Федор Достоевский - Письма (1876) Страница 23

Милостивый государь, Александр Павлович,

Извините от сердца, что долго не отвечал Вам. Только сегодня могу уехать из Петербурга на время, а до сих пор всё суетился в хлопотах и возился с нездоровьем. Но что же я Вам напишу? Вы умный человек и сами можете понять, что вопросы Ваши, мне Вами заданные, как-то отвлеченны, дымны, да и личности Вашей я, к тому же, совсем ведь не знаю. Меня то же мучило, что и Вас, еще с 16-ти, может быть, лет, но я как-то уверен был, что рано или поздно, а непременно выступлю на поприще, а потому (безошибочно вспоминаю это) не беспокоился очень. Насчет же места, которое займу в литературе, был равнодушен: в душе моей был своего рода огонь, в который я и верил, а там, что из этого выйдет, меня не очень заботило, ну вот и весь мой опыт, про который Вы спрашиваете. Но могу ли знать в точности Вашу душу? Если хотите мое мнение, то продолжайте твердо верить в Ваше влечение, и, может быть, судьба Вас поставит на поприще. Желания Ваши к тому же очень скромны, то есть быть непременно второстепенным тружеником. Но вот что прибавлю: мое влечение меня в мое время нисколько не отвлекало от реального взгляда на Жизнь, и я, будучи поэтом, а не инженером, до самого последнего года в инженерном училище был из первых в классе постоянно; затем некоторое время служил, и хоть знал, что рано ли, поздно ли, а оставлю службу, но до срока не видел ничего в общественных моих занятиях слишком непреодолимо враждебного моему будущему; напротив, твердо был уверен, что будущее все-таки будет мое и что я один ему господин. Если, например, служебные занятия не помешают пока Вашим литературным занятиям, то почему бы Вам и не взять места?

Всё это я пишу, конечно, совсем наобум, то есть слишком мало зная Вас, но единственно желая сделать Вам угодное и ответить Вам искренно и по возможности. А затем насчет (события!) и прочего, то не преувеличивайте. Позвольте пожать Вашу руку.

Ваш Федор Достоевский.

(1) рядом рукою неизвестного: 1877

697. M. A. АЛЕКСАНДРОВУ

20 июня 1877. Малый Прикол

Малый Прикол, 20 июня/77.

Многоуважаемый и любезнейший Михаил Александрович,

Пишу Вам из усадьбы Малый Прикол, в 10 верстах от заштатного города Мирополье, Суджинского уезда Курской губернии. Посылаю "Главу первую" "Дневника" за май-июнь, всего 21 полулисток. Глава первая тут кончена; но листа печатного еще не будет. Тут всего 13 или 13 1/2 наших страниц. С обычным нашим объявлением на первой странице будет всего 14 или 14 1/2 страниц. Опоздал и опоздаю. Решил, что в срок, то есть к 30-му июня, никак не выйдем. Выйдем же 5-го или 7-го июля. Я прибуду в Петербург не ранее как ко 2-му июля. Но всё же начните набирать (1) (№ двойной, озаглавлен май-июнь по примеру прошлого года за июль-август, и не менее будет трех листов). Очень скоро, то есть дня через три, вышлю Вам еще оригиналу, и потом еще. Полагаю, вышлю всё до моего еще приезда. Когда наберется полный лист, то печатайте так, как мы уговаривались. Остальные же листы, то есть 2-й и 3-й, вероятно, успею сам прокорректировать. Теперь же полагаюсь во всем на Вас; ради Христа, отдержите корректуру тщательнее.

На первых страницах пойдет латинский текст. Напечатайте не петитом, а обыкновенным шрифтом, и непременно через строчку латинского с русским, точь-в-точь так, как увидите в оригинале. Латинский текст переведен подсловно, то есть под каждым латинским словом соответствующее русское. Надо так и набирать и печатать.

