Ночь, с которой все началось - Марк Леви Страница 22

– Ну так что там в этом портфеле? – нетерпеливо повторил Диего.

– Пара бумажек, которые мне нужно изучить повнимательнее. Не волнуйся, перезвоню вечером, – пообещала она, пока такси парковалось перед Канари-Уорф.

И повесила трубку.

Корделия протянула водителю две стофунтовые банкноты и отказалась взять сдачу.

Дождавшись, когда черный кеб отъедет, нырнула в метро.

По Юбилейной линии можно без пересадок доехать до станции «Вест-Хэмпстед», а оттуда дойти пешком до Кэмдена – до дома.

10

День второй, Осло

Не прерывая доклада, Екатерина бросила взгляд на часы, висящие на стене аудитории. До конца лекции оставалось пятнадцать минут. Эту лекцию она могла бы прочитать даже во сне, но сегодня у нее не лежало сердце к преподаванию. Она подумала, не привлечь ли студентов к делу, не раздать ли им копии плана, поручив опознать изображенное на нем место. Но для этого ей пришлось бы объяснить им, почему она дает им задание, похожее на игру, вместо того чтобы делиться знаниями, которых они от нее ждут. Кроме того, это могло бы слишком многое рассказать им о ее занятиях… Длинная стрелка перепрыгнула с девятки на десятку: старые часы отмеряли время пятиминутками. Вдруг Екатерина замолчала, и молчала достаточно долго, чтобы ее ученики этому удивились. В аудитории чувствовалось замешательство, что выразилось сначала в переглядывании, затем в шепотке, и наконец девушка в первом ряду с лукавством в голосе спросила: «Все в порядке, госпожа профессор?»

Екатерина глубоко вздохнула и впервые за всю свою карьеру отвлеклась от темы лекции и обратилась к студентам.

– Вчера, – сказала она, – перед собранием, в десять раз более многочисленным, чем это, президент США обратился к студентам. Да, – вздохнула она. – В наше время политики проводят свои кампании даже в университетах. Почему бы и нет, в конце концов… Руководитель самой многочисленной свободной нации в мире изложил свою программу. Воздвигнуть железобетонную стену на мексиканской границе, вместо того чтобы строить школы и больницы, запретить аборты, отослать просящих политического убежища обратно, ведь, с его точки зрения, они – преступники. Осмеивая науку, он с язвительностью высказался о глобальном потеплении. И в завершение своей обличительной речи выдвинул принцип: «Сначала Америка». Эту глубокую идею можно пересказать простыми словами: не заботиться об участи других людей и всей планеты, думая только о себе. Но самое невероятное заключается не в чудовищном смысле его высказываний, а в том, что студенты устроили овацию и бросились просить автограф у человека, который похваляется тем, что может убить прохожего на Пятой авеню среди бела дня и на его рейтинге это никак не отразится. Этот президент был осужден палатой представителей за злоупотребление властью и коррупцию. Поскольку обращался он к молодым людям, чей возраст в среднем был тем же, что и у блестящего собрания, к которому я сейчас обращаюсь, мне хотелось бы попытаться понять, что может побудить умы, еще незапятнанные никакими сражениями, поддерживать такое отрицание гуманности. Иными словами, как ненависть смогла подчинить себе эту молодежь?

Екатерина смотрела на студентов, ожидая, когда кто-нибудь рискнет ответить на ее вопрос первым.

Та же девушка, которая недавно обеспокоилась долгим молчанием преподавательницы, встала со своего места и предположила:

– Патриотизм?

– Нет, – уверенно ответила Екатерина. – Патриотизм – это любовь к своей стране; ненависть к другим нациям – это национализм.

– Пропаганда? – спросил студент с третьего ряда.

– Пропаганда – следствие, а не причина. Но мы могли бы сформулировать проблему иначе: почему эти студенты принимают предложенную им доктрину, если она отвергает базовые человеческие ценности?

С места поднялась третья студентка и, окинув аудиторию взглядом, холодно заявила:

– Ответ прост: потребность в принадлежности. В одиночестве человек чувствует себя слабым и уязвимым, а группа дает нам силу и смысл существования.

Екатерина попросила ее развернуть свою мысль.

– Стая, – вмешался ее сосед. – Эти студенты были стаей, облаивающей и запугивающей любого, кому вздумается из нее уйти. Для существования стае необходим враг, которого она будет преследовать. Нацисты объявили евреев ответственными за все беды Германии, прибегнув к пропаганде и дезинформации, и тем самым сплотили народ, вдосталь напоив его ненавистью. Президент США использует те же методы, объединяя отвергнутых обществом людей, экстремистов, религиозных фундаменталистов, олигархов, – всех, кто пользуется его милостями.

Часы, пробившие полдень, прервали рассуждения юноши. Екатерина собрала свои записи; лекция окончена. Галдящие студенты разошлись, оставив ее в раздумьях. Многие ли из ее учеников разделяли идеи популистских движений, которые все набирали и набирали силу, многие ли были на грани того, чтобы поддержать эти ненавистнические настроения ради чувства сплоченности и всесилия?

Выйдя из аудитории, Екатерина направилась к фонтану и уселась на ступеньки в тени. Она провела обеденный перерыв в попытках угадать место запланированного нападения и придумать способ его предотвратить.

Каждый год она начинала курс лекций с того, что подчеркивала значение методичного подхода к обучению. И теперь, применяя этот принцип на практике, принялась методично сравнивать скачанный из смартфона Викерсена набросок с планом города, который скрупулезно разбила на квадраты. Но до сих пор ничего не обнаружила.

Екатерина заметила двух своих студентов, выходивших из столовой. Магнус и Андреа были неразлучны, хотя никто не мог понять, каковы их отношения – любовные или просто дружеские. Они поздоровались с ней и двинулись дальше, в сторону библиотеки. После секундного колебания Екатерина свистнула им вслед, засунув пальцы в рот, – достаточно громко, чтобы они озадаченно обернулись и в конце концов сообразили, что она приглашает их к ней присоединиться.

Она положила руку на ступени, предлагая им присесть рядом.

– Почему вы так закончили лекцию? – спросил Магнус.

– Даже не знаю, – солгала Екатерина. – А что, я вас шокировала?

– Да, и, по-моему, вам стоит продолжать в том же духе. А каков правильный ответ? – поинтересовалась Андреа.

– Ммм, – протянула Екатерина. Ее сейчас занимало совершенно другое. – Сравнение с пропагандой нацистов напрашивалось, но оно неуместно. Президент США до этого пока не дошел. Он сделал себя героем собственной пьесы и превратил американскую политическую жизнь в своего рода литературное произведение, где он – звезда. Он раздувает фрустрацию и превращает ее в гнев, которым пользуется.