Его последние дни - Рагим Эльдар оглы Джафаров Страница 22

происшествие из детства. В школьной столовой две мои одноклассницы, сидя над тарелками супа, о чем-то шутили, и одна сделала вид, что берет вторую за голову и макает в тарелку, а вторая подыграла. Это удивительное единодушие и понимание с полуслова привело к тому, что одна шутница и в самом деле уложила головой в гороховый суп другую. Мощно, бескомпромиссно и с брызгами. В зоне поражения оказался практически весь класс. Мало кто понял, что произошло, все ошарашенно и испуганно уставились на подруг. Оцепенение прервал истерический хохот вынырнувшей из супа девочки. Она, словно хтоническое чудовище, возникла из мутной, как душа восьмиклассницы, гороховой жижи и зловеще захохотала, надувая носом пузыри.

Я вернулся в реальность, потому что Сыч уже получил свою порцию и сел за ближайший стол.

— Давай шевелись! — кажется, не первый раз попросил меня санитар.

Я поспешил получить положенную порцию. Буфетчица, удивительным образом похожая на повара в моей школьной столовой, выдала мне манную кашу с желтым пятном растаявшего масла, что-то вроде какао и даже какую-то печеньку. Как я и предполагал, из столовых приборов только ложка.

Запахи, кстати, не вызвали у меня ожидаемого отвращения. Я бы даже сказал, пахло достаточно аппетитно. Как в какой-нибудь неплохой придорожной столовой для дальнобойщиков.

Я окинул взглядом помещение. Сыч сел с каким-то незнакомым пареньком, судя по всему, просто потому, что сил хватило только на дорогу до ближайшего стола. За дальним столом я увидел Сержанта и Шарпея. Первый скоро и молча ел, второй держал ложку на весу. Судя по всему, давно. Каши в ней не наблюдалось. Он увлеченно беседовал с безучастным Сержантом.

Я решил подсесть к ним, просто потому, что эти ребята показались самыми адекватными, предсказуемыми и безопасными. Когда я подошел к столику, Сержант снова молча кивнул мне, не переставая жевать, Шарпей же обрадовался новому собеседнику.

— Максим Михайлович! — сразу же представился он и, не дожидаясь ответа, повернулся обратно к Сержанту. — Вы не против, если я начну историю сначала? Невежливо все-таки…

Не знаю, что именно он счел невежливым, но, несмотря на то что ему никто не ответил, он переключился на меня:

— А вы чем занимаетесь?

Я тут же вспомнил предостережение Дениса о том, что среди психов есть человек, считающий себя писателем.

— Ем, — ответил я и сунул в рот ложку каши.

И тут же пожалел об этом. Каша была нормальная, но совсем не мой продукт. Видимо, ограничусь печеньем с какао.

— А работаете кем?

— Адвокатом. — С одной стороны, это вранье родилось как-то спонтанно, с другой — вполне понятно для чего.

— По каким делам? — заинтересовался он.

— По безнадежным, — попытался отшутиться я.

— У меня есть для вас такое! — обрадовался Шарпей, кажется, даже язык высунул и задышал быстрее. Окончательно утратив сходство с человеком, он почему-то превратился в дурного мопса.

Я поймал взгляд Сержанта, он медленно повел головой из стороны в сторону.

— Не думаю, что сейчас могу чем-то помочь.

— Вы просто послушайте и скажите, что думаете как юрист, — отмахнулся Мопс. — Знаете такого писателя — Глуховского?

— Лично нет.

— Что-нибудь читали у него? — наседал Мопс.

— Да. И надо признать, что это ему особенно удалось.

— Что? — не понял Мопс.

— Что-нибудь, — уверенно заявил я.

Мопс завис, пытаясь как-то переварить и оценить происходящее. Сержант, кажется, улыбнулся. Наконец мой собеседник перезагрузился:

— Вот про метро читали книжку?

— Угу.

— А написал-то ее я! — Он буквально стукнул себя в грудь кулаком.

Сержант на секунду прикрыл глаза, как бы пытаясь успокоиться. Судя по всему, он эту историю слышал не раз и не два. Его раздражение выдавали желваки, ходившие вверх-вниз, и раздувшиеся ноздри. У него был тонкий прямой нос и ни одной морщинки на лице. Как будто кто-то накрахмалил и выгладил утюгом его физиономию.

— Как же это? — спросил я, мысленно прося прощения у Сержанта.

— В две тысячи четвертом году…

Мопс прервался, потому что кто-то из санитаров повысил голос.

— Ложка, говорю, где?!

Судя по тону, говорящий не ругался, а просто хотел докричаться до слушателя. Отличная тактика: если человек вас не понимает — надо орать. Работает даже с иностранцами. Это всем известно.

Все повернулись и посмотрели на источник шума. Какой-то псих стоял у окошка для сдачи посуды и виновато смотрел на санитара, не зная, что ответить.

— Потерял, — наконец нашелся он.

— Где? — уже тише поинтересовался санитар.

Псих только медленно повел рукой, мол, тут где-то.

— Ищи.

Бедолага медленно подошел к столу, за которым завтракал, и уставился на него. Со стороны казалось, что он безмолвно умоляет стол вернуть ложку. Но мебель осталась глуха к его мольбам, и психу пришлось заглянуть под молчаливого похитителя ложки. Для этого он даже опустился на четвереньки.

Но и это не принесло никакого результата. Псих постоял, грустно глядя на стол, а потом вернулся к санитару, с глазами провинившейся собаки. Тот вздохнул и ослабил хватку. Суровые складки между бровей распрямились, и оказалось, что у него лицо добродушного пухляка.

— Пошли вместе искать.

Вместе они вернулись к столу, и псих под руководством санитара приступил к поискам. Заглянул под стол, под стулья и даже в стакан с салфетками. Не помогло. И он очень огорчился. У меня возникло ощущение, что его расстраивает не сам факт утери, а то, что он не может выполнить просьбу санитара и оправдать возложенные на него надежды. Так бывает с отличниками, получившими двойку. Волнует не пробел в знаниях, а реакция родителей. Что они подумают? Огорчатся? Перестанут любить?

Санитар тем временем отстал от психа, подал знак коллеге у двери, и я понял, что сейчас произойдет. Мысленно надел на санитара охотничью шапку и сунул в руку трубку.

— Инспектор