Лидия Чарская - Бессмертие Страница 2

— У меня есть рубиновое ожерелье и много тканей голубых и красных…

— У тебя нет бриллиантовой броши, малютка, — смеясь вторить офицер, — но она у тебя будет.

— Да, да будет! — еще радостнее лепечет Ай-Мэ, плохо сознавая, что с ней творится.

— А ты меня за это поцелуешь!

— Да, да поцелую! Конечно, поцелую! — упрямо твердить она и хохочет громче прежнего.

С соседних столиков на них беспокойно поглядывает чопорное немецкое семейство… Но Ай-Мэ все равно до целого мира… Она хохочет во все горло и поминутно выглядывает в сторону столика, где со своими новыми друзьями ужинает Ро. Но он не видит Ай-Мэ… Он так занят своим разговором с четырехглазой, что тоже, как кажется, забывает обо всем окружающем.

Ай-Мэ становится не до смеха.

— Уйду! — тянет она капризно и делается совсем похожей на ребенка. И слаба она как ребенок, хочет встать и не может… Голова кружится, ноги не держать.

— Prete! — говорить гусар своему товарищу.

— Un реи trop pochee, — отвечает тот. И оба хохочут…

VI

— Я ужинала с русскими! Молчание.

— Я пила сладкое вино. Новое молчание… Что же это?..

— Ро! Ро! очнись! забудь о четырехглазой…

И бедняжка Ай-Мэ прыгает на грудь Ро и впивается в его глаза почти безумным взглядом. Но ему все равно… Он равнодушен… Он думаешь столько же о своей Ай-Мэ, сколько о проделках клоуна Боба.

А глаза его блестят и в них, как в книге, читает Ай-Мэ.

— Ро! — отчаянно шепчет она. — Ты думаешь о четырехглазой?

Он не слышит… До боли впиваются острые маленькие зубки в губы Ро.

— Ро, — шепчет она настойчивее, — о чем она тебе говорила?

Тогда он точно просыпается… На его груди как кошка умостилась маленькая женщина…

Жаль, что эта женщина — куколка, его жена. Но когда нет никого, с кем бы он мог поделиться, он поделится с нею… Ему надо говорить о том, чем полна его душа и мысли.

И он говорить.

Говорить о том, что английская девушка обещает ему бессмертие… О том, что когда он Ро Cи-Энг уедет из России, о нем не позабудут… Умрет, и тогда не позабудут…

Четырехглазая слепит его статую… Белую настоящую статую, какую они видели в Токио и которая изображает их императрицу… Эту статую разошлют по всему миру и вся Европа будет любоваться красотой и мускулами великого гимнаста Ро Cи-Энга. И имя его увенчается бессмертием. Четырехглазая обещает ему это бессмертие.

Ай-Мэ слушает его… Глаза ее широко расширены и блестят так, что становятся страшными. Она не верить и не понимает того, что ей говорить Ро. Одно только понимает и чувствует Ай-Мэ.

Для того чтобы стать бессмертным, Ро должен идти в мастерскую четырехглазой и быть с нею все время, пока не окончится работа статуи. И этого она не хочет и не может допустить. Одна мысль об этом наполняет бешенством ее сердечко куколки.

— Ро, — кричит она не своим голосом, — ты не пойдешь, Ро!.. не пойдешь.

— Пойду! — одним словом отвечает Ро, но так решительно, что она не может в нем сомневаться.

Он пойдет к четырехглазой!

Тогда вне себя сжимает она его шею на сколько может больно и шепчет, задыхаясь от любви и злобы.

— Не пойдешь, не пойдешь, Ро!

Она точно безумная. Ее зубы щелкают, как в лихорадке… Все ее маленькое тело бьется и содрогается на его могучей груди. Ее пальцы, как каленые иглы жгут его шею, едва причиняя ему боль.

— Я пойду послезавтра, слышишь ты, куколка? — еще тверже повторяет Ро, еще решительнее его глаза загораются знакомыми Ай-Мэ огоньками бешенства.

— Пусть бьет, пусть убивает, только не ходить к той, — мысленно твердить Ай-Мэ и сильнее обвивается пальцами вокруг его шеи.

Ро Cи-Энгом овладевает порыв ярости. Женщина — раба, женщина — собственность, смеет разговаривать. О!..

