Пантелеймон Романов - Рассказы Страница 20

- Эй, ты чево там шляешься? Что тебе надо? - крикнул на него малый.

- Мне, батюшка, на луг тут поближе где-нибудь пройтить,- ответил мужичок, остановившись и не сразу поняв, откуда ему кричат.

- Проходи, проходи, да в другой раз не попадайся... Вишь, черти,- на луг ему пройтить. Он пройдет, а на утро - глядишь, яблоня обтрясена.

- Вот из-за этого не дай бог,- сказал мужичок, варивший кашу; он, сморщившись, попробовал с ложки горячей жижи и, выплеснув остатки на траву, продолжал: - из-за этого и, не дай бог, ночи не спишь, а днем только и знаешь, что по сторонам смотришь, да всего боишься: то, думаешь, как бы град не пошел да мальчишки не забрались. Он, может, и украдет-то всего десяток, а у тебя все сердце перевертывается, удавить его готов.

- За свое всегда так-то трясешься,- сказал прохожий, постукивая палочкой по лаптю.- Иначе и нельзя. Потому ты сидишь, вот, пот льешь, а другой спины не гнул, поту не лил, а придет и сграбастает.

- А у самих, у окаянных, руки отсохли - посадить яблоню или, скажем, сливу. Ведь дело нехитрое: сунул в землю прививок, глядишь, через три года на нем уж яблоки. А то все готовое да чужое подцапать.

- А оттого, что все потакают. Стащишь его в волость, сутки там продержат и отпускают,- его бы сукина сына в строге сгноить, чтобы к чужому рук не протягивал,- сказал мужик с трубочкой.

- А вот подойдет съемка,- продолжал кашевар,- ведь сколько эти черти окаянные пожрут! Он налопается, это мало, да еще пойдет надкусывать да бросать.

- А там еще всякие кумовья будут приходить. Тому дай, другому дай, пропади они пропадом. У тебя, говорит, много. Из чужих рук всегда много кажется. У, сволочи, чтоб они подохли, господи батюшка, прости мое согрешение.

- Теперь, чем ближе к съемке, тем хуже,- сказал мужик с трубочкой.- Забор плоховат. При помещике, конечно, народ не такой разбойник был, а теперь нешто так надо огораживать? Вот капиталу нету. Мы уж гвоздей набили. Все какой-нибудь брюхо распорет, тогда другой раз не полезет.

- Да и собак хороших надо бы достать. Вот кабы таких раздобыть, как прежнего барина, вот тут и кумовья бы задумались в сад иттить яблок просить.

- Собака родства не знает,- отозвался прохожий, подмигнув.

- Пустить бы на проволоке через весь сад да в голоде держать, чтобы лютей зверя были,- вот бы тогда...- говорил кашевар с мечтательной улыбкой, грозя кулаком в пространство.

- Первый сорт был бы... Ну, прощевайте пока,- сказал прохожий и пошел.

Сначала около шалаша было тихо. Потом послышался крик:

- Ай-яй-яй, держи!..

За криком выстрел и бабий голос:

- Злодеи! Ироды! Когда на вас чума, на окаянных придет, чтоб вы околели!

И голос малого:

- Все кишки вам, дьяволам, выпотрошу. Охотники на чужое лезть.

А потом уже около шалаша:

- На бегу стрелял - ниже взяло...

СИНЯЯ КУРТКА

Перед самыми выборами в земельный комитет приехал какой-то человек в синей куртке и лаковых сапогах с большими усами и бритым круглым подбородком.

Он пришел на выборы в школу, и все, недоброжелательно косясь на него, спрашивали друг у друга:

- Чей-то такой?

- Да, говорят, Андреев сын, что выписался из общества лет двадцать назад и уехал в Севастополь.

- Кум из слободки его встречал там. Вроде как в жандармах, говорит, служил.

- Похоже на то. Куртка-то синяя.

- Там его знают, что он за птица, жить нельзя, вот он и прилетел сюда.

- Ну, да у нас долго не заживется.

- Много этих прощелыг шляется. Лучше бы ноги поскорей уносил отсюда.

Приезжий что-то говорил с лавочником, председателем совета, стоя у окна в передней части школы, где стоял стол для президиума совета. Все молчали и следили за ним подозрительными и недоброжелательными взглядами.

- По усам видно, с какого чердака кот,- сказал кто-то.

- Главное дело - куртка синяя. Синего сукна, окромя жандармов, никто не носил.

- Петлички спорол и думает провести. Нет, брат, не на простачков напал.

Вдруг все повернули головы: к председательскому столу подошел незнакомец, постучал карандашом, как бы требуя тишины, и с минуту постоял в ожидании полного успокоения, посмотрел рассеянно на отдушник, на стенные часы, потом на свои часы, вынув их из жилетного кармана.

Наступила полная тишина. Взгляды всех обратились на незнакомца.

