Марианна Баконина - Школа двойников (1 и 2 части) Страница 21

Скорость распространения слухов вообще, а телевизионных - в особенности, значительно превосходит скорость звука. А раз продюсер, заказавший клип, тусуется на телевидении, он узнает о том, что его записали в маньяки-убийцы, задолго до того, как Лизавета или Маневич сумеют его отыскать.

- Да, он мне сразу не понравился, главное, Ленку увез непонятно зачем... - не унималась Марина.

- Что значит - непонятно? Он ее в ресторан пригласил, за коленки трогал или что? Глазки ей строил? - Лизавета поняла, что остановить поток подозрений сможет только конкретный вопрос.

- Да Бог с тобой, какой ресторан! Какие глазки! Ленка бы и не пошла. У нее один свет в окошке, ее Валерочка. Вполне, между прочим, бесполезное существо. Уже год как не работает, лежит на диване, размышляет о вечном. А она все время: "Валерочка, Валерочка..." Котлетки на пару, творожок - у него язва, что ли, застарелая...

- И почему она поехала с этим продюсером? - осторожно поторопила гримера Лизавета.

- Да работать, конечно, что еще. Мы в тот день гримировали этого... кандидата в президенты. У него кожа - кошмар, красная, шершавая, с пятнами какими-то, мешки под глазами, шея морщинистая, лысина, взгляд мышиный. А Витька хотел, чтобы он был гладенький, как Рональд Рейган... Пришлось повозиться, особенно пока шею шпаклевали. А этот - он все время рядом с кандидатом болтался. Даже с нами не резвился, как обычно. Ясное дело - тот заказчик, вот этот и проверял, нравится - не нравится. И заодно демонстрировал свою солидность. Потом, когда кандидата загримировали, начал расхваливать: мол, на десять лет помолодел, мол, на это всегда надо внимание обращать! Клиент, конечно, растаял. Потом продюсер уволок его на съемочную площадку. Мы только собрались покурить, этот возвращается и...

- Кто "этот"? - Лизавета с трудом продиралась через "тех" и "этих" в Маринином рассказе.

- Продюсер. - Марина скорчила очаровательную гримаску, призванную показать, каким противным был "этот" продюсер. - Я думала, он при хозяине будет, хоть часок от него отдохнем. Нет, явился!

- И что?

- Опять начал говорить комплименты - какой коричневый и гладкий получился его патрон. Он так и сказал - патрон! Причем без него-то не особо церемонился. Так прямо и говорит: вы из нашего ворона - орла сделали! А потом подсел на подлокотник кресла рядом с Ленкой и опять о том же самом: "Как вы его отполировали! Блеск! А на шею что положили?" Сам улыбается нежно-нежно... У меня даже скулы свело. Ленка отвечает - мол, это косметический воск, используется при создании портретного грима или для маскировки явных дефектов. Тот аж взвизгнул от радости. Как будто всю жизнь мечтал гримером стать. И опять расспрашивать начал... - Марина поискала глазами пачку с сигаретами.

- О чем? - Лизавета, сидевшая ближе к столу, протянула ей коробочку и зажигалку. - О чем он ее расспрашивал?

- О работе. - Марина держала сигарету очень по-дамски, элегантно и непринужденно. - О том, что такое портретный грим. Как его делают. Про накладки. Когда узнал, опять затрясся. Значит, внешнее сходство не обязательно? Леночка ему все объяснила - про тип лица, про губы, про то, что сходство, вообще говоря, не обязательно. Я тогда еще вспомнила, как она сделала из Ролана Быкова толстяка Хрущева и как это классно получилось.

- А он что?

- Совсем приторный стал, за плечи Леночку приобнял, говорит: "Это вы занимались гримом на этом фильме! Я восхищен!" - Марина так произнесла последнюю фразу, что Лизавете сразу вспомнился большой бал у Воланда и крики Бегемота: "Я восхищен, я восхищен!" Ей подумалось, что и продюсер, должно быть, похож на кота - жирного, ласкового и несимпатичного.

- А зачем ему был нужен этот портретный грим?

- Бес его знает, - пожала плечами Марина. - Но он несколько раз переспросил: "Вы и портретный грим можете? Любого двойника сделать умеете?"

- Двойника? - машинально переспросила Лизавета. Это редкое в общем-то слово она слышала слишком часто. И слово теперь казалось ей зловещим. От него веяло замогильным холодом. Лизавета почувствовала, что у нее леденеют ладони. - Он так и сказал - "двойника"?

- Вот, вот... Ленка молчит, а я и ляпни, что Ленка лучший мастер по портретному гриму в городе, кого хочешь "сделает". Тут продюсер как крыльями захлопает, как закричит, что Леночка - именно тот человек, которого он всю жизнь ищет...

Марина замолчала, часто моргая глазами. Потом спросила:

- Значит, это он...

