Жизнь начерно - Алёна Даль Страница 2

Таня держалась до последнего, чтобы сказать всё по-взрослому – рассудительно и спокойно, но не выдержала и расплакалась, припав к тёплой бабушкиной груди.

– Я, я, – всхлипывала она, – я скрипку в трамвае забыла!

– Скрипку? В трамвае?

– Да-а-а! – уже в голос ревела Таня.

– О, господи! – вздохнула баба Зина. – Я думала, что-то случилось, – она подняла за подбородок заплаканное лицо внучки, и Тата поняла, что бабушка на неё ничуть не сердится. – С тобою всё в порядке? Дома всё хорошо?

Девочка кивала, размазывая по щекам слёзы.

– Ну-ну, хватит реветь, – бабушка гладила девочку по растрёпанной голове тыльной стороной ладони, но мука всё равно осыпалась на воротник. – Подумаешь, скрипка!

Тане на миг показалось, что скрипка никуда и не пропадала, а стоит сейчас за нею, на полу, прямо на полосатом коврике. Девочка покосилась назад, но скрипки там не было.

– Мама-то знает, что ты здесь? – спохватилась баба Зина.

– Нет.

– Ах, незадача. Ладно, я сейчас тебя отведу, – бабушка схватила Танины ладошки в свои большие, горячие от духовки руки. – Ой, да ты совсем замёрзла. Так, сначала греться! Марш на кухню! – скомандовала она и решительно стащила с внучки куртку.

На маленькой бабушкиной кухоньке было тепло и уютно. Тикали ходики. В тесной плошке громоздилось голенастое растение со смешным названием «золотой ус».

Баба Зина спрятала тесто, вымыла руки и поставила на плиту чайник. Перед Таней появилась любимая тарелка с зелёным ободком, доверху наполненная пленительно золотистыми булочками. Сладкий дурман корицы плыл над столом.

Бабушка вытащила из тяжёлого узла на затылке гребень и принялась расчёсывать им спутанные волосы внучки. У неё это получалась совсем не больно. Мама обычно торопилась, злилась на непослушные Танины косы, то и дело выдёргивала волосинки. Таня ойкала, а мама злилась от этого ещё больше. Бабушка скользила по волосам легко и плавно, будто ветерок обдувал голову. Если же встречался узелок – крепко зажимала его между пальцами и терпеливо распутывала. Пока вскипал чайник, Танина коса приняла первозданный утренний вид. Только банты баба Зина не умела завязывать так красиво, как мама. Но Тане этого и не требовалось.

– Ну-ка, давай, грейся! – бабушка поставила перед девочкой чашку с чаем и подвинула ближе тарелку с булочками.

Ничего вкуснее Таня никогда не ела. Булочки были маленькие, на два укуса, сверху – карамельно-хрустящие, с коричными узорами, а внутри мягонькие, как пух. Бабушка не торопила, а только глядела и глядела на внучку тихо, недвижно, с грустью, а может с жалостью, – Таня не очень-то разбиралась в лицах.

– Наелась Таточка? – спросила баба Зина, когда Танины щёки зарумянились. – Я тебе сейчас с собой в мешочек положу. Маму угостишь, папу.

– Не хочу уходить, – насупилась Таня. – Бабуль, а можно я у тебя останусь?

– Таточка, мама волноваться будет. Она ведь не знает, где ты, – бабушка сняла фартук.

– Не пойду! – упрямилась Таня. – Я боюсь, боюсь! – твердила, вцепившись в табуретку.

– Чего ты боишься, Тата? Ещё не так поздно. Я тебя провожу, – бабушка, кряхтя, надевала шерстяную кофту.

– Как я маме про скрипку скажу? – в глазах девочки снова заблестели слёзы.

Бабушкины булочки с чаем оттеснили сегодняшнюю трагедию. Но теперь неотвратимость разговора с мамой выросла перед ней вновь.

– Я сама ей всё объясню, – пообещала бабушка. – А завтра с утра в депо схожу. Там есть уголок забытых вещей. Никуда не денется твоя скрипка. Небось уже лежит там и ждёт, когда за ней придут.

Бабушка с внучкой оделись и вместе вышли в неуютную вечернюю мглу.

По дороге баба Зина рассказывала про танцы под духовой оркестр в этом самом сквере, куда она бегала ещё девчонкой. И даже рассмешила Таню описанием одного танцора, который, чтобы казаться выше, подкладывал под пятки сложенные газеты, а во время Летки-енки они возьми – да вывались! Ботинки-то были отцовские, на два размера больше, чем надо.

Вот и дом. Чем выше поднималась Таня по крутым ступеням, тем медленнее переставляла ноги и тем сильнее вжимала голову в плечи. Даже бабушка Зина обогнала её, хотя дважды останавливалась отдышаться.

Мама стояла в проёме двери – красивая и неприступная.

– Ты где шляешься? – взгляд её был суров и непреклонен. – Ты знаешь, сколько сейчас времени? Занятия закончились два часа назад!

– Погоди, Белла, она у меня была, – вступилась за внучку баба Зина.

– Зинаида Николаевна, я вас не спрашиваю! – еле сдерживая ярость, ответила мама. – Я дочь свою спрашиваю – пусть сама учится отвечать за свои поступки, – она схватила девочку за рукав куртки и рывком втащила в дом.

Баба Зина проворно нырнула следом.

– Где ты была? Отвечай!

– У бабушки, – испуганно пролепетала девочка.

– Да у меня она была, у меня! – в сердцах воскликнула баба Зина. – Скрипку в трамвае забыла. Переживает очень.

– Что-о-о? Скрипку? – закричала мама. – Переживает? Да вы посмотри на неё – не переживает она, а издевается надо мной! Ты знаешь, сколько я за эту скрипку отвалила? – мамино лицо исказилось и стало неузнаваемым. – Знаешь, сколько ждала, пока дяди Витин сын вырастет из неё? Как волновалась, чтобы эту скрипку Гринёвы не увели? Да что я говорю! Кому я говорю! – Белла развернулась вихрем и бросилась прочь, вглубь квартиры.

Бабушка скинула боты, начала суетливо раздевать Таню, но девочка вырвалась и побежала вслед за матерью.

– Мамочка, я, я, я…

– Что ты якаешь как ишак? – оборвала её женщина. – Слушать противно. Глаза б мои на тебя не глядели! Непутёвая, вся в отца.

– Ничего, ничего, она сейчас остынет, – шептала бабушка, переобувая окаменевшую Таню в тапочки. – Ты на неё не обижайся, наверное, на работе устала.

– Беллочка, не волнуйся! Я завтра прямо с утра пойду в депо, верну скрипку, – баба Зина изо всех сил старалась восстановить мир в семье. – Только прошу тебя, не ругай Тату, она ведь нечаянно, она ребёнок, – добавила тихо, чтобы не слышала внучка.

– Носитесь все со своей Татой, как с писаной торбой! Хоть бы кто меня пожалел! Сколько сил я в неё вложила, сколько труда, заботы. А она, неблагодарная…

– Но это всего лишь скрипка. Кому она нужна? Найдётся!

– Что за чушь вы несёте! – нервно рассмеялась Белла. – Всего лишь скрипка, говорите? Да эта скрипка… она стоит… Если Таньку не ругать, она и голову свою потеряет! – женщина решительно затянула пояс халата. – Вот что: отправляйтесь-ка вы лучше домой, Зинаида Николаевна! Как-нибудь сама разберусь, как свою дочь воспитывать. Без вашей помощи. Вы своё уже отвоспитывали!

Она схватила бабу Зину за пальто и, не