампус - муравейник. Тридцать тысяч велосипедов направляются к нему утром со всего города по проложенным через парки специальным дорожкам, через виадуки и тоннели над и под улицами. Велосипеды обычные, одноколесные, как в цирке, трехколесные и для лежания во время езды - похожие на кровать с педалями. На велосипедах в Дейвисе едят, дремлют, целуются и, говорят, ухитряются зачать детей, хотя сам я этого не видел. Канцлер университета едет на велосипеде, а его секретарша, которая живет далеко, на "Мерседесе". Едут на занятия и на роликовых коньках (на них же выезжают и к доске), и на инвалидных колясках.

Идут лекции, и кампус кажется неживым. Перерыв - и муравейник зашевелился. Тысячи студентов и сотни преподавателей вываливаются на улицу, садятся на велосипеды и перемещаются в другие здания. Лихачей-велосипедистов штрафует полиция за превышение скорости, но за год три-четыре человека оказываются в госпитале. Через десять минут кампус опять замрет, и велосипедные воры получат возможность выбрать самые лучшие велосипеды, которые стоят дороже автомобиля. Но полиция бдит. Она же собирает в конце учебного года сотни брошенных велосипедов и за бесценок продает их на аукционе.

Кто платит, тот не заказывает музыки

Петуха кормят не только за то, что он кукарекает. Писателя держат в университете не только за то, что он пишет. Бернард Шоу как-то сказал: тот, кто способен, творит, кто не способен - учит. Тут считают иначе: кто не способен творить, тот не способен и учить. Знания и опыт из первых рук это принцип. Но надо любить и уметь этим щедро делиться. Кто из писателей в России преподавал? Пушкин прочитал одну лекцию в Московском университете. Гоголь начал курс, заскучал и не справился. В Америке писатели (как и композиторы, и живописцы) - непременная и особо почитаемая частица так называемого академического персонала. Бернард Маламуд и Владимир Набоков расхожие примеры. Биограф Сталина Роберт Такер, американский дипломат, которому отец всех народов с почтением, глядя снизу вверх, пожимал руку, преподавал политические науки. Романист и профессор Техасского университета Майкл Адамс даже написал учебник для студентов "Психика писателя и смысл сочинительства". Как делать драму, у нас на кампусе учат известнейшие авторы мира: это входит в полугодовой ангажемент с ними.

Конечно, лекции именитых гостей стоят дорого. Курту Воннегуту, путешествующему с лекциями из кампуса в кампус, Дейвис заплатил 12 тысяч долларов за 50 минут. Но аудитория была - 12 тысяч студентов и преподавателей, а очереди с вопросами к двум микрофонам вытянулись на улицу.

Университет отрывает писателя от стола и от компьютера. Затягивается окончание книги, незаписанные хорошие мысли (а их не так много) вылетают устно во время лекции, но я люблю весь это процесс. Интересно при этом, что никто не предлагает вам программ курсов лекций и приветствуется новая тематика и новые подходы.

На семинаре по русскому фольклору анализировалось популярное отечественное выражение со словом "мать". Как известно, на чужом языке слушать и произносить брань легко. Но на письменном экзамене выражение это вместе с синонимами требовалось перевести на родной английский, и студентка заявила профессору, что мама ей не разрешает писать такие слова.

- Это ж факт русского быта, - спокойно возразил преподаватель, всемирно известный, между прочим, славист.

Отец девочки оказался крупным чиновником в правительстве штата Калифорния. Он поднял хай на солидном и принципиальном уровне: дескать, чем занимается наша высшая школа, на которую мы отпускаем такие огромные деньги, с трудом вырванные у налогоплательщика в такие экономически трудные времена? Скандал кончился ничем, ибо профессор, не оправдываясь, произнес в ответ два магических слова: академическая свобода.

Свобода, которая в данном контексте именуется академической, на кампусе на первом месте. Администрация университета не может затронуть право профессора исследовать и преподавать то, что он лично считает нужным. Если никакое издательство не согласится издавать спорную, заумную, глупую, бесполезную или даже вредную книгу профессора Икса, университет выделит деньги автору на ее выпуск, не вникая в суть излагаемых доктрин. В этом есть свои плюсы и, конечно, свои минусы, но принцип академической свободы неколебим.

