Почти 15 лет - Микита Франко Страница 2

- Да я не…

- Аутист, психопат, кто дальше? Не надоело перебирать диагнозы?

- Они ведь не безосновательны.

Слава замолчал. Его мягкие черты лица неожиданно заострились и даже ямочка, проявившаяся вдруг на щеке, дыхнула холодом.

Лев, выдержав этот холод, повторил:

- Давай просто признаем, что они не безосновательны.

Слава качнул головой.

- Я уеду отсюда, - сообщил он бесцветно. – Если хочешь, можешь поехать с нами.

Лев помнил, что его тогда поразило больше всего: не безапелляционное заявление Славы об отъезде и даже не то, как спокойно он поставил Льва перед фактом, как перед неизбежным. Больше всего поразило что он, Лев, потратив на Мики вот уже семь лет своей жизни, ничего не может этому возразить. У него нет никакого права ему возражать. И тогда, кажется, он тоже подумал: а в другой стране оно бы было.

Теперь, три года спустя, они сидели в такси, плетущемся по новосибирским пробкам в Толмачево. Лев почти верил, что хочет этого также сильно, как Слава. Он тоже ехал туда за правами: там, где у них будет официальный брак, там, где их признают полноправными родителями, там, где он перестанет быть папой, которого никому нельзя показывать, он, наконец, почувствует себя частью семьи. Вклинится в эти кровные узы хотя бы юридически.

Время от времени предвкушение от переезда сменялось тревогой: кажется, я всё это уже где-то видел.

Ты опять побежал от одиночества. И опять не в ту сторону.

Заткнись.

Мы там уже были.

Заткнись.

Лев посмотрел на Славу через зеркало заднего вида. Чепуха какая, сейчас всё по-другому: он взрослый, он его любит, они всё продумали…

Только ты тот же самый.

Заткнись.

А над Толмачёво, тем временем, сгущались тучи. Рейс перенесут на час из-за грозы: ещё один час, который Лев проведёт, гоняя по кругу свою неаккуратно брошенную реплику: «Можно будет передумать в аэропорту».

Почти 15 лет. Слава [2]

- Слава! Слава! Слава!

Под ухом не переставая звенел детский голосок.

- Слава! Слава! Слава! Хочешь расскажу про Незер?

Капучино медленно, капля за каплей, наполнял бумажный стаканчик. Устало подперев плечом аппарат с кофе, Слава мысленно поторапливал допотопную машину.

Позади остался пятичасовой перелёт, а впереди маячили незабываемые девять часов на борту: и, помня, как прошли предыдущие пять, Слава надеялся, что дети достаточно устали, чтобы просто вырубиться и не трепать ему нервы.

Но Ваня уставшим не выглядел.

- Ну Слава! – мальчик ещё три раза туда-сюда проскакал мимо. – Ну, хочешь расскажу про Незер?

- Расскажи, - не слишком заинтересованно откликнулся тот.

Ваня просиял.

- Это нижний мир, там моря из лавы и души мертвецов, типа как ад, прикинь?

- Ага.

- А знаешь, как туда можно попасть?

- В ад?

- Ага!

«Думаю, воспитывать тебя с другим мужчиной для этого достаточно», - с усмешкой подумал Слава, а сам спросил:

- Как?

- Нужно построить портал из обсидиана и поджечь его!

- Ну ничего себе!

Он ничего не понял. Ваня наматывал край футболки на указательный палец и захлебывался от слов:

- Мне больше всего нравится Нижний мир, потому что там кучу всего можно достать, типа кварца для крафта, или огненные стержни, чтобы варить зелья, и с ними ещё, тем более, можно попасть в космос, ну типа космос, он называется Край, и ещё там есть незерит, чтобы делать инструменты и броню, и вообще куча всего!

Аллилуйя. Стаканчик с кофе наполнился до краев. Слава, прихватив его, направился к мягким диванам, а Ваня засеменил следом, тараторя без остановки:

- Там есть два вида лесов, в одном спаунятся хоглины и пиглины, а в другом живут жители Края, и там ещё можно найти базальтовые дельты, они из базальта и чернокамня, это типа выдуманный камень, как типа булыжник…

«Лучше бы ты так в школе учился», - думал Слава, время от времени кивая и поддакивая.

В лаунж-зоне, такой же измотанный, как сам Слава, откинувшись на кожаную спинку и прикрыв глаза, сидел Лев. Чтобы сгладить ожидания трёхчасовой пересадки, они заплатили за VIP-зал и теперь, заняв сразу два мягких дивана (на одном из них ещё несколько минут назад возлежал Мики), ждали начала регистрации на рейс Сеул-Ванкувер.

Слава сел рядом с будущим мужем, приобнял его свободной рукой – голова Льва тут же переместилась со спинки на Славино плечо. Отпив кофе, Слава, оглядевшись по сторонам, спросил:

- Где Мики?

- Ушёл куда-то, - нехотя ответил Лев.

- Ты не спросил куда?

Тот повёл плечом, как бы отмахиваясь:

- А куда он денется? У меня его паспорт. Он у нас в рабстве.

Слава посмеялся, а Ваня, на секунду присев на краешек, бросил ревностный взгляд на родителей, снова вскочил и подлетел к ним: залез под Славину руку (ту, что сжимала стаканчик с кофе) и сообщил:

- Я тоже хочу обнимашки!

Слава, едва не облив Ваню, с раздражением проговорил:

- Ваня, осторожней! У меня горячий кофе!

Мальчик, мигнув, выбрался из-под его руки и снова отсел на краешек. Он растерянно заморгал, а грудная клетка под футболкой с изображением кубических героев Майнкрафта заходила туда-сюда. Слава, ощутив болезненный укол вины, отставил стаканчик на журнальный столик и, протянув руку к Ване, примирительно сказал: - Давай обнимемся.

Тот мотнул головой: мол, не надо уже. Слава вздохнул:

- Я просто испугался, что обожгу тебя.

Ваня, засопев, буркнул, вставая с дивана:

- Поищу Мики…

Слава с тяжелым чувством на сердце посмотрел в след поникшей спине. Ну вот: опять на всех любви не хватило.

Ваня его беспокоил. В их семье ни один из детей не оправдал ожиданий: они думали, что Мики будет проще, а Ваня – сложнее, но всё сложилось с точностью да наоборот. За год жизни в семье детдомовский Ваня перестал материться в присутствии взрослых, стал ручным любителем обнимашек и оформился в забавного ребёнка с безобидными причудами. Чего нельзя сказать о домашнем мальчике Мики, который, взрослея, всё больше поражал размахом своих проблем: казалось, в его голове проводится ежегодное состязание тараканов в спринтерской гонке. Неконтролируемая агрессия, суицидальные мысли, депрессия… Что дальше?

- От него кто-нибудь залетит, - с тревогой говорил он Льву, когда их четырнадцатилетний сын пришёл домой с засосами на шее. – От него точно кто-нибудь залетит. Это логичное продолжение всего, что мы уже пережили.

Через пару месяцев тревога несколько развеялась, когда Лев поведал, как невовремя вернулся домой