Викентий Вересаев - Юра Страница 2

Новая няня – старушка, очень религиозная. Раз пришли с прогулки. Мать спрашивает:

– Где ты гулял, сынок?

– Мы гуляли в большом, большом доме. Там Петровна голенького дядю нюхала.

Няня ахнула.

– Что ты, Юра, врешь? Какого я дядю нюхала?

– Да, да! На стенке был дядя голенький нарисован, в простынке. Петровна подошла, рукой возле лица машет и дядю нюхает… А старушки всё баловались: станут на колени и лбом об пол. И Петровна тоже. А я не баловался!

– Что же там еще было?

– Еще два дяди, только совсем как тети, и волосы длинные. В очень красивых платьицах. На платьях много цветов, настоящий сад. Ходили, руками махали и все кричали: оо-оо-ооо!

Шел раз с матерью по лесу. На полянке табун лошадей. Стоят и отмахиваются головами от мух. Юра остановился, долго смотрел.

– Мама, я думал, одни только старушки молятся, а оказывается, и лошадки тоже.

В речи его – постоянная смесь простонародных слов от няни и самых интеллигентных, как «оказывается», – от родителей.

Родителям весьма не нравится, что няня говорит ребенку о боженьке. Строго запретили.

Юре очень понравился «Крокодил» Чуковского. Запомнил из него много звонких стихов, все снова и снова пересматривает картинки, где подвизается гражданин с противной крокодильей мордой, в английском клетчатом пальто.

Любовно называет его «крокодильчик».

Укладывали Юру спать. Он засунул в рот угол простыни. Отец строго сказал:

– Нельзя в рот совать простыню.

– А что можно совать?

– Хлеб, котлету, печенье.

– И конфетку.

– Да, и конфетку.

Все-таки держит простыню во рту. И никакие уговоры отца и матери не помогают. Тогда отец сказал:

– Ну, я скажу крокодильчику. – Снял трубку телефона. – Алло! Тутушка, ты? Позови крокодильчика.

Юра потихоньку вытащил простыню изо рта и сконфуженно стал прислушиваться. Отец спрашивал в телефон:

– Крокодильчик, ты? Юра сует в рот простыню… Нельзя? Я ему говорю, что нельзя, а он не слушается… Юра, крокодильчик сказал, что нельзя простыню совать в рот.

Юра смиренно ответил:

– Я не буду.

Мне было смешно: недоглядели родители! Выгнали боженьку в дверь, а он перекинулся гражданином с крокодильей мордой, облекся в клетчатое пальто и по телефону стал передавать мальчику свои приказы.

Спрашивает отца:

– Кто дождь капает?

– Видал, как губка намокает? Вот так и тучка: намокнет, и тогда из нее начинает капать дождь.

Объяснение Юрку не удовлетворило. Спросил бабушку.

Она долго говорила об испарении, об охлаждении. Юра слушал внимательно, почтительно и ничего не понял. Однако сказал:

– А папа какой глупый! Говорит: оттого, что тучка намокла.

Мать принесла абрикосов. Жадно стал расспрашивать, на чем вырос, кто деревцо посадил.

– Кто лазил на деревцо его поливать?

Мать смеется:

– Он убежден, что нужно влезть на дерево и поливать его сверху.

А я возражаю:

– Юра прав. Вы, ученые люди, вы знаете, что вода нужна именно корням дерева. А нам с Юрой откуда это знать? Цветы поливают сверху, дождик мочит деревья сверху. Почему же и абрикос нужно поливать не сверху?

У Юры была белая, оструганная палка, это была его лошадка; все прогулки он делал на ней верхом. Раз он этой палкой ударил мальчика с соседней дачи. Мать отобрала палку, поставила ее в угол террасы и неделю не давала Юре. Потом с наставлением возвратила.

Через три дня Юра с ревом несет матери на террасу свою палку.

– Ты что?

– На, поставь ее в угол, а то я мальчика побить хочу!

Попадают ему иногда и шлепки. Взгляд на наказание не как на возмездие, а как на неотвратимое последствие дурного поступка.

Плача, кричит матери из садика в окно:

– Мама, возьми меня за руку, дай шлепка: я мальчику плохое слово сказал.

– Юра, отчего ты так тихо идешь? Устал?

– Нет, я не устал, а просто у меня сегодня ноги тихие.

– Мама, каша горячая, прямо мне в сердце попала.

Виктор Гюго писал: «Имейте жалость к русым головкам». Взрослые мало имеют этой жалости. На серьезные вопросы ребенка, потешаясь, дают дурацкие ответы: лгут для временных целей.

– Мама, поедем в зоопарк.

– Нельзя, детка, дождь идет.

– А почему в дождь нельзя?

– В дождь птички и звери бывают сердитые.

– Кусаются?

– Да.

Прояснилось. Поехали в зоопарк. Юра бегал по дорожкам, пытался ловить перелетавших с пруда уток. Вдруг остановился, робко прижался к матери.

