Гусейн Гусейнов - Солнечный огонь Страница 23

И вновь потянулась дорога. Пошли ущельем порядочной рысью. Под копытами лошадей похрустывал снег. Один хребет удалялся к северу, другой уходил на закат. Это была горная цепь, которую древние называли Тавром. Наконец открылась унылая каменистая равнина без крутых скатов и подъемов. А вдали, над мглою облаков предстали на горизонте две горы, первая, ближняя к ним, необычайной вышины. Вершина ее величественно сияла сапфировым блеском.

Караван невольно замедлил шаг.

- Агрыдаг, Агрыдаг... - почтительно зашелестело среди проводников-мусульман.

Бегичев и Анненков переглянулись, восхищенные открывшейся панорамой. Двухолмная гора на глазах как будто таяла в тумане, лишь ее снежный пик упирался в солнце.

- Теперь Арарат так и будет сопровождать нас до Эривани, - сказал капитан Бегичев, тронув поводья. И всадники понеслись дальше, углубляясь во влажно дышащее горло долины. Здесь становилось заметно теплее.

Дорога резко свернула влево. Навьюченные лошади вместе с проводниками слегка отстали. Мазарович с охраной ехал в середине процессии. Перед ним капитан Бегичев с поручиком Анненковым и Ованесом. А вперед вырвалась группа казаков, скачущих не разбирая дороги, то рассыпаясь цепью, то сбиваясь сплоченным ядром.

Ованеса почему-то пугало приближение к городу, где его ожидало решение судьбы. Он знал, что дядя еще раньше отправил письма в Эчмиадзин, и разговор с отцом Ашхен о предполагаемом сватовстве должен был уже состояться. Ни епископ Стефан, ни его духовный отец Тиран не могли отказать Сааку Мамиконяну в его просьбе. Дядя постоянно жертвовал большие суммы на церковь. Одно смущало и тревожило Ованеса: лицо дяди, когда он рассказал тому о желании Мелик-Самвеляна вернуться обратно в Персию. Юноше показалось, что старый Саак уже откуда-то знает об этом. А вот о заинтересованности собственного племянника в дочери Самвеляна он, конечно, никак не предполагал. И теперь признание Ованеса поразило его.

"Купцы... - внезапно догадался Ованес. - Те ночные гости Самвеляна! Одному Богу известно, какими путями между ними существует связь. То, что завтра станут обсуждать на базаре в Карее или в Урмии, уже сегодня известно в Тифлисе".

Саак сузил глазки и стал похож в своей желтой атласной хламиде на большего хитрого лиса.

- Значит, ты рассказал все в Эчмиадзине? - с каким-то даже злорадством спросил он Ованеса.

- Да, отцу Тирану... - растерялся молодой человек. Он не понимал, как расценивать дядин тон.

- Хорошо, хорошо... - загадочно сказал Саак. - Иди теперь, готовься в дорогу. Ни о чем не беспокойся. Иди...

Старый Саак властно кивнул ему на прощание и углубился в свои думы.

Сейчас, подъезжая к Эривани и вспоминая все заново, Ованес ощутил легкий озноб. Но, возможно, это дохнуло вечерним холодом с окружающих гор.

Едущие впереди казаки внезапно остановились. Навстречу их каравану из-за поворота показались конники в низких папахах, кое-кто с ружьями за спиной. Из этой группы отделился один и, приподняв правую руку, поскакал на сближение с казаками. Остальные замерли. Ованес насчитал 15 всадников.

- Купцы? - спросил Анненков, притормаживая лошадь.

- Непохоже... - покачал головой Бегичев, всматриваясь в фигуры наездников. - По одежде - карабахцы.

Они увидели, что посланный вперед человек что-то говорит казакам, указывая плетью в сторону их каравана. Бегичев сделал останавливающий жест товарищам, пришпорил своего гнедого и понесся к казакам. Нельзя было не залюбоваться ровным бегом его иноходца. Конь летел над землею, будто стрела.

- Смотрите, капитан зовет вас, наверное, нужен переводчик, - крикнул Анненков Ованесу, но тот уже и сам видел это и поскакал на зов.

Приблизился Мазарович с охраной, подтянулись и проводники с навьюченными лошадьми.

- Что там за суматоха, поручик? - недовольно спросил Семен Иванович Анненкова. - Нам задерживаться нельзя. Еще одного ночлега среди вьюков я не выдержу, да и ждут нас сегодня в Эривани. Наверное, уже встречных выслали...

Анненков не успел ничего ответить, как вся процессия впереди двинулась прямо к ним.

- О, Боже мой! - про себя пробормотал Мазарович, наблюдая пестрый отряд рысцой приближающихся всадников. - Чувствую, по мою душу едут...

