Марианна Баконина - Школа двойников (1 и 2 части) Страница 24

- А на чем я должна сосредотачиваться - на подсчете пролетающих гусей?

У них были разные профессии. Консультант "вскрывал" собеседника ласково и с подходцем, мог не спешить, Лизавета же, привыкшая к вечной диктатуре эфирного дефицита времени, действовала напрямик, резко, чаще всего нелицеприятно.

- Нет, при чем тут гуси? Просто можно мягче, нежнее...

- Ага, нежненько так рассказывать о захвате заложников, очередном взрыве, банковской афере или многомесячной задержке зарплаты! Вам не кажется, что в этом случае ласковая улыбка моментально превратиться в оскал дебила?

- Я же и не утверждаю, что улыбаться надо всегда. - Психолог немедленно уступил даме и сменил тему: - Я, вообще говоря, из ваших поклонников, вы очень сильно работаете, мощно, производит впечатление...

Лизавета не обратила внимания на "барскую похвалу" так же, как тремя минутами раньше пропустила "барский гнев".

Какое-то время они молча шли по Лиговке.

- Не могу понять, зачем я вам понадобился, - опять заговорил Игорь Кокошкин. Он, вероятно, был из породы болтливых знатоков человеческого сознания и подсознания.

- А я думала, вам Людмила Андреевна все рассказала, - воспользовалась домашней заготовкой Лизавета. Она сразу решила, что поразительная сговорчивость совершенно незнакомого и занятого человека не может быть беспричинной. Причина - предупредительный телефонный звонок однокурсницы.

- Ох уж эти мне журналисты, все время зрят в корень, - не растерялся печальный Кокошкин.

- И никак не могут заткнуть фонтан. - Лизавета решила не пояснять, какой именно фонтан.

- И начитанные, черт подери...

- Выпускники одной альма-матер, - пошла на мировую Лизавета. Пикировка мешает расспросам, а она все-таки встретилась с главой "Перигора", чтобы узнать как можно больше о его скрытном коллеге, о его друге-враге.

Приступить к допросу немедленно не получилось. Дорогу им преградил мастодонтистый желтый броневик - инкассаторы, почему-то в неурочный час, утром, приехали в банк с благостным названием "Покровский". Броневичок поставили на тротуаре, чтобы бравым охранникам в милицейской форме, бронежилетах и с автоматами было удобнее отбиваться от потенциальных налетчиков.

Один из стражников грозным взглядом остановил Лизавету, попытавшуюся проскользнуть в узенький проход между броневиком и стенкой дома. Далее последовал не менее грозный окрик:

- Куда прешь! Не видишь - деньги грузят! - Для вящей наглядности милиционер качнул дулом автомата.

Лизавета приостановилась и шепнула спутнику:

- Зачем они старательно делают вид, будто банк можно ограбить без сговора с охраной?

- Вот за это вас и называют злюкой. Банки и просто так грабят...

- У вас неполная информация. Я чуть ли не ежедневно читаю сводки ГУВД. Там все время сообщают об ограбленных банках. И что получается - как ограбление банка, так какая-нибудь замечательная несуразность. - Лизавета назидательно подняла пальчик. - Великое мошенничество - обманом выманили сорок тысяч долларов, в обмен подсунули куклы из российских рублей! Вы меняли хоть раз пусть даже десятку в банке?

Психолог Кокошкин согласно кивнул. Осторожно придерживая Лизавету за локоть, он повел ее в обход броневика, по проезжей части.

- Наверняка вашу жалкую десятку, я уж не говорю о стодолларовой купюре, обнюхивали и так, и этак, и ультрафиолетом подсвечивали, и пальцем "плечо президента" поглаживали. И все эти предосторожности вокруг относительно небольшой, по банковским меркам, суммы. - Они вышли на тротуар, Лизавета освободила локоть и продолжила: - И вот появляется человек, намеренный получить сущий пустяк, сорок тысяч баков. Тут, естественно, все теряются и покорно принимают гору нарезанной бумаги. А потом бегут в милицию. Милиция возбуждает уголовное дело по факту мошенничества и включает описание этого потрясающего преступления в сводку. А я, прогрессивный журналист и по совместительству отрешенное от мира наживы и чистогана существо, ни разу не посещавшее храм злата, то бишь банк, должна возмущенно озвучить сей безрадостный факт. Вот тогда я буду добрая. Если же я позволю себе усомниться в лопоухости банковского кассира, то я злючка. Предпочитаю быть не лишенной здравого смысла злючкой.

Пока Лизавета разглагольствовала, психолог опять уцепился за ее локоток и помогал лавировать в людском потоке. Народу на Лиговке в этот час было довольно много.

