Плащ-палатка - Алексей Назаров Страница 2

Несколько минут понаблюдав за тем, с каким оживлением солдаты играют в карты, Андрей присел на нарах, обулся, надел ремень, после чего встал и оправил гимнастерку. Подойдя к столу, за которым бойцы играли в карты, он сел на стоявший рядом ящик.

– Мужики, а научите меня в карты играть!? У меня и деньги есть. Мне в училище выдали. Всё равно они мне ни к чему…

– Садись, взводный, сейчас мы тебя научим! Ты на фронт и без денег и без штанов приедешь, – засмеявшись, сказал один из бойцов.

– Нельзя командиру без штанов, но сапоги мы ему заменим минут через десять, – сказал другой боец.

– Ну-ка, уймитесь! – грозным басом сказал немолодой усатый сержант, глядя на бойцов и, повернувшись к Андрею, продолжил. – Знаешь что, лейтенант!? Иди-ка ты отсюда. Не умеешь, так и не стоит начинать. Карты это такая зараза – хуже курева, хуже водки. Станция будет, сходи, купи мороженого или конфет. Коли денег не жалко, так лучше папирос купи – нас угостишь.

На станции Андрей купил несколько пачек папирос для усатого сержанта и других курящих бойцов, а также три килограмма конфет для себя и остальных солдат. Сержант, принимая угощение, сказал Андрею:

– Ты, не обижайся на меня, лейтенант. Я дело говорю. Потом, время придет – сам поймешь…

Андрей запомнил слова сержанта на всю жизнь и данный им наказ передал своим детям и внукам, а те – своим. Случаев, убедиться в правоте сержанта, представилось более чем достаточно, особенно в ту пору, когда Андрею довелось командовать штрафным взводом. Это было позже, а сейчас он в новой полушерстяной офицерской гимнастерке с расстёгнутым воротником, на котором алели «кубари» на малиновых петлицах, сидел в компании не курящих сослуживцев и пил чай с конфетами.

После нескольких дней пути состав прибыл в конечный пункт. Погрузившись на автомобили, воинская часть двинулась дальше на северо-запад. Бойцы, сидя в кузовах автомобилей, смотрели по сторонам, но ничего не могли разглядеть, кроме снега, сосен и других деревьев, лишь изредка перемешивающихся с мелким кустарником. Воздух был холодным и сырым, кружила вьюга, засыпая снегом всё вокруг.

По дороге, ведущей сквозь заросли мелкого кустарника, колонна заехала в лес и там остановилась. Послышалась команда: «Покинуть машины!», затем: «Становись!» и «Командиры и политработники ко мне!». Из строя вышли офицеры и выстроились в шеренгу перед основным строем.

Невысокий, коренастый мужчина с гладко выбритым лицом, представившийся командиром полка, заложив руки за спину, расхаживал перед строем офицеров, проводя инструктаж:

– Первые три дня дальше этого леса без разрешения старших командиров не выходить. Одиночные передвижения исключить – маму позвать не успеете, как вас уже будут допрашивать там, за линией фронта, – полковник указал рукой на запад, после чего продолжил. – Вон там, наши основные позиции. Все передвижения только пригнувшись, или ползком, так что бы вас с той стороны видно не было.

Повернувшись лицом к строю, полковник достал из кармана перочинный нож, и с его помощью, вытащил у всех офицеров из петлиц красные эмалевые «кубари» и «шпалы». Знаки различия он тут же отдал владельцам в руки. Закончив это действие, убирая нож в карман, он снова повернулся лицом к строю и, видимо заметив недоумение на лицах офицеров, решил пояснить:

– Никто вас ваших званий не лишает! Кому хочется, нарисуйте себе их химическим карандашом, – достав из сумки-планшета химический карандаш, он демонстративно протянул его строю. – Только эти назад не вешайте. Они бликуют так, что лучшего сигнала вражеским снайперам и придумать сложно. Из предыдущего пополнения восемьдесят процентов командного состава, включая младших командиров убиты снайперами в первый месяц. Шинели офицерские тоже лучше смените на ватники, и петлицы тоже отпорите – слишком приметные они. Тут чем проще выглядишь – тем дольше живешь.

После этих слов Андрей обратил внимание, на то, что на полковнике вместо папахи была обычная шапка, а из-под белого тулупа виднелся воротник его гимнастерки без петлиц и каких-либо знаков различия. Даже сумку-планшет он держал в руках вместо того, чтобы повесить её через плечо. В этот же день все поголовно спороли с гимнастерок петлицы и свернули шинели в скатки. Позже петлицы вернутся на свои места, но они будут уже не малинового цвета, а зеленого, как и знаки различия на них.

Не был исключением и Андрей. Вечером в землянке, при свете керосиновой лампы, он, сняв с себя гимнастерку, спарывал с неё те самые малиновые петлицы. Глядя на это, сидевший напротив командир первого взвода лейтенант Ерёмин сказал:

– Это правильно, Андрюха, что ты их спарываешь. У нас тут иной раз может по две-три недели как бы затишье быть. А получается так, что боёв вроде и нет, ихние снайпера через день, да каждый день нам списки погибших пополняют…

– Тимофей, у нас что, своих снайперов нет? – спросил Андрей.

– Есть. Они тоже своего не упустят. Потом сам всё увидишь, и поймешь, что к чему.

– Ты давно здесь?

– Здесь с осени – как фронт остановили, так тут и сидим. А в армии я с сорокового – я же кадровый.

Дни шли, унося с собой зиму, весну, лето и листки отрывного календаря, висящего на стене землянки. В один из дней Андрей зашел в землянку и, у порога сняв с плеч плащ-палатку, с силой тряхнул ею, сбросив с неё налипший осенний снег. Положив каску на нары, он повесил автомат и плащ-палатку на гвоздь. Сев на свои нары, он левой рукой расстегнул воротник гимнастерки, а правой достал из лежащей на столе пачки папиросу, смял бумажную гильзу и прикурил от протянутой ему спички.

За эти месяцы он стал несравнимо старше того молодого офицера, что прибыл сюда после окончания военного училища. Дело даже не в полинявшей гимнастерке и стоптанных сапогах, и даже не в том, что он стал курить и научился пить водку не морщась. За эти месяцы он увидел слишком много для восемнадцатилетнего парня. Он пережил несколько бомбардировок вражеской авиации и артиллерийских ударов, неоднократно бывал в оборонительных боях и ходил в атаку. Видел смерть своих товарищей и ещё много чего. Он стал намного увереннее себя вести и стал по-другому смотреть на многие вещи.

Затянувшись в очередной раз, он, выпуская клубы сизого табачного дыма, сказал:

– Уж зима бы скорее что ли – всё лучше, чем грязь месить.

– Покуришь, в штаб сходи – вызывали тебя, – сказал Ерёмин.

– Зачем?

– А мне откуда знать?!

Докурив, Андрей затушил окурок, застегнул воротник гимнастерки, накинул плащ-палатку и надел на голову каску. Взяв в левую руку