- Да не знаю я, - Лизавета старалась говорить как можно убедительнее, - и никто не знает. Ведь ни милиция, ни кто другой толком Леночку и не искали. Муж даже не знал, в какую командировку она уехала, мы только вчера Новоситцева нашли. Понимаешь? - с напором спросила Лизавета.

- Ага, - многозначительно согласилась Марина, а Лизавета продолжала:

- Я не знаю, но все может быть. Постарайся вспомнить дословно, о чем дальше шла речь. Только точно. - Марина послушно кивнула. - Это очень важно, для Леночки прежде всего.

- Сейчас, погоди. - Марина смяла окурок в пепельнице и прикрыла рукой глаза. - Он сказал: "Вы тот самый человек, которого я давно ищу!" Леночка промолчала, нам этот продюсер вообще не нравился. Тогда он повторил: "У меня для вас есть работа, хорошая, денежная". - Марина остановилась и облизнула пересохшие губы. - Я не могу ручаться, что повторяю дословно, но смысл был такой. Леночка ответила, мол, денежная работа понятие растяжимое и все зависит от того, что надо делать. Он сказал: "Конечно, конечно, договоримся", - и ушел.

- Это все? - Лизавета пристально смотрела на гримершу.

- Все... - Та опять потянулась к сигаретам. - Вроде все...

- Видишь, мы не знаем, что случилось. А чтобы Леночке не повредить, надо действовать очень осторожно. И никто ни о чем не должен знать. Тут все зависит о тебя... Ты, по сути, видела ее последней.

- Я понимаю...

- И еще вопрос. Что он сказал, когда уезжал с Леночкой? Они когда уехали?

- Часа через два после этого разговора. Что он говорил? Да ничего, я его и не видела. Леночка прибежала, засобиралась, все повторяла, что такая халтура бывает раз в жизни. Видно, он ей что-то пообещал. Я согласилась ее отпустить. Там и работы оставалось всего ничего - актрису попудрить...

- Больше тебе этот продюсер не звонил? - Лизавета старалась не упустить ни одной подробности. Марина отрицательно покачала головой:

- Нет, и вообще он "продюсер" только по названию, нас Новоситцев нанимал.

- Как ты думаешь, сколько он ей заплатил?

- Не знаю. - Марина сделала большие глаза. - Честно не знаю. Тут как кто договорится. Я даже не представляю, сколько Леночке платил Новоситцев! - Лизавета была убеждена, что гримерша говорит правду: западная манера хранить в секрете собственные гонорары прижилась у нас на удивление быстро.

- Вроде все. Ты понимаешь, что если кто-то узнает о нашем разговоре, то этот продюсер уйдет в подполье и мы ничего не выясним про Леночку?

- Понимаю, что я - маленькая? - возмутилась Марина.

- Все зависит от тебя - никому, ни одной живой душе!

Люди любят, когда от них зависит "все", и Марина охотно согласилась хранить тайну, даже от соседок по гримерке.

- Ясно. Значит, договорились - никому...

- Да что ты, как рыба... - На том они и распрощались. Но Лизавета знала, что о командировке в Выборг и отъезде Леночки с продюсером Новоситцева в гримерке и костюмерной узнают практически немедленно. Иначе на телевидении не бывает. Здесь секрет - это то, о чем рассказывают не всем подряд, а только десятку особо близких друзей. Зато была надежда, что каждого посвященного Марина предупредит и до продюсера разговоры не долетят. А остальные - пусть болтают. Телевидение - это на семьдесят восемь процентов слухи и сплетни.

Проводив Марину, Лизавета осталась в кабинете одна - вернее, наедине с угрызениями совести. Не прошло и двадцати четырех часов, как она дала слово не заниматься всяческими расследованиями. Сие "чудище зубасто" терзало ее довольно сильно, и она утешила себя в стиле Скарлетт О'Хара: "Я подумаю об этом позже". Лизавете нравился придуманный героиней "Унесенных ветром" способ вступать в сделку с собственной совестью. Сама Скарлетт ей тоже нравилась. Чуть ли не первая героиня-одиночка... Эгоистка, умевшая сражаться за жизнь, свою и близких, пуская в ход зубы, ногти и кремниевые ружья... Ее оружием были кокетство и ложь. Но она же и доказала: отчаянная жажда жизни, приправленная не менее отчаянным себялюбием, - вовсе не отрицательные качества.

Пишущая домохозяйка Маргарет Митчелл нанесла сокрушительный удар по ханжеским идеалам: любить жизнь не стыдно. Только те, кто любят жизнь, могут выжить при любых обстоятельствах. И выживают, и помогают выжить другим.

Лизавета еще раз повторила заветные слова "Я подумаю об этом позже" и стала собираться домой.

ДАЙ СПИСАТЬ

На столе в кабинете Саши Маневича стоял красивый новый диктофон, его гордость и радость. Мощная машинка, которая могла ловить звук даже через карман куртки. Лизвета и Саша только что отслушали полную запись весьма плодотворной беседы.