Семья как семья - Давид Фонкинос Страница 2

Мне очень хотелось поскорее узнать сюжет моего нового романа. Кто она? Прежде всего, как ее фамилия?

– Жакет, – сказала она.

– Жакет – как жакет?

– Ну да.

– А имя?

– Мадлен.

Итак, Мадлен Жакет. Я на несколько секунд задумался. Такой фамилии мне бы никогда не придумать. Случается, я неделями ищу имя или фамилию персонажа, потому что твердо убежден: звучание влияет на судьбу. Иногда с их помощью я лучше понимаю определенные характеры. Натали не может вести себя так же, как Сабина. Каждый раз я взвешивал «за» и «против». И вот, без всяких размышлений, я встречаю Мадлен Жакет. Преимущество реальности: выигрываешь время.

Хотя… тут имеется и значительный изъян: отсутствие альтернативы. У меня уже есть роман о бабушке и проблемах старости. Неужели я вынужден опять браться за эту тему? Не очень-то радостно, но ведь ничего не остается, кроме как принять все последствия собственного плана. Какой интерес пытаться обойти реальность? Я подумал-подумал и решил: моя встреча с Мадлен неслучайна. Отношения писателя с выдуманным им же сюжетом – это вроде приговора к пожизненному заключению[1].

5

Мадлен прожила в этом квартале сорок два года. Может, я уже где-то и сталкивался с ней, однако ее лицо было мне незнакомо. Правда, я поселился здесь сравнительно недавно, но всегда любил подолгу мерить шагами улицы: это помогает мне думать. Я один из тех, для кого процесс создания книги – нечто вроде освоения новой территории.

Мадлен должна была знать истории многих местных жителей. Она видела, как росли дети и умирали взрослые; она должна была помнить, какие новые торговые заведения появились на месте исчезнувшего книжного магазина. Несомненно, приятно провести всю жизнь на одном и том же месте. То, что я счел бы географической тюрьмой, для других было миром привычных ориентиров, где все знакомо и где чувствуешь себя защищенным. Моя невероятная тяга к бегству часто заставляла меня переезжать (а еще я никогда не снимаю пальто в ресторане). По правде говоря, я не люблю задерживаться в местах, связанных с определенными воспоминаниями; Мадлен же, наоборот, каждый день ступала по следам своего прошлого. Проходя мимо школы, где когда-то учились ее дочери, она, возможно, вспоминала, как они бежали ей навстречу и бросались на шею с криком «мама!».

Мы с ней еще недостаточно сблизились, но разговаривали уже вполне свободно. По-моему, через несколько минут мы оба забыли, что встретились случайно. Это подтверждает очевидную истину: каждый человек любит говорить о себе, каждый – творец собственного романа. Я чувствовал: Мадлен вся зажглась оттого, что может представлять интерес для других. С чего начать? Я не хотел мешать ей выстраивать воспоминания. Она спросила:

– Мне рассказать о детстве?

– Если хотите. Но это не обязательно. Можно начать с чего-нибудь другого.

– …

Она как будто растерялась. Наверно, вести ее по закоулкам прошлого придется мне. Но только я открыл рот, как она повернулась к фотографии на стене.

– Лучше поговорим о Рене, моем муже. Он давно умер, но ему будет приятно, что мы начнем с него.

– Ах так… ну хорошо, – ответил я, мысленно отметив, что мне придется удовлетворить не только живых читателей, но и мертвых.

6

Мадлен вздохнула глубоко, как ныряльщица, словно ее воспоминания прятались глубоко под водой. И начала рассказывать. Они с Рене познакомились в конце 60-х годов на балу пожарных 14 июля. Им с подругой хотелось найти себе партнеров-красавчиков. Но к Мадлен подошел какой-то тщедушный тип. И сразу же растрогал ее – она почувствовала, что этот человек не привык общаться с незнакомцами. Так оно и оказалось. Но должно быть, в тот момент он испытал в теле или в душе что-то необычное и потому решился.

Позже Рене рассказал ей, чем был вызван его порыв. Будто бы она очень походила на актрису Мишель Альфа. Тогда Мадлен ее не знала (как и я). Правда, после войны Мадлен нечасто ходила в кино. В конце концов она увидела фотографию Мишель Альфа в каком-то журнале и удивилась: сходства между ними почти не было, разве что совсем слабое. Но Рене Мадлен казалась почти двойником этой малоизвестной актрисы. Его эмоции были связаны с прошлым, с неким страшным эпизодом военного детства. Мать Рене участвовала в Сопротивлении. Будучи на подозрении у полиции, она прятала маленького сына в кино[2]. Рене было очень страшно, и он старался отвлечься, вглядываясь в лица актеров на экране. Мишель Альфа словно бы стала его могучей защитницей и утешительницей. Прошло больше двадцати лет, и он увидел нечто подобное во взгляде женщины, встреченной на балу пожарных. Мадлен спросила его, как назывался фильм. «Приключение на углу улицы», – ответил Рене. Я поразился – чем не намек на мой план?

Мадлен было тогда тридцать три года. Все ее подруги давно обзавелись семьями. Мадлен решила, что, пожалуй, пора и ей устроить свою судьбу по примеру других благовоспитанных девиц. Она уточнила, что неслучайно употребила эти слова: несколько лет назад в свет вышли «Воспоминания благовоспитанной девицы» Симоны де Бовуар. Мадлен глубоко уважала мужа, но все-таки решила сказать мне правду: в момент замужества она слушалась скорее голоса разума, чем голоса страсти. Так приятно, когда тебя любит надежный и уверенный в своих чувствах человек; так приятно, что можно позабыть о собственных чувствах. Со временем нежность и чуткость Рене победили. Никаких сомнений: Мадлен любила его. Но никогда не пылала рядом с ним испепеляющим огнем первой любви.

* * *

Мадлен на минуту замолчала, видимо никак не решаясь упомянуть историю, заставившую ее страдать. Некоторые раны никогда не заживают, подумал я. Конечно, меня очень заинтересовал намек на некую – возможно, трагическую – страсть. Разумеется, стоило бы пойти по этому следу. Но Мадлен проявила ко мне такое доверие, что я не хотел ее подгонять и выспрашивать о том, о чем она упомянула только вскользь. Она вернется к этому позже. Сейчас я еще не могу говорить о подробностях, которые узнаю лишь спустя несколько дней, но сразу сообщаю, что эта история, связанная со многими треволнениями, займет в рассказе самое важное место.

* * *

А пока что вернемся к Рене. На балу они договорились о следующей встрече. Через несколько месяцев поженились, а