- Ровно к присяге собрался приводить,- сказал сзади негромкий голос: взять бы его да от стола в три шеи...

- Товарищи! - раздался громкий, спокойный и уверенный голос незнакомца,- я потребую на пять минут вашего внимания, и затем мы приступим к выборам.

Задние толпой подвинулись вперед и тесным полукругом без шапок, как перед чтением манифеста, остановились перед столом.

- Я здесь родился, вырос, ваш земляк и вот теперь приехал поработать на родине. В такое трудное время каждый обязан.

- Бреши, бреши...- сказал сзади негромко кузнец.

- Принимаете вы меня в свое общество?

Мужики хотели было промолчать, но так как незнакомец, говоря это, остановился взглядом на Федоре, стоявшем в полушубке с прорванным плечом, тот, почти против воли, потому что как-то неловко было не ответить, раз к нему обращаются, сказал неохотно:

- Что ж, милости просим.

- Отчего же не принять...- сказали остальные уже совершенно против воли и только потому, что один сказал и молчать было неудобно. Даже кузнец, который от печки в ярости погрозил кулаком Федору, и тот сказал:

- Очень даже рады будем...

- Вот у вас затевается земельный комитет. Дело для вас новое, и я не откажусь помочь.

- Убирайся ты к черту лучше, пока есть время,- проворчал опять кузнец так, что ближние оглянулись на него.

- Много таких помощников...- сказал угрюмо печник, обращаясь к шорнику, с которым они оба жались на уголке лавки.

Рядом с незнакомцем стал лавочник.

- Предлагаю собранию кандидатуру товарища Ломова на должность председателя комитета.

- Просим...- неожиданно вырвалось у Федора, и он, испуганно оглянувшись на кузнеца, махнул рукой и сел на дальнюю лавку.

- Вот дьявол-то! - сказал кузнец и почти со злобой крикнул:

- Просим.

Федор со своей лавки увидел уже несколько кулаков.

- Его с первого слова надо бы по шеям отсюда гнать, а они голос за него подают,- сказал шорник печнику, который совсем нехотя сказал свое "просим" и теперь с ненавистью поглядывал на Федора.

- Да что ж там говорить: синяя куртка, дело ясное.

- Вишь, словно начальство какое... карандашом еще стучит,- говорили в дальнем углу.

- Привык командовать-то...

- У нас не покомандует,- сказал Андрюшка, сидя на лавке, спиной к столу, около Федора, которого он взялся караулить.

- Товарищи! - раздался опять твердый и спокойный голос от стола.

Некоторые голоса, как бы из протеста, продолжали говорить, но новый председатель земельного комитета постучал концом карандаша по столу. Все смолкло, и взгляды всех обратились к нему.

- Только и берет, дьявол, тем, что карандашом стучит,- проворчал кузнец.

- Товарищи! Предлагаю сосредоточить денежные поступления в руках какого-нибудь избранного вами лица, ответственного перед обществом. В случае же нежелательности лишних расходов я могу взять это на себя, представляя еженедельные отчеты.

- Прос...- сказал было Федор. Но карауливший его Андрюшка поспешно ткнул его кулаком в спину, и он, поперхнувшись, не договорил.

Рядом с Ломовым стал лавочник, и, так как кругом загалдели протестующие голоса, он взял из рук избранного председателя карандаш и постучал им по столу.

- Вот моду-то взяли окаянные,- сказал кузнец.

- Теперь окрутит этих остолопов,- лучше не надо.

- Вырвали бы у них этот карандаш-то.

- Я предлагаю просить товарища Ломова во избежание расходов принять это на себя. Кто за мое предложение, прошу поднять руки.

Все молчали.

- Пришел незнамо откуда, первый раз его видим и ему - денежные суммы,тихо сказал печник Иван Никитич, усмехнувшись и покачав головой.

- Прибегаю к поименному голосованию. Иван Никитич, ваше мнение?

Печник растерянно оглянулся.

- Что ж мое мнение. А мне нужно? Мне все равно, как другие...

- Значит, хотите просить товарища Ломова?

- Что ж, пущай,- сказал Иван Никитич.

И когда лавочник обратился к другим, он плюнул и отвернулся.

- На какие штуки пошли! - сказал он, обращаясь к шорнику,- поименное, говорит, голосование. Ведь он же, черт, видит, что я не согласен, так нарочно взял и прямо с меня начал.

- Оплетать умеют. Им обоим синюю куртку носить.

- В самый раз.

- Товарищи,- продолжал лавочник,- для сокращения ставлю для всех вопрос: кто против, поднимите руки.

Все молчали и сидели неподвижно.

- Единогласно...

И лавочник махнул рукой, как бы отрубив что-то.

- Объявляю собрание закрытым.

Все стали нехотя подниматься и расходиться.

- Попали...- говорили мужики, выходя.- И что за народ, бестолочь. Такого сукина сына на порог пускать было нельзя, а они его выбирают.