Каждая сыгранная нота - Лайза Дженова Страница 22

пневмонию, от последней тот в итоге и умер в 1991 году. Этот опыт подтолкнул Билла к крутой перемене карьеры: он бросил работу турагента, который специализируется на экскурсиях по экзотическим местам на частных островах, и стал медицинским надомным помощником, который специализируется на экскурсиях по экзотическим заболеваниям в обычных гостиных.

На бумаге он числится утренним помощником по уходу на дому, но Ричард начал воспринимать его как брата, врача, психотерапевта и друга в равных долях. Ричард каждый день мечтает о том, чтобы у него не было БАС и, соответственно, повода когда-либо пересечься в своей жизни с Биллом, но, поскольку БАС у него все-таки есть, он каждое утро благодарит Бога за этого странного и прекрасного человека. Боже, храни Билла.

Билл включает душ, закатывает рукав и несколько раз проверяет рукой температуру, пока та его не устраивает.

— Готово. Запрыгивай.

Ричард перешагивает через бортик ванны, не превышающий в высоту и двух футов. Эту преграду он, вообще-то говоря, измерил, и она вызывает у него сильное беспокойство. Ее преодоление уже требует сосредоточенности и сознательного приложения усилий. В ближайшие месяцы наступит момент, когда ему не хватит сил поднять ногу на нужную высоту. Вероятно, к тому времени он уже будет жить в новой квартире с душевой кабиной, куда сумеет прошаркать, пока еще в состоянии переставлять ноги, достаточно широкой, чтобы вместить специальный стул, который можно вкатывать прямо внутрь, когда ноги ему окончательно откажут. В противном случае Биллу придется обтирать его влажной губкой. Сколько еще впереди восхитительных перемен!

Ричард стоит спиной к душевой лейке, исполненный благодарности за тепло, давление и прикосновение струек воды к коже. Это одно из редких мгновений дня, когда он все еще получает удовольствие от нахождения в собственном теле. Он мочится. Здесь не придется ничего вытирать. За отдернутой душевой занавеской Билл вспенивает пригоршню шампуня между обтянутыми латексными перчатками ладонями.

— Давай сюда свою гриву.

Билл лыс как колено и открыто завидует шапке густых черных кудрей Ричарда. Ричард же открыто завидует здоровым двигательным нейронам и крепким мышцам Билла. Для удобства помощника, который немного ниже его ростом, Ричард нагибается, подставляя ему макушку, точно проходит обряд посвящения в рыцари. Билл втирает шампунь в волосы Ричарда, и тот улыбается с закрытыми глазами, погружаясь в глубины вновь открывшегося ему плотского наслаждения. Почесывание головы для Ричарда — гедонистическое переживание, сравнимое с нирваной и лишь немногим уступающее по чувственности минету. Если бы на месте Билла была привлекательная женщина, то, в этом Ричард почти уверен, он мог бы кончить от одного только хорошего почесывания головы. Он замещает весь свой накопившийся со вчерашнего душа неутоленный, болезненный зуд ощущением непревзойденного удовольствия от ногтей Билла, проходящихся по основанию его черепа, поскребывающих темя, вычерчивающих круги на висках.

Почесывание прекращается, и Ричард приоткрывает глаза. Вода брызжет за отдернутую шторку, и по предплечью Билла стекает мыльная пена. Билл поправляет шторку и возвращается к своему занятию. Массирует кожу головы Ричарда куда дольше, чем того требует обычное мытье головы. И снова, Боже, храни Билла.

Он заканчивает, и Ричард ополаскивается. Билл выдавливает на губку гель для мытья, и Ричард выходит из-под брызжущих струй, чтобы дать помощнику возможность помыть его сначала спереди, потом сзади. Натирая пенной губкой каждый дюйм тела своего подопечного, Билл напевает «They Say It’s Wonderful» из мюзикла «Хватай свою пушку, Энни!»[19].

Это пение и насвистывание действуют Ричарду на нервы. Билл является большим знатоком бродвейских мюзиклов и фанатичным любителем караоке. Каждое утро он выдает попурри из музыкальных номеров каждой бродвейской эпохи, начиная с «Порги и Бесс» и «Оклахомы!» и заканчивая «Королем Львом» и «Гамильтоном». Ричард гордо восседает на противоположном конце музыкального спектра. Ему по душе классическое фортепиано: когда ноты сами по себе возбуждают сильнейшие эмоции, а каждая бессловесная композиция рассказывает собственную, личную историю. Слушать Шумана все равно что смотреть на Пикассо или вдыхать Бога. Слушать Билла, распевающего бродвейские мотивчики, все равно что получить в глаз обмакнутой в уксус вилкой.

Однако Ричард умолчал перед Биллом о своей неприязни к Бродвею. Прикинул, что неразумно задевать человека, в чьи обязанности входит мытье твоего пениса. Так что Ричард молча выслушивает каждую доводящую его до белого каления бродвейскую солянку. Он подумывал попросить Билла проигрывать музыку из плейлистов Ричарда с «Айтюнс». Они могли бы наслаждаться ритуалами мытья и одевания под «Гольдберг-вариации» Баха, фантазии Шумана, прелюдии Шопена. В них нет слов, и Биллу придется наконец замолкнуть.

Но Ричарду было бы не вынести этого. Не вынести прослушивания шедевров великих композиторов, музыки, которая проигрывается у него в голове по привычным схемам и никогда больше не оживет под его пальцами. Острая боль, причиняемая музыкой, которую он любит, но никогда больше не исполнит, куда мучительнее, чем версия «Everything’s Coming Up Roses»[20] в исполнении Билла. Поэтому Ричард и терпит рулады своего помощника. Во многих отношениях жизнь с БАС превращается в практику искусства дзен.

Билл выключает воду и высушивает Ричарда полотенцем. Мужчины вдвоем перемещаются к раковине. Билл наносит на лицо Ричарда крем для бритья, распределяя его пальцем по щекам, подбородку, шее и верхней губе. Взяв в руки бритву, Билл прерывает свое пение. Ричард наблюдает, как карие глаза Билла сосредоточенно скользят по каждой неровности его лица. Дышит Билл глубоко и шумно, через нос, и Ричард ловит себя на том, что, словно поддавшись гипнозу, вдыхает и выдыхает с ним в унисон. Закончив, Билл начисто вытирает лицо Ричарда горячим влажным полотенцем.

— Выглядишь усталым, — замечает Ричард.

— Вчера вечером был на квираоке в гей-баре. Лег поздно.

— С кем-нибудь примечательным?

Билл медлит с ответом:

— Нет.

— С кем-нибудь непримечательным?

— Я тебе сообщу, когда Райан Гослинг[21] поймет наконец, что мы созданы друг для друга. — Билл распределяет немного геля по волосам Ричарда и расчесывает их. — Вот везет же некоторым. Только поглядите на эту копну.

— Ага, я здесь главный везунчик.

Ричард слышит монотонное звучание собственного голоса, до сих пор чужое уху, каждый последний слог предшествующего слова сливается с первым слогом последующего, каждое слово — одна-единственная проигрываемая раз за разом нота. Ре-ре-ре-ре-ре-ре. Каждое предложение — одна и та же песня. Гимн БАС, колыбельная, хит номер один.

— От меня, красавчик, ты праздников жалости к себе не дождешься. Открывай рот.

Билл чистит Ричарду зубы электрической щеткой и, закончив, стирает с губ белую пену теперь уже остывшим влажным полотенцем. Последним пунктом их утреннего банного ритуала значится массаж рук. Билл начинает с правой руки Ричарда. Он втирает увлажняющий крем в плечо,