NB. (самое главное). Ради бога, дайте прокорректировать латинский текст кому-нибудь знающему латинский язык.

Кроме того, еще самое важнейшее: надо непременно (2) снести цензору Ратынскому и попросить отцензуровать. Боюсь только, чтоб он куда не уехал, как в прошлом году! Пуцыкович обещался в таком случае похлопотать о назначении мне цензора. Напишу ему.

Надеюсь, что писано довольно разборчиво.

Итак, буду присылать беспрерывно по мере накопления. Вас же, голубчик Михаил Александрович, попрошу в случае чего-либо у Вас необыкновенного, то есть в типографии, или в случае отсутствия Ратынского, написать мне сюда: В город Мирополье, Курской губернии, Фед<ору> Мих<айловичу> Достоевскому.

И напишите, не рассчитывая, дойдет или не дойдет или что я уже выеду к тому времени. Если же ничего не будет особенного, то не уведомляйте.

Итак, пока до свидания. Если придется печатать первый лист, то печатайте всего 7000, а не 8000 экземпляров (NВ. Как Вы обойдетесь без моей подписи? Впрочем, приеду - подпишу).

Во всяком случае, будете ли или не будете начинать печатать до меня, но всё же, по мере получения оригинала, набирайте и несите к ценсору.

В следующую почту (3) еще напишу сам, что теперь забыл.

А пока Вам душевно преданный

Ф. Достоевский.

На обороте: Михаилу Александровичу Александрову от Достоевского.

(1) было: печатать

(2) далее было: издать

(3) было: В следующем письме

698. M. A. АЛЕКСАНДРОВУ

24 июня 1877. Малый Прикол

24 июня/77. Малый Прикол.

Многоуважаемый я любезнейший Михаил Александрович, посылаю Вам еще 19 полулистков, от 22 по 40-й включительно. Здесь "Глава вторая". В следующий раз вышлю "Главу третью".

Что делать: опоздаем и опоздаем ужасно. Может быть, выйдем к 10-му лишь июля. Но Вы набирайте, и что можно, то и отпечатывайте, процензуровав. Здесь, я полагаю, будет 12 или 13 страниц. Так что всего, с "Главою первой", будет уже на 28 или на 29 страниц и еще остается мне Вам выслать лист с двумя или с 3-мя страницами.

Сам я постараюсь приехать к 1-му или ко 2-му июля.

Если можете, то уведомьте меня о чем-нибудь сюда: Курской губернии в город Мирополье. Ф. М. Достоевскому.

Теперь, если Вам ничто не помешает, то, полагаю, Вы могли бы набрать и отпечатать уже 1 1/2 листа. Если будете до меня отпечатывать, то печатайте не 7000 экз<емпляров>, как я писал Вам в последний раз, а 7 1/2 тысяч (семь с половиною тысяч).

Во всяком случае, голубчик Михаил Александрович, на Вас вся надежда, не запоздайте, и по возможности, всё вперед, да вперед. Но, ради бога, корректуру! Помарок у меня много, но ведь все-таки разборчиво! Ради бога, наблюдите, чтоб не было, по крайней мере, позорных ошибок.

До свидания, Михаил Александрович, крепко жму Вам руку.

Ваш весь Ф. Достоевский.

На обороте: Михаилу Александровичу Александрову.

699. M. A. АЛЕКСАНДРОВУ

29 июня 1877. Малый Прикол

Голубчик Михаил Александрович,

Посылаю 9-й, 11-й, 12 и 13 полулисток.

Обратите внимание, что 10-го полулистка нет, доставлю сегодня же, равно как и еще продолжение.

Ваш Ф. Достоевский.

700. M. A. АЛЕКСАНДРОВУ

29 июня 1877. Малый Прикол

29 июня/среда. Малый Прикол.

