Донбасский декамерон - Олег Витальевич Измайлов Страница 22

Не мудрствуя лукаво, конструкторы переделали английский «Де Хэвилленд-9» под возможности советской промышленности. Так в СССР появился первый серийный истребитель И-1. Его начали выпускать в 1924 году. Время было кровожадное. Европа и США высматривали возможность новой войны с Советами. И любой успех военной промышленности Советского Союза мог стать предупреждением потенциальному агрессору.

Помните блестящий диалог «бывших» из «Меча и Орала» в «Двенадцати стульях» Ильфа и Петрова?

– Как же большевики будут воевать? Чем? Сормовские заводы делают не танки, а барахло! Чем они будут воевать? Старыми винтовками? А воздушный флот? Мне один видный коммунист говорил, что у них, ну как вы думаете, сколько аэропланов?

– Штук двести?

– Двести? Не двести, а тридцать два! А у Франции восемьдесят тысяч боевых самолетов.

Чутко реагировавшие на реалии того дня романисты были недалеки от правды. Но все-таки самолетов И-1 было ровно столько, чтобы их брали в расчет.

Вторая половина двадцатых годов для Дмитрия Григоровича прошла в работе над новыми моделями летающих лодок. Но как-то так все не заладилось, что проекты выходили сырыми, перспективные самолеты при испытаниях или попадали в аварии, или были далеки даже от средних показателей у коллег в Европе и Америке.

Гром грянул в 1929‑м. Григоровича арестовали. Дали стандартные 10 лет за «вредительство» и отправили в первую авиационную «шарашку» в Бутырках, где к тому времени уже сидели и Поликарпов, и ряд других конструкторов и техников.

Дадим слово автору большого биографического очерка о Григоровиче Николаю Мринскому:

«И вот для интенсификации работ в ГПУ родилась мысль использовать опыт американцев в ПМВ. Тогда для разработки “сверхмощного” по тем временам двигателя “Либерти” мощностью в 400 л.с. американцы собрали способных специалистов, поместили в хорошей гостинице, предоставили наилучшие бытовые условия, самую передовую техническую информацию… но полностью изолировали их от внешнего мира. Практичные янки посчитали, что такая работа будет самой эффективной. И действительно, двигатель был создан в кратчайшие сроки! Хороших гостиниц в СССР в то время было мало, тем более далеких от людского глаза (и от доносов), но в Бутырской тюрьме нашлись две просторные комнаты. И в 1929 г., пройдя ад допросов и издевательств, Дмитрий Павлович Григорович встретился в Бутырках со многими своими сослуживцами, в том числе – и с конкурентом Николаем Поликарповым, ставшим работать под его началом.

1 декабря 1929 г. образовалось особо секретное КБ, для работы которого затем были созданы опытные мастерские с полным штатом. Здесь работали не только осужденные, но и вольные, опытные рабочие, которых вызывали инженеры для качественной работы. Задание было дано ответственное: разработать и построить современный истребитель. Чертежи машины были готовы в марте 1930 г. и уже 1 апреля началось изготовление деталей. 29 апреля самолет был закончен и поднят в воздух, а с лета началось серийное производство истребителя, получившего индекс И-5. Самолет оказался удачным и долгое время эксплуатировался в советских ВВС. Сотрудники КБ стали получать изысканную по тем временам пищу, раз в неделю к ним разрешалось приходить женам и детям. Повысилась заработная плата, стали выдавать премии дефицитными продуктами, часть которых разрешалось отдавать семьям. Дмитрию Григоровичу даже предоставили отпуск в Ялту с семьей… и охранником».

Эксперимент ОГПУ удался, ОКБ доказало свою эффективность, «наверху» решили помиловать всех его сотрудников. Так 14 мая 1931 года конструктор оказался на свободе. С 10 000 рублей в кармане и грамотой, которой его наградили «за исключительное увеличение темпов и сокращение сроков опытного строительства для гражданской авиации… выпуск новых типов самолетов, стоящих на уровне лучших заграничных образцов». Что и говорить, кнутом и пряником в Стране Советов владели в совершенстве.

Дмитрий Павлович прожил еще семь лет. Крупных разработок, однако, у него уже не было. 28 июля 1938 года белокровие свело его в могилу.

Читатель, если ты увидишь летающую лодку (любую), знай – она тоже обязана существованием гению киевлянина Григоровича.

* * *

Закончив рассказ, Панас предложил:

– Может, прервемся, прогуляемся до маяка на мысе Маргопуло, тут рядом совсем? – свежий воздух нашим мозгам не помешает.

Никто не ответил вежливым отказом.

Когда вернулись в гостиницу, Донна сказала Панасу, видимо, продолжая начатый на променаде разговор:

– Что вы такое говорите? Да я вам запросто расскажу историю, в которой будет русская женщина, связанная с Севастополем и Киевом одновременно.

– И кто же это?

А вот слушайте.

История о том, как девушка из Белой Церкви стала легендарным снайпером

В июле 1942 года в Москве на улице Богдана Хмельницкого, в здании ЦК ВЛКСМ знаменитый русский советский писатель Борис Лавренев нарвался на жесткую отповедь со стороны миловидной женщины с «кубарями» младшего лейтенанта и орденом Ленина на габардиновой гимнастерке.

Писатель хотел написать о ней книгу, а она, мягко говоря, не очень. Дело было не в скромности, а в пренебрежительном отношении Лавренева в своей будущей героине, которую звали Людмила Павличенко. Всей стране она была известная как снайпер номер один, как героиня, уничтожившая из своей СВТ 309 фашистов на оборонительных рубежах под Севастополем, незадолго до этого павшим под ударом 11‑й армии Манштейна.

Лавренев же видел в ней только лишь продолжение своей Михрютки из знаменитого рассказа «Сорок первый». Он, уроженец Херсона, литератор с еще дореволюционным стажем и бывший поручик артиллерии белой армии Сергеев (Лаврентьев – это псевдоним), только в конце Гражданской войны стал воевать на стороне красных, поэтому кое-какие штампы в голове у него остались с прежних времен.

Павличенко же на войну уходила после 4-го курса Киевского университета – почти дипломированный историк.

Ко времени их встречи Людмила стала, говоря сегодняшним языком, лицом Отечественной войны советского народа против фашистских захватчиков. Недаром, американцы, склонные к гиперболизированию всего и вся, дали ей на страницах своих иллюстрированных журналов прозвище «Леди смерть».

Путь к этому не самому, скажем прямо, приятному для любой женщины званию был не прост.

Людмила родилась 12 июля 1916 года в Белой Церкви под Киевом в семье петроградского слесаря Михаила Белова, заброшенного в те края судьбой.

Он прошел через бои Гражданской войны, а после нее стал сотрудником НКВД. Когда Людмиле было 14 лет, отца перевели в Киев, где она прошла стандартный для многих советских юношей и девушек довоенных лет путь – работала на заводе «Арсенал» шлифовальщицей и училась.

Впрочем, это только официальная версия, рассказанная самой Павличенко. Возможно, повороты в