- Вы логично рассуждаете, - похвалил девушку Кокошкин.

- Спасибо. Приходите еще, у меня много таких историй. Но я собиралась говорить не об этом. - Лизавета испытующе посмотрела на психолога, тот тонко улыбнулся. - Как сказала вам Людмила Андреевна, меня интересует ваш однокашник.

Кокошкин снова прозрачно улыбнулся и продолжал молчать. Ждал, когда она назовет имя.

- Ваш коллега Олег Целуев...

- Целуев... Сложная личность... - многозначительно произнес психолог и опять умолк.

- Я слышала, люди вашей профессии страшно любят рисовать психологические портреты. Может, попробуете? Тем более что Целуев был вашим другом.

Игорь Кокошкин вздохнул и оттопырил нижнюю губу, отчего лицо его, и раньше отмеченное печалью, стало совсем унылым.

- Вы рассуждаете, как обыватель. Говорить о друзьях и близких с профессиональной точки гораздо труднее. За время общения глаз "замыливается". К тому же мы, психологи, тоже люди и отнюдь не "всегда на работе". Хирурги стараются не оперировать родственников, следователю и судье дают отвод, если подозреваемый или обвиняемый его друг. А мы из другого, что ли, теста?

- Хорошо, - не стала спорить Лизавета, - тогда расскажите о нем просто как друг.

- Правильный ход: не настаивать, а искать обходной маневр. - Он опять помог ей увернуться от столкновения. На этот раз они чуть не врезались в маленького сизоносого мужичка с огромной тачкой.

- Это вы только что сказали, что вовсе "не всегда на работе"?

- Еще более грамотно - обходной маневр и атака с тыла.

- Я разрешаю вам нарисовать мой психологический портрет, но после того, как поведаете все, что знаете о Целуеве.

Психолог опять вздохнул:

- Да нечего рассказывать. Он - то, что в романах русских классиков именуется словом "подлец".

- Даже так?

- Ладно, извольте... Только сначала присядем, я не умею вести серьезные разговоры на ходу.

Он огляделся и заметил кафе. Вернее, киоск, внутри которого стояли два столика из литой пластмассы и шесть стульев. Подают в подобных заведениях безалкогольные и горячительные напитки, кое-где имеются электрочайники или электросамовары. Тогда в ассортименте появляются растворимый кофе и чай из пакетиков.

- Что будете пить? - галантно поинтересовался психолог.

- Яблочный сок, если его нет - минералку.

Кокошкин пошел к стойке и вернулся с двумя бутылками французской воды "Эвиан". Протянул одну Лизавете.

- Стаканы - только для горячительных напитков, воду следует пить из горлышка.

Все-таки тонкий вкус и дорогостоящие замашки рано или поздно погубят отечественную торговлю. В невзрачном уличном заведении подавали привезенную из самой Галлии "Эвиан" и знать не хотели родную, кондовую "Полюстровскую".

- Вы употребили слово "подлец".

- Да! А как еще можно назвать человека, который женится на связях и привилегиях и бросает жену - к тому времени больную, - потому что связи перестали работать?

- Никак, - охотно ответила на риторический вопрос Лизавета.

- А как можно назвать человека, который способен оклеветать друга, ну пусть не друга, приятеля, лишь бы пробиться в аспирантуру? Или человека, который не отдает долги?

- И все это Целуев?

- Да. - Психолог отхлебнул минералки и поставил голубую бутылку на стол. - Он женился на дочке второго секретаря обкома, еще когда мы учились на втором курсе. Девица была не красавица и даже не лощеная-холеная, а наоборот - болезненная и от этого сварливая. Жениха подобные вещи не волновали. Зато учиться и пробиваться стало легче. В аспирантуру тогда было не попасть. Он быстренько сориентировался и перепрыгнул на кафедру политической психологии. Мест там тоже не было, но наш герой не смутился, два звонка сверху, потом этот разговор "начистоту" с завкафедрой, разговор о конкуренте, который якобы высмеивает труды заведующего... - Кокошкин замолчал, не то вспоминая "этот разговор", не то раздумывая, что еще можно сказать, потом опять приложился к бутылке. - Ученые самолюбивы и обидчивы, так что место Олежек получил. Потом обком и обкомовские связи перестали действовать. Когда его тесть ушел на пенсию, а не в банк, пришла пора разводиться. Причем он продолжал дружить с некоторыми старыми друзьями уже бывшего тестя - с теми, кто нашел свое место под новым солнцем. И не без помощи бывших "товарищей" открыл собственную фирмочку, которая стала заниматься политическим консалтингом. Консультирует, так сказать, по всем вопросам политического бытия! - Теперь Игорь Кокошкин говорил проникновенно, страстно. Он даже забыл про воду.