Джафар Джабарлы - Девичья башня Страница 2

И порой отражается это

На лице истомлённом её:

То полно оно чувства и света,

То впадает она в забытьё.

Облаков шаловливые тени

Продолжают с луною играть,

И белеет каик в отдаленье,

Прорезая блестящую гладь.

За ладьёю, над водами свесясь,

Наблюдает красавица вновь,

И изогнута, как полумесяц,

И нахмурена девичья бровь.

Но, проникнувшись твёрдым решеньем,

Распрямилась Дурна наконец,

Губы сжала и быстрым движеньем

Обернулась: - Послушай, отец!

Нынче выскажу слово прямое.

Оборвалось меж нами родство.

Я - журавль Хазарского моря,

Ты - стрелок, стерегущий его.

Не томись, надругайся скорее

Надо мною, любви вопреки,

И несчастной Дурне, не жалея,

Оборви, Кантемир, лепестки!

Я противиться страсти не буду:

Пусть узнает весь мир наконец,

Что предался преступному блуду

С низкой дочерью подлый отец...

- О, дитя, я неправ пред тобою,

Чёрным призраком встав на пути.

Но прошу: не печалься душою

И меня, если можешь, прости!

- Поздно, поздно! Что будет - то будет,

И не вырвется жалобы звук.

Пусть рассудят нас вечные судьи,

Мой родитель... о нет, мой супруг!

И пускай заклеймят, презирая,

Святотатственный этот союз,

Но любовь покоряет такая,

И навеки тебе предаюсь!

И, сознанье утратить готова,

Кыз впадает порой в забытьё,

И отрывисто каждое слово.

И растеряны чувства её.

И звучит её речь над Кузгуном,

Словно гурия, скрипку схватив

И смычком ударяя по струнам,

Исторгает любовный порыв.

Но заветную цель вспоминая:

- Слушай, хан!- продолжает Дурна,

Мною хочешь владеть ты, я знаю,

И тебе я останусь верна.

Буду нежить и в полдень, и в полночь,

Сердце вечным огнём пламеня.

Только- просьба! Её ты исполнишь;

Если искренно любишь меня.

И богами и смертными всеми

Произносится имя Иездан,

Но земли не помирится племя

С нашей страстью божественной, хан!

Если хочешь, чтоб стала твоею,

Чтоб исчезли морщины с чела,

Чтоб раба твоя гордую шею

Этой тонкой рукой обняла,

Если полон ко мне ты любовью,

Подыми высоко от земли,

Чтоб людская молва и злословье

Обнажить мой позор не могли,

Схорони за могучей оградой

От укоров тупой клеветы...

Если здесь я останусь,- отрадой

Не блеснут молодые черты.

Так исполни ж любимой желанье!

Видишь этот залив впереди?

Для возлюбленной гордое зданье

В этих синих волнах возведи.

Пусть высокими будут те своды;

Пусть им Каспий лобзает пяту.

И гаремною стражею воды

Охраняют пускай высоту;

Пусть возносятся стройною пальмой

Прямо к звёздам чертоги мои;

Пусть чудесный, воздушный сераль мой

Будет вечным приютом любви.

Наконец, мой родитель вчерашний,

Ныне муж,-несмотря ни на что

Пусть таинственной "Девичьей башней"

Именуется здание то!

Уходи же скорей, мне всё горше,

Всё томительней, сердце в огне...

Возведи мне сераль... До тех пор же,

Берегись, не являйся ко мне!

Кантемир не промолвил ни слова.

Будто юность вернулась к нему.

Повелителен взорами снова,

Он скрывается быстро во тьму.

И к черте побережья туманной

Пристаёт одинокий каик,

И стремится поспешно к желанной

Молодой и прекрасный ашик.

И, приблизившись к трепетной пери,

Он склонился и шепчет:- Аман!

Задержался в пути я, но верю,

Что прощён будет верный джэван.

Но ломает красавица руки

И качает в тоске головой:

- Будь готов к бесконечной разлуке,

Всё погибло, возлюбленный мой!

Нет спасения мне, кроме гроба...

Пощади!

- Не щадит нас судьба...

Два пути есть, но гибельны оба,

И кончается смертью борьба.

Предстоят нам бессонные ночи,

И унылые дни предстоят,

И не может быть доли жесточе,

И земля превращается в ад.

Нам дано было радостей мало,

Разделил нас смертельный самум,

И Дурна, не раскрывшись, увяла,

А удел твой отныне угрюм.

Но надеюсь, не будет причиной

Смерти воина эта беда...

Не томись, не страдай, будь мужчиной,

И забудь обо мне навсегда!

И взглянув на прощание (горе

Отразил этот мертвенный взгляд),

Вся поникла и, шаг свой ускоря,

Покидает красавица сад.

7

Дни за днями текли, многократно

Полный круг совершила луна.