Кстати, уж раз я коснулся матерной темы в связи с академической свободой, спрошу: как вы считаете, важно или нет американским студентам знать русскую ненормативную лексику? У меня был один аспирант, в прошлом военный, который служил в Европе на радиоперехвате разговоров советских военных летчиков между собой и с их наземными службами. Русскую матерщину этот интеллигентный американский мальчик знал лучше меня и объяснял тем, что восемьдесят процентов, если не больше, лексикона советских летчиков составляли выражения из известного американского Словаря русской брани (Dictionary of Russian Obscenities).

Выходит, американцам стратегические планы России без матерщины не понять. Так что же, учить в университете будущих журналистов, дипломатов, политологов, экономистов и, тем более, бизнесменов, собирающихся иметь дело с Россией, ненормативной лексике или не учить? Должны они понимать, куда партнеры посылают друг друга на переговорах?

Свобода преподавания... За шесть лет в Дейвисе никто из администрации не посетил ни моих лекций, ни лекций моих коллег, хотя можно попросить придти к вам даже с видеокамерой, если вы нуждаетесь в совете, как улучшить процесс. Так же свободен и студент в выборе курсов. На неинтересные - не идет, даже если они полезны.

Свобода - и вот, скажем, феминизм заполнил все пустые ячейки, вытесняя другие темы: женская литература - отдельно по всем странам и расам, женская психология, роль женщины в археологии и в самолетостроении, в борьбе за и против в том или ином периоде истории. Для чего женщин нужно во всем выделить из традиционного изучения человека вообще? Зачем делить журналистику, кино, театр на женский и мужской, как туалеты? Если спрашиваешь о целесообразности, ты политически некорректен. Но вообще-то часто дело просто в моде, и со временем этот перекос отрегулируется сам собой.

Идеальный пример вольности на кампусе - советология. Много написано про университетских левых, социалистов, марксистов, тех, кто защищал режим Ленина и Сталина, пионерскую организацию и трудовые лагеря, а заодно и коммунизм как светлое будущее Америки. Недавно читал статью уважаемого мною писателя под названием "Берегись советологов!", где говорится о вреде этих профессоров как консультантов. Но и название, и сама статья получились односторонние: ведь в то же время в тех же университетских издательствах выходили книги противоположных взглядов, которые мы в Москве в мрачное время конспектировали по ночам. Были кампусы с левизной (Беркли) и правые (Дейвис), но и там, и там была и есть свобода полемики, в которой открыто говорится и пишется все. Были массы левых студентов - а сейчас многие студенты выступают против комсомольских замашек американского президента. Нравится это кому-нибудь или нет, но считать огулом всех американских советологов левыми, как делает автор статьи "Берегись советологов!" (и не он один), несправедливо.

Чудесным образом, качаясь влево и вправо, от пользы к бесполезности, занимаясь актуальным и ненужным, американская университетская наука движется вперед. Запретите перекосы, кто-то окажется уполномоченным решать, что нужно и что нет, - и будет знакомая нам, бывшим советским людям, единственно правильная и глубоко порочная система.

За счет будущего

Может быть, основной парадокс американского университета, насколько я понимаю, состоит в том, что это, как ни странно, одновременно очень мобильная и очень стабильная организация. Кампус постоянно совершенствуется каким-то естественным образом, но в нем очень трудно что-либо изменить усилием воли даже могучих и влиятельных умов. В Америке вообще трудно что-либо сделать централизованно: внедрить метрическую систему, провести реформу здравоохранения или образования. Единственное, что быстро происходит, - поступление денег. Или - их отток.

Университеты в последние годы стали беднее. Раньше выделялись огромные суммы специально для приглашения Нобелевских лауреатов во всех областях. Теперь идет утечка видных специалистов: врачей, адвокатов, физиков, которые в фирмах получают вдвое больше. Мой приятель, популярный телесценарист, женившийся, между прочим, на талантливой актрисе из МХАТа, уехал из Дейвиса вместе с женой обратно в Голливуд: заработки несоизмеримые.