Осколки прошлого - Наталья Брониславовна Медведская Страница 2

– Не плачь, я буду твоим братом.

Ольга вздохнула, положила листок в конверт и отправилась в постель.

Проснулась к обеду, отдохнувшая и выспавшаяся. Обработала изрезанные руки мазью, наклеила на ранки лейкопластырь. С удовольствием, не торопясь, выпила кофе. Утром муж и сын, стараясь не разбудить ее, тихо собирались – один на работу, другой в школу. Занимаясь привычными домашними делами, Ольга вспомнила сон, снившийся время от времени, но смысла которого она не понимала.

Вот она, маленькая девочка, открывает дверь в комнату. В руках у неё букет ромашек. Стоящая у стола женщина кричит на неё и что-то судорожно прячет в бумажный пакет. На столе лежат слепленные пирожки, чуть в стороне в солнечных лучах поблескивают кусочки стекла. Видимо, тётя снова что-то разбила, она такая неловкая.

После этого сна у Ольги всегда болела душа и тревожно ныло сердце. Она никогда не понимала отчего. Совершенно мирный сон: солнечный день, милые полевые цветы, женщина, собирающаяся печь пирожки. Что такого тревожного в этом сне? Тётя!? Ольга отключила пылесос и плюхнулась на диван. Сейчас она поняла, что во сне всегда видела тётю. Из глубины памяти выплыл образ матери. Во второй комнате, куда она собиралась бежать с ромашками, лежала на кровати мама. Прозрачная кожа, синяки под глазами, бледные губы делали её бестелесной и почти неосязаемой. Мама угасала на глазах и однажды просто не проснулась.

Ольга вытерла испарину на лбу, руки дрожали. Вспомнила лицо матери, тётю, старенький дом. Прошлое, словно киношная пленка, отмоталось назад, и на мгновение вернула ей кадры из детства.

***

За ужином Ольга рассказала мужу о свалившемся на них скромном наследстве и увольнении из кафе.

– Ну и правильно, – заявил Максим, уплетая омлет с отбивной. – Была бы шея, а ярмо на неё всегда найдется. Выкрутимся. Моя бригада ещё не закончила класть плитку в школе, а у нас уже есть новый заказ. Можешь отдохнуть сколько захочешь и, не торопясь поискать работу. – Он откинул смоляную чёлку, падающую на глаза, и ласково улыбнулся.

Ольга с нежностью посмотрела на него, машинально отметив, что мужу пора подстричься. Максима она знала всю свою жизнь. Он защищал и оберегал её с самого первого появления в детдоме. Уходя в армию, ей, пятнадцатилетней девчонке, заявил:

– Держись, Олька. Приду со службы, женюсь.

Они и правда поженились, но позже, когда пробивной Максим добился от государства положенных им, выпускникам детдома, однокомнатных квартир. Однушки удалось обменять на трехкомнатную квартиру в центре города. В двадцать лет Ольга родила сына. Сейчас Никита учился в выпускном классе. Он пошёл в отца: такой же крепкий, даже кряжистый, смуглокожий, с иссиня-чёрными волосами и глазами-угольками. Фамилия Снежок, данная Максиму в детдоме, вызывала у всех, кто слышал её в первый раз, улыбку.

Ольга убрала посуду, села с мужем пить чай.

– Если не возражаешь, я съезжу в Антеевку и посмотрю дом.

Максим нахмурился.

– Может, обождёшь чуток, как только освобожусь, поедем вместе. Я не хочу отпускать тебя одну. Или дождись выходных и отправишься с Никитой.

Ольга хмыкнула:

– Макс, я уже большая девочка. Отсюда до деревни километров восемьдесят не больше. Доберусь сначала до села Садовники, а там, если не ходит маршрутка, возьму такси. Да не волнуйся ты так!

***

И вот теперь Ольга шагала по дорожке к дому, сжимая во влажной ладони большой старинный ключ. Четыре года она прожила в этом доме, бегала по этому двору, ходила по комнатам, видела маму. Ольга ничего не знала о своих родных, а тётя оказывается, всё это время находилась здесь. Почему не захотела видеть маленькую племянницу? Что произошло между сестрами? Почему отдала её в детдом? Может, болела, как мама? И у неё, действительно, не хватило сил, смотреть за ребенком?

Ольга вставила ключ в почти амбарный навесной замок. На удивление он легко поддался. Сняла замок с петель и положила на порог. Распахнула дверь. Сердце выпрыгивало из грудной клетки, её охватил страх и почти суеверный ужас. Тёмный коридор напомнил подвал детдома, которым дети пугали друг друга. Она решительно выдохнула и шагнула внутрь. Миновав мрачный коридорчик, попала в кухню. Ольге казалось: сразу узнает комнату из сна, но ничего подобного не случилось. В этой комнате всё было по-другому. Стол стоял у окна, а не посреди комнаты, много места занимала современная кухонная стенка. По левую сторону от входной двери расположилась печь-голландка, такие она видела только в старых фильмах. Чуть дальше дверной проём, занавешенный выгоревшими льняными шторами. Ольга вздрогнула: шторы колыхались, будто кто-то только что проскользнул мимо неё в комнату. Она выругала себя за трусость и глупость. Ну, конечно же, это сквозняк! Входная дверь-то открыта настежь. Заглянула в комнату за шторами – спальня и довольно уютная. Мебельный гарнитур из светлого дерева: низкая кровать с округлой спинкой, сверкающий лаком шифоньер и трюмо с тремя зеркалами. Коричневые шторы и серая от пыли и бесконечных стирок тюль делали окно неопрятным. На полу лежал резко диссонирующий по цвету с мебелью и шторами ярко-красный шерстяной ковер. Ольгу удивило отсутствие фотографий. Одну из стен украшали не работающие ходики в виде средневекового замка. Она оглядела пустые стены комнаты, вернулась в кухню – то же самое. Над столом висел отрывной календарь с последней датой – десятое апреля. Дальше некому стало отрывать листочки. Ольга сняла полотенце, висящее на гвоздике у печи, вытерла пыльный стол и стул. Она собралась остаться на ночь, поэтому нужно хоть немного убраться. Вытащив из сумки ситцевый халат, переоделась. Распахнув окна, впустила в дом свежий воздух. Вытерла пыль на подоконниках, мебели, набрала воды в эмалированную чашку и вымыла пол. Ольга выплеснула грязную воду в траву, вернулась в дом. На пороге кухни замерла от удивления. На ещё влажном полу четко отпечатались пыльные следы босых ног. Может, кто-то вошёл, пока она находилась во дворе? Но мимо неё никто не проходил.

– Кто здесь? – осипшим голосом произнесла Ольга и осторожно, стараясь ступать неслышно, двинулась в спальню. Никого.

Она вернулась на кухню, на столе обнаружился сорванный листок календаря. Ольга недоуменно посмотрела на него. Может, сама машинально сорвала и положила на стол? И тут зазвенели чайные чашки и пара тонких стаканов, лежащих в металлической сушилке. Ольга взвизгнула и от неожиданности подпрыгнула на месте.

– Ой, мамочки! – вырвалось у неё.

Звон моментально стих.

«Не может быть! Я что на самом деле услышала и увидела полтергейст? Или это призрак мамы? А может тётки?» – потрясённо размышляла Ольга.

Она стала настороженно вслушиваться в