Он грубо сбрасывает ее со своей груди и бьет так, что искры сыпятся из глаз бедняжечки Ай-Мэ… Она ликует…

VII

Электричество горит нестерпимо ярко…

Сегодня этот свет болезненно режет глаза Ай-Мэ. Ее тело ноет от вчерашних побоев, но сердце не ноет…

Сердце решило…

Вчера, когда Ро, избивший ее до полусмерти, уснул в их общей широкой номерной постели, Ай-Мэ решила…

Она вынула из висячей походной кумирни всех своих маленьких божков и молилась им и просила…

Просила, чтобы Ро не пошел завтра к четырехглазой, обещавшей ему бессмертие… Просила, чтобы духи света просветили ее кукольный ум и послали ей мысль, как удержать Ро Ci-Энга.

И светлые духи вняли молитве маленькой женщины.

Мысль явилась… блеснула ярко…

Ай-Мэ решила… Она удержит Ро, он не пойдете завтра после репетиции к четырехглазой. Он останется с нею и будет с нею до тех пор… пока…

Ай-Мэ смотрит по-прежнему в кипящий публикой партер.

Вон ненавистная голова в белой шляпе с пером до плеча… Она постоянно в своем кресле. Она улыбается Ро… потому что считает себя высокой и красивой, а ее, Ай-Мэ, маленькой и ничтожной. Она умнеть давать бессмертие, когда Ай-Мэ умеете только любить.

Любить и ласкать…

Этого мало, надо большего. Надо давать бессмертие…

Умей она делать статуи, увековечивать ими имена славных, Ро Cи-Энг не ушел бы от нее никогда…

Ро Cи-Энг…

Куколка смотрит на него и никогда он не кажется ей таким ловким и красивым, как сегодня. Трико оттеняет малейшие изгибы его тела и глаза горят как два громадных полярных солнца… Ай-Мэ смотрит и не может насмотреться на Ро…

Сейчас она выйдет… Сейчас взберется на шесть поставленный на подбородке мужа, сейчас будет балансировать на своей опасной высоте…

Сейчас светлые духи помогут ей не пустить Ро к четырехглазой…

Яркая рампа ударяет ей по глазам нестерпимым светом…

— Быстрей, куколка! — кричит ей по-японски Ро. Он всегда говорить одну и ту же фразу, при начале ее опасных упражнений.

И сегодня говорить то же…

Но Ай-Мэ не надо учить… Она сама знает, что когда делать. Сердца сжимаются при виде ее ловкой, маленькой фигурки, с кошачьей ловкостью взбирающейся по шесту.

Вот она на его вершине… Вот ступает одной ножкой на крошечную площадку… Другая висит на воздухе… Она балансирует ею и обеими крошечными ручонками… Публика отчаянно аплодирует, заглушая звук оркестра… Голова Ро Cи-Энга запрокинута на спину, но Ай-Мэ видит его глаза, сияющие при свете электричества, как два полярных солнца.

Эти глаза сулят ей счастье… Они всегда сулят счастье, пока не удастся трудный номер… Потом они холодные и спокойные и почти не светят ей… Ай-Мэ в минуту соображает все это. Ее охватывает безумие. Не светят ей., так пусть не светят и четырехглазой, по крайней мере сегодня!

— Ты не пойдешь к ней! — отчаянно вскрикиваете она по-японски и, широко взмахнув руками, летит плашмя на деревянный ноль сцены с 3-х саженной высоты.

Светлые духи сделали свое дело… Они научили Ай-Мэ как не отпустить Ро Cи-Энга к рыжей девушке… Но дорого Ай-Мэ платится за это… Чтобы помешать дать бессмертие имени Ро, она отдает свою жизнь…

Но она счастлива… Бесконечно…

Она видит синий океан, и набережную Токио и себя Ай-Мэ с двумя орхидеями у ушей алыми, как пурпур… И его улыбку видит Ай-Мэ, улыбку Ро, прекрасную, как бессмертие… Он тут около… Ее холодеющая рука лежит в его горячих пальцах… Его ухо, силясь расслышать ее умирающий лепет, близко, совсем близко у ее груди..

— О, Ро! — шепчет она в истоме смерти… — О, Ро!.. теперь ты не пойдешь к четырехглазой!