Многоуважаемый и любезнейший Михаил Александрович,

Посылаю Вам "Главу третью" (еще не докончена), 14 полулистков. Надо думать, что тут девять или 10 печатных страниц. Остальное пришлю отсюда или привезу сам. Будет всего 3 листа. Отсюда думаю выехать 2 июля, буду в Петербурге или 4-го или 5-го июля. Теперь присланное немедленно набирайте и к цензору. Если всё благополучно и цензор пропустит, то, пожалуй, печатайте (у Вас уже далеко за 2 листа). То-то и есть, что не знаю, благополучно ли всё, есть ли цензор и всё прочее? Если у Вас нет бумаги, то потребуйте у Печаткина (в типографии знают, где мы берем). Ну, до свидания. Как-то свидимся в Петербурге!

Ради бога, позаботьтесь о корректуре! Не погубите!

Ваш весь Ф. Достоевский.

На обороте: Михаилу Александровичу Александрову.

701. А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ

6 июля 1877. Петербург

Среда 6 июля/77 Петербург.

Милый друг мой Аня, обнимаю тебя и целую. Деток тоже всех поголовно. Как вы съездили? Жду с нетерпением твоего письма. Только об вас и думаю.

Я приехал вчера весь изломанный дорогой. Подробностей не пишу, потому что спешу как угорелый, дела ужасно много и застал много хлопот. Приехал поезд в 11 часов утра. Приезжаю на квартиру, а Прохоровна только что передо мной ушла, ждала меня со вчерашнего дня. Послал за ней.

Как приехал, сей же час, не дожидаясь Прохоровны, за которою отправил дворника, отправился в типографию. Александров сказал мне, что они всё набрали, но ничего не отпечатали, потому что нет цензора. Ратынский уехал в Орловскую губ<ернию> в отпуск, Александров ходил и к Пуцыковичу (чтоб тот, в Комитете, выхлопотал мне цензора) и сам ходил в Комитет. Секретарь и докладывать не захотел, а выслушав объявил, что я из-под цензуры вышел, так пусть и издаю без цензуры. Это значит, если всё отпечатано будет к 9-му июля, то выйдет (накинув еще 7 дней) 16-го числа. Затем стали считать набор. Вдруг оказывается, что и с привезенным мною пакетом вчера и с объявлениями не будет доставать 5 стран<иц>. Стало быть, предстоит сочинять. Полчаса считали строки, и вдруг мне пришло в голову спросить самый пакет, и я увидел что они последней отсылки от 1-го июля еще не получали, то есть 5 дней, и я приехал раньше. Предпоследнюю же отсылку от 30 июня получили 4-го числа, то есть накануне моего приезда. Я по крайней мере обрадовался, что сочинять не надо будет. Затем поспешил в Цензурный комитет. И секретарь и Петров, все хоть и вежливы, но уговаривали меня изо всех сил печатать нецензурно, не то у вас будут сплошь вычеркивать. (Вероятно, у них какие-нибудь особые инструкции насчет теперешней литературы вообще, так что, очевидно, они мне не лично угрожали, а вообще такой ход дела, что велено строже). Я этого ужасно боюсь, но я все-таки стоял на том, чтоб мне дали цензора, обещали вчера же, но вот уже сегодня утро, а известий никаких нет, и опять сейчас придется ехать в Комитет, а между тем можно бы первый лист уже печатать. Навалили на меня корректур. Вчера отдержал лист, но более не мог. В мое отсутствие заходила Марья Николавна, написала мне записку, чтоб я ей назначил день, когда ей ко мне явиться. Ясно, что я должен сам заехать. Между тем времени ни минуты. Сейчас еду в типографию и цензуру. Затем буду сидеть за корректурами. И проч. и проч. Вчера поздно вечером пришел в типографию пакет с текстом от 1-го июля. Никого не видал. Николя заходил и вчера (без меня) и 3-го дня. Все думают, что у меня времени куча, только к ним ездить да болтать с ними. Не съезди я сегодня к Марье Николавне - ведь обидится.