Сказка-ложь - Андрей Ильин Страница 2

— А с чего нам пушки лить, коли все наше злато там? — дивится Царь.

— Так мы у них взаймы возьмем! Оно, конечно, нам вдвое отдавать придется, но может и не придется. Чужие деньги они слаще своих. Правда окромя денег нам еще придется им каждую пятую пищаль отписать, ну да, мы не обеднеем. А сиволапых, ты, Государь, не слушай — мужичье оно, которое дальше лаптей своих ничего не видит. Им землю пахать, да из-под скотины навоз выгребать, боле они не на что не гожи.

Кивают Бояре шапками бобровыми. А сами в умишке деньги считают. Хороша сделка, много к ладошкам прилипнуть может. А страна точно не обеднеет — большая она.

Ладно, согласился Батюшка-Царь. Может и верно — свой народишко вороватый, а там людишки культурные и замки с засовами, не в пример нашим.

Уволокли из кубышек Царских злато-серебро и меха, что злата дороже. Все выгребли — пустые сундуки остались. Но это политик, это простому люду не понять.

Обратно бояре бумаги привезли.

— А деньги где, как вы обещались? — вопрошает Государь.

— Так вот же они, — указуют бояре, — Это деньги и есть. Каждая бумага, считай сундук золота и печатка вот, с гербом. Мы эту бумажку, как надобно будет, на деньги обменяем. По курсу.

— По какому курсу? Что это за курс такой, и куда и кто по нему дорогу держит?

— То не тот курс. Это курс, где дежентельмены, в кучку собравшись, всякой бумажке свою цену дают. Вот оценят эту бумагу и монет отвалят.

— Сколько?

— Пока немного, пока — рупь с полтиной. Потому как курс ныне они такой положили. Но, наверное, потом каждая сия бумажка два сундука злата стоить будет! Надо только подождать. Это большой наука деньги считать, которой иноземцы хорошо владеют и нас научить могут. Вот мы одного такого привезли, он все враз растолкует.

Поклонился иноземец, шляпой с перьями помахав и коленца отбив.

— Я-я, натюрлих. Так и есть. Бумаги сии надежней брони доспехов, потому что они златом обеспечены, который в нашем хранилище лежит.

— Так это же наше золото! — дивится Царь.

— Я-я. Натурлих. Но лежит оно у нас и, значит, сия бумага с гербом являет из себя очень ценный документ. И ежели вы еще больше злата нам отдадите, то бумага эта вдвое весить будет.

— Так нет у нас больше ничего.

— Это есть большая жалость. Но мы можем брать ваш пенька, меха, самоцветы. И тогда вы станете владеть очень ценный бумага. Все ценнее и ценнее. Что есть очень хороший обмен.

— Надо бы дать, — кивают Бояре, — Это большой экономик, который не всяк понимает, а они очень хорошо, потому как учились в своих университетах, не в пример нам, беспортошным. Они обманывать не станут. Разреши, государь, корабли мехами грузить и по морю-океану им везти.

— Я-я, — говорит иноземец, — Это очень хорош. Меха — хорош. Золото хорош. У меня вам подарок, который по-нашему презент зовут, — И надевает на палец каждого боярина перстень с камнем, — Вы очень правильно делать, что с нами дружить.

— Но пищали? — вспоминает Царь.

— А пищали вам без надобность, потому как мы воевать с вами не хотеть. Мы и так очень богаты, у нас теперь полны подвалы золота и мехов. Мы вам лучше вместо пищалей панталоны дадим, самые новомодные, с пуговками на животе, потому как вы чтобы нужды справить все штаны снимаете, а тут можно пуговку расстегнуть.

И на своих панталонах показывает.

— У вас таких пуговок нет и это будет очень хороший обмен. Манифик.

Бояре на штанцы косятся, и диву даются — а ведь верно, они в штанцах по полминуты ковыряются из терпежа выбиваясь, а тут всего-то пуговку отстегнуть! Ну до чего умны иноземные головы!

— Надобно штанцы брать, а пищали что, наш мужик и с вилами воевать может, ему так даже сподручней.

— Нет, — говорит царь. — Ты мне пищали подай. А в штанцах этих дырочка не нашего размера, защемиться можно.

— Хорошо, — говорит иноземец, — Тогда мы вам пищали и пушки делать станем, если вы ваши кузни нам отпишите и землицу, где руда да уголь хоронятся. Тогда мы их возить не станем, а здесь вам продавать будем, что есть большой эконом. Вашим мужикам без иноземного ума с этим не справиться. Ваш мужичок все на глазок ладит, а мы мерительными линейками мерим и на грифельных дощечках мелом пишем. Это есть большой прогресс, который вы не владеть.

Что поделать, согласился Государь. И стали иноземцы землицу царскую ковырять и руду да уголь продавать.

— А почему так дорого? — удивляется Царь-Батюшка, — Земля наша, мужичье, что ее копает и коим вы полушку в день положили, тоже наши. Отчего так выходит?

— О, это есть сложный вопрос. Мы теперь цену не даем, ее биржа определяет, сколько она скажет, столько и платить надо.

— Какая биржа, что это за зверь такой? — удивляются все.

Ну темный у нас народишко, ничего в экономик не смыслит.

— Биржа, это где люди торговые собираются и криком крича, цену назначают. Кто громче крикнет и больше даст, того и товар.

— И много там такого народу?

— Я и мой приказчик, — говорит иноземец, — Люди ваши премудростям экономик не обучены, вот и приходится самим обходится. Но зато теперь у вас Биржа есть, а это большой прогресс. У всех иноземцев биржи имеются, там даже пуговицу без нее не продать.

— А зачем пуговицу с криком продавать, ежели можно на базаре за полушку сторговать или на иглу сменять, — дивятся все, — Мудрено это, точно не для нашего рыбьего умишка.

— Без биржи нельзя. Теперь вас иноземцы уважать станут и признавать, как себе равных.

Ну может и так. Негоже нашему царству-государству от иноземцев отставать, надобно у них их премудростям учиться и как у них все устроено повторять.

И стало то царство-государство почти как иноземное, с биржами и курсами. Правда, мужик как в лаптях ходил, так в них и ходит. И даже на вторую пару никак наскрести не может. Ну да, что с мужиков взять — разве что еще полушку на поборы государевы. А землицу и босыми ногами топтать можно. Мужик — он ко всему привычный, да и много их, чего жалеть, бабы новых Царю-Батюшке нарожают…

Про большой и малый политик

Собрались как-то иноземцы в круг, судить-рядить про большой политик. Раньше-то у них много чужих земель было, а теперь совсем ничего, потому как сорились они друг с дружкой, да куски всяк к себе рвал. Так разодрались,