Карман ворон - Джоанн Харрис Страница 21

Сороки болтливы. Они разносят услышанное. «Безумная Мойра. Безумная Мойра». Они разносят новости по небу, по лесу, по озеру, и я чувствую, как меня отпускает прошлое и я вновь становлюсь безымянной.

«Безумная Мойра разъезжает по небу в карете, запряженной дьявольскими конными жуками[20]. Когда дует западный ветер, Безумная Мойра выходит на охоту. У Безумной Мойры есть черная кошка. Ее зовут Уиллумскиллум…»

У меня для черных кошек в деревне плохие новости. С этих пор на них объявят охоту и их шкуры повесят на волшебное дерево. В деревне теперь в ходу ягоды рябины и красные нити[21].

Интересно, Уильям слышал эти истории? А может, сам их распространил? Или это сделала Фиона, жаждущая найти смысл в постигшей ее маленькой трагедии? Фиона в церкви была очищена от скверны, утрату добродетели ей простили. Любой совершенный ею грех приписали Безумной Мойре.

Безумная Мойра, ведьма гор, уничтожила все хорошее и полезное. Безумная Мойра с холодным, как камень, сердцем коварством сбивает юношей с пути и никогда не выказывает милосердия. Безумная Мойра, что стара, как холмы, питается душами детей.

2

День святого Илария[22] – самый холодный день в году, и люди будут разводить костры в своих садах, рубить дрова и воспевать фруктовые деревья, дабы те принесли обильный урожай.

Давно уже я не видела этих фруктов. Я многое отдала бы сейчас за сливу, грушу, да хоть даже за яблоко-кислицу. На диких яблонях к этому времени не осталось плодов, их не найти. Хлеб и сыр от моего друга из деревни изредка вносят разнообразие в мою унылую диету. И, конечно же, я благодарна своим волкам за мясо, которое они мне приносят. Но как же мне хочется поесть чего-то помимо кролика, рыбы или овцы.

Сегодня я впервые с того дня, как пришла на остров, отправилась в лес. Укрыла лодчонку под ворохом веток и папоротников и осторожно пошла искать пепел своей прошлой жизни.

На тропинке красивыми созвездиями собрались подснежники. Сейчас, в самый темный месяц года, они дают мне надежду: обещают новую жизнь, теплую кровь и пусть и не скорое, но приближение весны.

От моей хижины почти ничего не осталось. Лишь горка почерневшей древесины и выжженный клочок земли вокруг костровой ямы. Пропали и ткацкий станок, и мое плетение, и подвенечное платье апрельской невесты. Зато я нахожу свой котелок, полузарытый в мягкую землю. Я выкапываю и очищаю его. Котелок не забрали, но это и неудивительно. Варочный горшок ведьмы проклят. Только дурак прикоснется к нему. Кто знает, что Безумная Мойра варила в нем: змеиный глаз, жабье сердце, кровь младенца? Кто знает, какие заклинания шептала она в поднимающийся дымок?

Дождавшись ночи, я пошла к волшебному дереву. Все двери в деревне были заперты, окна – закрыты ставнями от ветра и холода. Молодую луну окружало белое сияние: утро будет морозным. В лунном свете виднелись камни волшебного кольца: белые и черные, точно фигуры в игре. Боярышник пугалом стоял на фоне ясного неба. Он выглядел мертвым с голыми ветвями и венком омелы. На нем все еще висели ленты и лоскуты, неподвижные в безветрие.

Я ступила в волшебное кольцо. Сделанная мной карманная кукла по-прежнему лежала в расщелине древнего боярышника. Потрепанная инеем и снегом, из белой ставшая серой, с хлипкой тканью и разошедшимися швами. Когда от нее ничего не останется, я вновь обрету свободу и буду бегать ланью, плавать рыбой и расцветать боярышником. Когда от нее ничего не останется, исчезнет даже Безумная Мойра, и я освобожусь от себя, от Уильяма и от всего человеческого…

– Я знала, что ты придешь, – прошелестел едва слышный шепот. В древесной коже боярышника Древнейшая видела сны о весне. – Признайся, ты подумала, что я умерла.

В тихом голосе послышалась нотка юмора, и от замерзшей коры дохнуло теплом. Я словно увидела блеск глаз Древнейшей.

– Признайся: то же самое ты подумала обо мне, – ответила я, и ветви боярышника весело затряслись.

– О, ты сильная. Я узнала бы, если бы ты ушла.

Я верю ей, так же как верю в то, что именно она – мой друг из деревни. Только она способна на такое. Только она может знать, где я прячусь. Она приносила мне хворост и пищу и дала мне лодку. Она послала ко мне волков, чтобы я не замерзла зимой, и приставила ко мне белоголовую ворону, чтобы та приносила мне новости. Древнейшая – моя подруга, несмотря на то что я украла подношения с ее ветвей.

– Я обязана тебе жизнью, Древнейшая, – признала я, и она рассмеялась.

– Что такое одна-две жизни между друзьями?

– Но что теперь? Что будет с Уильямом? Когда сработают чары амулета?

Глубоко под корой боярышника Древнейшая пожала плечами.

– Терпение, дитя. Семена посеяны.

Если бы оно у меня было! Если бы я могла уснуть до самой весны. Если бы была боярышником – слишком древним для любви, слишком мудрым для ненависти.

– Возвращайся в свое убежище, маленькая волчица, – сказала Древнейшая. – Молча вой на луну. И, когда взойдет Волчья луна[23], смотри на дорогу и жди стука конских копыт…

– Почему, Древнейшая? – встрепенулась я. – Что грядет? Что тебе известно?

Но Древнейшая снова погрузилась в сон и не произнесла больше ни слова. Я же, как она велела, смотрела на луну и ждала стука конских копыт.

3

В День святого Павла[24] люди молятся о снеге: «В День святого Павла зелена трава – жди, отплатят голодом летние луга».

Я же наблюдаю за ежами, поскольку те знают, откуда подует ветер, и соответственно роют свои норы. Сейчас ежиха чувствует западный ветер, обещающий месяц плохой погоды, зато я на своем островке с согревающими меня волками пока в безопасности.

Но, боюсь, в скором времени это изменится. За последние недели волки у фермера задрали слишком много овец, и теперь он клянется, что найдет и пристрелит их вместе с детенышами, после чего сдерет с них шкуры. И снова в лесу появляются селяне с факелами. Слышны громкие голоса и лай собак. Собаки не доберутся до острова, но их будоражит запах волков. Вскоре к нашему убежищу придут люди с ножами и луками.

Мои друзья-волки тоже это понимают. Я страшусь за них не меньше, чем за себя. Им нужно убраться повыше, к снежным скалистым горам. У меня есть укрытие, есть костровая яма – я выживу без них.

Люди в деревне расходятся во