Вблизи оказалось, что это фараши, сопровождавшие своего хозяина, карабахского бека и его двух сыновей. Бек был стройный худой старик в драгоценной шубе, на богато убранном коне. Сыновья, чернобородые, с точеными лицами, почтительно держались позади отца. Все они с достоинством поклонились Мазаровичу, сразу угадав в нем главного.

Семен Иванович также поздоровался и нетерпеливо взглянул на капитана Бегичева.

- Они знают, кто вы, - сказал Иван Дмитриевич. - Специально выехали навстречу и уже несколько дней ожидали вашего прибытия в Эривани. Они из Карабаха. Старшего зовут Джафар бек, а это его сыновья Касым и Хасан.

Пока Бегичев говорил, старик и его сопровождение со вниманием вслушивались в его слова. Лошади их стояли, как вкопанные. Только косили огненными глазами.

Анненков ревниво оглядывал посадку карабахцев, их ладные чекмени, разукрашенные чеканкой ножны кинжалов на поясе, сверкающую серебром сбрую коней.

Когда капитан Бегичев умолк, Джафар бек, характерным мусульманским движением рук коснувшись лица, заговорил по-персидски, обращаясь к Мазаровичу.

Ованес стал торопливо переводить:

- Он говорит, да пребудет с вами Аллах, он счастлив видеть вас здесь, для него великая честь - сопровождать вместе со своими сыновьями вас до Эривани. Он опередил других встречающих. Он надеется также, что вы благосклонно примете от него дары его сердца, дары карабахской земли...

Ованес слегка запнулся и сказал уже совсем другим тоном, в котором сквозила глубоко скрытая усмешка: - Ваше превосходительство, я позволил себе переводить не дословно, только суть, у него, как во всякой речи мусульман, очень много пышных оборотов, выражающих безмерное уважение к вам.

Анненков заметил, как, словно молния блеснула, скрестились на миг взгляды сыновей старика.

- Да, да, - кивнул Мазарович, - скажи досточтимому Джафар беку, что я его искренне благодарю и уважение к моей персоне целиком отношу к Короне Российской, чью волю я назначен в меру скромных сил своих выполнять в этих благословенных краях.

Джафар бек выслушал со вниманием перевод и сказал еще несколько фраз, церемонно наклонив голову и слегка прижав левую руку к груди.

Ованес с каменным лицом коротко перевел, что Джафар бек хочет видеть Семена Ивановича Мазаровича почетным гостем в своем доме.

Мазарович вновь поблагодарил, сказав, что с радостью принимает приглашение, и на этом ритуал встречи должен был бы завершиться. Солнце неумолимо сползало за Арарат. Медлить долее становилось невозможно, если до темноты они хотели попасть в Эривань. Нетерпение Мазаровича, видно, передалось его лошади: та начала слегка подтанцовывать.

И тут старший из сыновей Джафар бека что-то быстро сказал отцу, упрямо тряхнув головой. Невозмутимое лицо старика не дрогнуло, он только скользнул взглядом от Мазаровича к толмачу и очень медленно произнес какую-то фразу.

То, как он при этом смотрел на армянина, почему-то обеспокоило Семена Ивановича, которого профессия выучила быть наблюдательным. Он посетовалмысленно на себя, что не взял с собой второго переводчика, опытного Шемир бека.

Ованес не казался растерянным, но щеки его вспыхнули:

- Он почему-то решил, ваше превосходительство, что я не все в точности передал вам из его слов. Но как он смеет такое утверждать! - глаза армянина просили поддержки высокого чиновника. На лице его одновременно отражалось и заискивание перед Мазаровичем, и явное превосходство над стариком-мусульманином, вздумавшем сделать, кажется, ему замечание.

Первым оценил ситуацию капитан Бегичев. Он хорошо помнил речи Ованеса у костра на привале, когда они весной сопровождали переселявшихся из Персии армян.

В теперешней поездке он подчеркнуто скупо общался с переводчиком, и тот, почувствовав перемену в отношении к нему капитана, держался в почтительном отдалении. Сейчас Иван Дмитриевич жестко свел брови и, чеканя каждое слово, резко скомандовал Ованесу:

- Извольте в точности перевести! Мы приносим извинения и заверяем, что все беседы с Джафар беком господин Мазарович проведет в Эривани, где у нас появится более опытный переводчик.

Семен Иванович подтвердил слова капитана кивком головы и хотел еще что-то добавить, как случилось непредсказуемое. Старший сын Джафар бека Хасан улыбнулся и заговорил по-французски, хотя и с непривычным акцентом:

- Отец и все мы чрезвычайно рады знакомству с вами, господа! Продолжим путь. Беседы приятней вести за столом.

- Разумеется, - с облегчением подхватил Мазарович. - Но какая приятная неожиданность! Вы учились в Париже?

- Нет, и пока, к сожалению, там не был... - отвечал Хасан. - Целый год у нас в имении жил и работал над книгой французский профессор-ботаник. В Карабахе много редких целебных трав. Он собирал их, путешествуя по горам, а я сопровождал его.