– Ты что?

– Дождик пошел.

– Маленький дождик, это ничего.

– Птичка стала кусачая.

– Что ты глупости говоришь!

– А дождик пошел.

Мать прикусила губу.

Крепыш, здоровяк, с звонким голосом и озорными глазами. Мать его – научный работник, умная и талантливая, но у нее циклотимия, и губы, когда молчит, – страдающие. У Юры тоже в губах страдание. И бессознательно, но настойчиво он охраняет маленькую свою душу от ранящих впечатлений.

Рассказываю ему сказку: мама поехала с Юрой за город на автомобиле. Вдруг (страшным голосом) – на дороге большой слон!

Юра поспешно:

– Он хороший!

– Стоит, машет хоботом. Машина дальше не может ехать, остановилась.

Юра настойчиво:

– Он не сердитый!

Мне непонятно: для меня в детстве – чем страшнее, тем интереснее.

Но невольно подчиняюсь.

– Слон говорит: «Не бойтесь меня, а вот я вижу, у вас в машине свободное место. Покатайте моего слоненка».

Юра радостно кричит:

– Покатаем! Садись!

– Поехали дальше со слоненком. Вдруг – трррррр!! Машина свалилась в яму…

– И никого не ушибла!

– Ну, да… Не ушибла. А только яма глубокая. Никак не могут вылезти.

Вдруг видят, сверху заяц смотрит…

Юра торжествует.

– И зайчик нас вытащил!

– Юра, подумай: зайчик маленький. Как он может вытащить?

– Ну что жа?

Приходится устроить так, что зайчик сообщает о беде слону, папа-слон и мама-слониха прибегают и всех вытаскивают из ямы.

И теперь у нас с Юрой выработалась точная, хотя и не формулированная в словах договоренность: в сказке все гармонично, светло, участники – хорошие и несердитые и конец совершенно благополучный.

Плакатный рисунок в газете: по черному откосу поднимается вверх большой грузовик, а под откосом лежит разбившийся автомобиль; колеса валяются отдельно. Около стоит человек и протягивает руку к грузовику.

– Что это такое?

– О! Это очень интересная история!.. Ехал в гору автомобиль. Вдруг слетел в овраг. Колеса сломались. Мимо едет грузовик. Человек кричит: «Дядя! дядя! возьми меня с собой!» Шофер остановился, взял его. Приехали в город. Человек купил новые колеса, поехал назад, починил свою машину и – ууу! Покатил.

Юра слушал с горящими глазами.

– Куда покатил?

– Ну, домой.

– А потом?

– И все.

Рассказ произвел на Юру потрясающее впечатление. Глядя на картинку, он стал пересказывать его сам, потом еще раз заставил меня рассказать, опять пересказывает.

Подошла мать.

– Юра, иди творог есть.

Он нетерпеливо отстранил ее, с одушевлением продолжает рассказывать.

– А тогда он кричит: «Дядя, дядя! Возьми меня с собой!» А колеса на земле, сломанные.

Целую неделю только об этом говорил, показывал всем картинку и рассказывал. Приду я – заставляет рассказывать меня, а когда кончу, каждый раз спрашивает:

– А потом?

Непонятно было, что ему еще нужно «потом»? Один раз я кончил так:

– Приехал домой и сел чай пить.

Юра с огромным удовлетворением повторил:

– И сел чай пить.

И несколько раз повторил:

– И сел чай пить.

В прежней редакции для него не хватало концовки.

– Мама, отчего, когда большие ушибутся или упадут, им не больно?

И вопросы, вопросы без конца – для взрослых смешные и дурацкие, а на деле – говорящие об огромном стремлении осмыслить непонятные явления жизни. Не раз уже, кажется, отмечавшийся, удивительно умный вопрос над ночным горшком:

– Мама, почему из меня всегда льется в горшок только чай, а молоко никогда не льется?

– Бывает гусеница, а зайка? Червячок, а верблюд?

– Юра, ну что ты какие спрашиваешь глупости!

Сейчас же – «глупости». И сейчас же предположение, что ребенок болтает зря, только чтобы болтать. Юра краснеет.

– А как же бывает жук-олень, жук-носорог?

Винкельман замечает: «В детстве мы смотрим на все происходящее вокруг нас как на нечто необычайное». Верно. В детстве мы видим жизнь собственными, не предвзятыми глазами и улавливаем то, что взрослыми совершенно не замечаем.

Юра спросил:

– Почему очень скоро пососать называется поцеловать?

Я был поражен: как верно подмечено! Ведь правда: поцеловать – это коротко пососать. Как мы этого не замечали?

Логика, действующая по своим, совсем отличным от нашей законам. То так умно, что поражаешься, то так глупо, что недоумеваешь. Мать сидела с Юрой на дворе; на дворе – гараж. Машина собралась ехать. Мальчишки бросились цепляться сзади. Бросился и. Юрка. Мать отозвала его. Юра охотно отошел и спросил мать: