Михаил Кузмин - Стихи Страница 22

Заключение

А знаете? Ведь я хотел сначалаДвенадцать месяцев изобразитьИ каждому придумать назначеньеВ кругу занятий легких и влюбленных.А вот что получилось! Видно, яИ не влюблен, да и отяжелел,Толпой нахлынули воспоминанья,Отрывки из прочитанных романов,Покойники смешалися с живыми,И так все перепуталось, что яИ сам не рад, что все это затеял.Двенадцать месяцев я сохранилИ приблизительную дал погоду, —И то не плохо. И потом я верю,Что лед разбить возможно для форели,Когда она упорна. Вот и все.

Стихи разных лет

В твоей светелке чистый рай:открыты окна, видна сирень,а через сад видна река,а там за Волгой темны леса.Стоят здесь пяльца с пеленой,шитье шелками и жемчугом,в углу Божница, подручник висит;скамьи покрыты красным сукном,а там за пологом видно постель,вымытый пол так и блестит.Тихонько веет в окно ветероки занавеску колышет слегка.Сиренью пахнет, свечой восковой,с Волги доносится говор и смех,светло, привольно, птицы кричат.В твоей светелке чистый рай!

Гуси летят по вечернему небу…Гуси, прощайте, прощайте!Осень пройдет, зиму прозимуем,к лету опять прилетайте!Гуси, летите в низовые страны,к теплому морю летите,стая за стаей вытянитесь, гуси,и конца-края не видно.Ах, полетел бы и я с вами, гуси,с криком в багровой заре,да ведь от холода только уйдешь-то,а от тоски никуда.Небо стемнело, заря побледнела,в луже звезда отразилась;ветер стихает, ночь наступает,гуси все тянутся с криком.

Пожелтели листья в саду, покраснели,по ночам мороз затягивает лужи;все гляжу за Волгу, где леса чернеютза широкой раменью лугов и селений.Милый друг уехал, где-то он едет.Как-то зиму долгую его прожду я!Как взгляну за Волгу, так опять все вижу:отъезжает лошадь, ты сидишь, чуть сгорбившись, в синей сибирке,светлые кудерки видны из-под шапки.Вот ты обернулся, махнул шапкою, свернул в проулок.«Прощай, наш голубчик!»Как взгляну за Волгу, так все вспоминаю и не оторваться,и опять смотрю, и опять тоскую,и на сердце разом так сладко и горестно.

Старые лица серьезны,Без крика плачет жена,На отроках девственно-грозноПылает печать: «Война».

Сколько их? сотни, мильоны…Боже, о Боже мой!На золоте старой иконыУвидишь подобный рой…

Такие ровные лица, —Святые, коль надо пасть…Над ними небесные птицы,А снизу – смертная пасть…

Шаги ваши чутко ловитСердце, победы моля.Какие цветы готовитПолитая кровью земля?

Шумит ли дуб зеленый над могилой?Поет ли сладкий голос про любовь?Узнал ли ты, что мило в жизни милой,Или по-прежнему все хмуришь бровь?

Уныние возьмешь ты за величье,Озлобленность за страсть ты изберешь.Так любо вместо Божьего обличьяЧертить с улыбкой демонский чертеж!

Мостов не видя, ты не видишь броду,И сам себя терзая, словно кат,Когда и жизнь, и люди, и природаБессмысленный, жестокий маскарад.

«Я не приемлю!» – в том твоя вся вера.Сам на себя ты обнажаешь меч.Насмешливого, злого офицераВелишь ли ты противнику беречь?

И вот убит! Уж не вздохнет, не взглянет.Ты повторил свой собственный рассказ.И глаз померкший больше не оглянетТобой воспетый воинский Кавказ.

И думать хочется, что это – мода,Годов тридцатых юнкерский мундир,А сам поэт у радостного входаБлагословил, все проклиная, мир.

Декабрь морозит в небе розовом,Нетопленый чернеет дом,И мы, как Меншиков в Березове,Читаем Библию и ждем.

И ждем чего? Самим известно ли?Какой спасительной руки?Уж вспухнувшие пальцы треснулиИ развалились башмаки.

Уже не говорят о Врангеле,Тупые протекают дни.На златокованом архангелеЛишь млеют сладостно огни.

Пошли нам долгое терпение,И легкий дух, и крепкий сон,И милых книг святое чтение,И неизменный небосклон.

Но если ангел скорбно склонится,Заплакав: «Это навсегда», —Пусть упадет, как беззаконница,Меня водившая звезда.

Нет, только в ссылке, только в ссылке мы,О, бедная моя любовь.Лучами нежными, не пылкими,Родная согревает кровь,

Окрашивает губы розовым,Не холоден минутный дом.И мы, как Меншиков в Березове,Читаем Библию и ждем.

Утраченного чародействаВеселым ветрам не вернуть!А хочется АдмиралтействуПронзить лазоревую муть.Притворно Невской перспективыЗовет широкий коридор,Но кажется жестоко лживымБылого счастия обзор.Я знаю, будет все, как было,Как в старину, как прошлый год;Кому семнадцать лет пробило,Тому осьмнадцатый пойдет.Настанет лето, будет душно,Летает детское серсо,Но механично и бездушноПрироды косной колесо.За ивовым гоняйся пухом,Глядись, хоть день, в речную тишь,Но вольным и влюбленным духомСвои мечты не оживишь.Все схемы – скаредны и тощи,Освободимся ль от оков,Окостенеем ли, как мощи,На удивление веков?И вскроют, словно весть о чуде,Нетленной жизни нашей клеть,Сказав: «Как странно жили люди:Могли любить, мечтать и петь!»

Мне не горьки нужда и плен,И разрушение, и голод,Но в душу проникает холод,Сладелой струйкой вьется тлен.Что значат «хлеб», «вода», «дрова», —Мы поняли и будто знаем,Но с каждым часом забываемИные, лучшие слова.Лежим, как жалостный пометНа вытоптанном, голом поле,И будем так лежать, доколеГосподь души в нас не вдохнет.

Островитянам строить тыны,К тычку прилаживать лозу,Пока не выпустят вершиныВ туманах скрытую грозу.

Предвестием гора дымится,Угрозою гудит прилив,Со страхом пахари за птицейСледят, соху остановив.

И только девушки слепыеНе видят тучи, да и теЗаломят руки, как впервыеКачнется Китеж на ките.

Движение – любви избыток!О, Атлантида! О, Содом!В пророчестве летучих ниток —Кочевной воли прочный дом!

В какую высь чашка весов взлетела!Легка была, а в ней – мое сердце, душа и тело.Другая, качаясь, опустилась вниз, —твой мимолетный, пускай, каприз.Не заботься, что мука мне будет горька:держала весы твоя же рука.Хорошо по небесным, заревым полямво весь дух мчаться узорным саням.Обо мне позабудь, но помни одно:опустелое сердце – полным-полно.

Крашены двери голубой краской,Смазаны двери хорошо маслом.Ночью дверей не видно,Ночью дверей не слышно…Полной луны сила!

Золото в потолке зодиаком,Поминальные по полу фиалки,Двустороннее зеркало круглеет…Ты и я, ты и я – вместе…Полной луны сила!

Моя сила – на тебе играет…Твоя сила – во мне ликует…Высота медвяно каплет долу,Прорастают розовые стебли…Полной луны сила!..

О чем кричат и знают петухиИз курной тьмы?Что знаменуют темные стихи,Что знаем мы?За горизонтом двинулась заря,Душа слепая ждет поводыря.

Медиумически синей, Сибирь!Утробный звон.Спалили небо перец и инбирь,Белесый сон…Морозное питье, мой капитан!Невнятный дар устам судьбою дан.

На сердце положи, закрой глаза.Баю, баю!И радужно расправит стрекозаЛюбовь мою.Не ломкий лед, а звонкое виноЛетучим пало золотом на дно.

Блеснула лаком ложка, —И лакомка-лучокСквозь мерзлое окошкоСовсем, совсем немножкоОтведал алых щек.

Не метена избенка,Не вытоплена печь.Звенит легко и звонко,Умильнее ребенка,Неслышимая речь.

Кто в небе мост поставил,Взрастил кругом леса.Кто, обращенный Павел,Наставил и прославилПростые чудеса.

Намеков мне не надо.О, голос, не пророчь!Повеяла прохлада,Пастух загонит стадо,Когда настанет ночь.

Хрустальная лачуга.Благословенный дом,Ни скорби, ни испуга, —Я вижу рядом другаЗа тесаным столом.

В этом жутком граде теней.Снов, несбывшихся стремлений,ветров, льда,жизнь текла без изменений,как всегда.Вечно юная столица,словно в сказке, веселится,блеск балов,только изредка приснитсяПугачев.Вдруг зловещий гул набата,и затрясся от раскатовград Петра,и гремела канонададо утра.Реет Занда дух над нами,лучше смерть, чем жить рабами,братья, в бой!Вольности подымем знамяогневой!В полумгле мертвеют лица,сердце – пойманная птица.Сон иль бред?Ах, с тираном бы сразиться!Силы нет.Словно крылья подрубили,словно были и не были,душно вновь.Все, что грезилось, уплыло,только кровь…Но ужели столь мгновенновсе, что свято и нетленно,унеслаэтой черной ночи пена,ночи мгла?Мир ушедшим без возврата,тем, кто отдал в час расплатыкровь своюи на площади Сенатапал в бою.

Завет, воспоминание, испуг?Зачем опять трепещут тополя?В безветрии истаял томный звук,Тепло и жизнь покинули поля.

А грезилась волшебная страна,Фонтаны скрипок, серебристый тюль.И не гадала милая весна,Что встретить ей не суждено июль.

Исчезла. Пауза. Безмолвна гладь.Лишь эхо отвечает на вопрос.И в легком духе можем отгадатьМы веянье уже нездешних роз…

О. В. Черемшановой [81]