Башня в море возникла. И статна,

И подобна невесте она...

...На высокую кровлю впервые

Поднялась нынче утром Дурна,

И глядит на просторы степные

С любопытством невольным она.

На курганы глядит она с башни,

На могилы далёких времён...

"Ну, а эти сады, эти пашни,

Этот дол - не кладбище ли он?

Горожане и воины эти,

Что мелькают внизу далеко,

Ведь одежды на них не приметя,

С муравьями их спутать легко...

Думы, горе и страсть - только тени.

И оставят ли в мире следы?"

Мысли девы кружатся в смятенье

И летят, словно конь без узды.

Вот столетия мчатся пред нею,

Вот кончина вселенной пред ней,

И последний закат, холодея,

Освещает последних людей...

Но очнулась, глядит - всё уснуло,

Небеса, и Хазар, и страна,

И не слышно ни шума, ни гула,

И морская не блещет волна.

Ночь, завесу держа наготове,

Давит душу, бредёт по земле...

Лишь луна - чаша, полная крови,

Ужасающе рдеет во мгле.

Неизбежность пред ней, как виденье,

И бледны очертанья лица,

И Дурна, в утомленье, в забвенье

Ожидает супруга-отца.

9

Распахнув в нетерпении двери,

Хан на плоскую кровлю вбежал,

Пошатнулась и вздрогнула пери,

Каждый взгляд был, как острый кинжал.

Дочь вонзила зрачки в Кантемира,

Словно копья в окованный щит...

Но молчанье его истомило,

И со страхом он ей говорит:

- На лице твоём нежном тревога...

Как измучена ты и слаба!..

- Но молчит она грустно и строго,

Хоть свершается в сердце борьба.

- Ты прекрасней, чем мог пожелать я,

Ты светило средь малых планет.

Что за скромный наряд?.. Это платье

Узнаю... не ошибся я, нет)

- Это матери платье покойной...

Да, отец мой, догадка верна!

- В нём глядишь ты особенно стройной...

Как на мать ты похожа, Дурна!

- Ты был юн и прекрасен в то время

И в неё без ума был влюблён,

Но, восстав на враждебное племя,

Был в сраженье разбит и пленён...

- Не тревожь, не касайся былого...

- Угрожала несчастному казнь.

Но к темнице глухой и суровой

Мать пришла, презирая боязнь,

- Да, воистину всё это было...

- Но уснул твой свирепый палач,

И темницу она отворила,

И на волю умчались вы вскачь

Хоть была она дочерью хана,

Но тебя полюбила она,

И была Кантемиру желанна,

И была Кантемиру верна.

- Я любил её больше вселенной,

Как люблю и теперь... О, Дурна!

Целый мир ей не будет заменой...

Только ты, только ты ей равна!

- Помнишь топот погони за вами?

Помнишь воинов грозных мечи?

И, как тигром, терзаем словами,

Кантемир умоляет: Молчи!

- Ты терзаешься? Право, не надо!

Разве память - преграда для нас?

Ведь священные эти наряды

Раздерёшь ты бесстыдно сейчас!

- Ныне просьбы, дитя, неуместны...

Иль забыла о клятве в саду?

Пусть такие желанья бесчестны,

Но отсюда теперь не уйду!

Будь верна, как тюрчанка, обету.

Я унизил свой сан пред тобой,

Отдал всё на постройку я эту

И смирил непокорный прибой.

Что же вызовет стыд в Кантемире?

Что погасит желанья мои?

Хоть расчислено всё в этом мире,

Но закона не дашь для любви.

Пусть, нежданною скорбью карая,

Мир потопит слезами беда,

И пускай от народа и края

Не останется здесь ни следа.

Пусть вращенье земли прекратится,

И весь мир превратится в погост,

Страшный суд пусть повсюду творится,

И не станет ни солнца, ни звёзд.

Пусть цветы не смеются в долинах

И повсюду царит тишина,

Пусть планета в пространствах пустынных

Будет адским огнём сожжена,

Пусть огонь разольётся по тверди,

И вселенная станет мертва,

И, пророча пришествие смерти,

Завывает повсюду сова,

Родом тюрок я, клятв не нарушу,

Даже чувствуя вечную ночь,

И ничем не принудишь ты душу

Ненасытную страсть превозмочь!

Не отец пред тобой... Эти годы

Ожидал я одной лишь зари.

Выбирай! У тебя два исхода:

Иль отдайся сейчас, иль умри!

10

- Обещание единоверцу

Я уже разорвала одно:

Обманула я милого сердцу,

И в душе охладелой темно...

Если некогда чувство большое

Гордо правило сердцем твоим,

То теперь, сластолюбец душою,

Ты одним вожделеньем томим.

Я нашла наслажденье в страданьях

И утончены чувства мои,

Ты же - низменной похоти данник

И не знаешь высокой любви.