Аркадий Белинков - Сдача и гибель советского интеллигента, Юрий Олеша Страница 24

Юрий Олеша имеет в виду не самодержавие, а деспотизм.

Нет, Россией управляли не самодержцы, повинующиеся закону, хоть какому-нибудь... Россией управляли деспоты. Деспоты - это такие люди, которым позволяют быть деспотами. Как только им перестают позволять, они становятся очень милыми людьми, а лучшие представители - даже демократами.

Увы, история и социология не могут рассчитывать лишь на хороший характер и природные достоинства властителей, ибо известно, что если человеку, даже самому прекрасному, позволено все, то даже самый прекрасный человек становится тираном.

История и социология могут рассчитывать только на сдерживающую силу оппозиции.

Вероятно, у моего редактора хватит сообразительности, что я не анархист и что мой идеал вовсе не развалины государства. Но человеческая свобода может существовать лишь в слабом государстве, подвластном ожесточенной борьбе не дающих друг другу разгуляться общественных групп.

Я не верю в добрых радикалов и нежных католиков, в целомудренных социалистов и в любезных республиканцев.

Я верю в то, что когда добрые радикалы получают возможность убивать, то злые католики им этого не позволяют. Я верю только в оппозиционное равновесие сил, которое не дает разгуляться ни добрым, ни злым, ни целомудренным, ни любезным.

А ведь хочется разгуляться? Правда? Так, по совести говоря, ведь хочется? А? Еще как! А ведь как многим это действительно удается.

История и социология могут рассчитывать только на сопротивление угнетенных, умеряющее самые гнусные, самые отвратительные, самые разнузданные, самые извращенные инстинкты властолюбия, которые всегда даже в прекрасном человеке при благоприятных обстоятельствах готовы развязаться с тропической стихийностью.

Может быть, на свете так много тиранов из-за того, что так много возможностей стать тираном?

Герои, героизм, подвиги, военная слава, прогресс и замечательные успехи безусловно должны заставлять быстрее и радостней биться наши сердца. Но это только половина дела. Вторая половина заключается в том, чтобы герои, героизм, подвиги и другие удивительные вещи были употреблены в строго ограниченных количествах, чтобы они не превышали средний процент несчастных случаев от автомобильных и железнодорожных катастроф.

Как и многое другое в истории русских общественных отношений, это превосходно понимал Пушкин. Он сказал:

Оставь герою сердце! Что же

Он будет без него? Тиран...

Это, вероятно, не исчерпывающая социология тиранства, поскольку тиранство возникает не там, где герою оставляют сердце, а там, где ему дают развернуться.

Поэтому наследник Тутти - добрый мальчик с золотыми волосами, - став Следующим Толстяком, неминуемо будет делать то же, что делали все предшествующие ему Толстяки мировой истории.

Это не столько социологическая гипотеза, сколько реальная история, которую автор "Трех толстяков", казалось, должен был хорошо знать.

В чем историчность "Трех толстяков"? В том, что по ним можно догадаться о некоторых особенностях русской истории. Или, независимо от "Трех толстяков" и их автора, задуматься самому над этими особенностями.

Эти особенности заключаются в том, что соединив историей точки падений и взлетов русской жизни, мы получаем выраженную закономерность. Соединив одни точки - Екатерина II, Александр I, Александр II - мы замечаем, что эти точки начинали прекрасно. Они начинали с осуждения своих преступных предшественников и с самых заманчивых обещаний. Кончали они ужасно: уничтожением своих бывших единомышленников, расправой с инакомыслящими, казнями, реакцией. Так же, как их преступные предшественники. Они завершали свой путь деспотизмом, потому что абсолютистское правление давало им возможность и требовало именно так его завершить.

Переходим к другим точкам.

Десятый том "Истории Государства Российского" Карамзина, рассказывающий о событиях, наступивших после смерти Ивана IV, и написанный после убийства Павла I, начинается так:

"Первые дни по смерти тирана, - говорит римский историк, - бывают счастливейшими для народов": ибо конец страдания есть живейшее из человеческих удовольствий"1.

1 Н.М. Карамзин. История Государства Российского. Т. 10, Спб, 1889, с. 43.

И продолжает:

"...новый венценосец, боясь уподобиться своему ненавистному предшественнику и желая снискать любовь общую, легко впадает... в послабление... Сего могли опасаться... тем более, что знали необыкновенную кротость наследника Иоаннова, соединенную в нем с умом робким... На громоносном престоле свирепого мучителя Россия увидела... более для... пещеры, нежели для власти державной рожденного... Не наследовав ума царственного, Феодор не имел и сановитой наружности отца, ни мужественной красоты деда и прадеда: был росту малого... осужденный природой на всегдашнее малолетство духа..."

"... сие царствование, хотя не чуждое беззаконий, хотя и самым ужасным злодейством омраченное, казалось современникам милостию Божиею, благоденствием, златым веком: ибо наступило после Иоаннова!"1

Так открывается рассказ о том, как хорошо начинал человек, занявший трон тирана.

А вот рассказ о том, как этот человек кончил:

"...крестьяне искони имели в России гражданскую свободу... в назначенный законом срок переходить с места на место, от владельца к владельцу... без сомнения, желая добра не только владельцам, но и работникам сельским, желая утвердить между ними союз неизменный, как бы семейственный... он (Борис Годунов. - А. Б.) уничтожил свободный переход крестьян из волости в волость, из села в село, и навеки закрепил их за господами"2.

"... схватили злодеев и казнили: князю Щепину и Байковым отсекли головы на лобном месте; иных повесили или на всю жизнь заключили. Сия казнь произвела сильное впечатление в московском народе, уже отвыкшем от зрелищ кровопролития; гнушаясь адским умыслом, он живо чувствовал спасительный ужас законов для обуздания преступников.

Ревностная, благотворная деятельность верховной власти..."3

"... оказывались неповиновение и беспорядок: в Смоленске, Пскове и иных городах воеводы и не слушались ни друг друга, ни предписаний думы... носились слухи о впадении хана крымского в пределы России..."4

"Когда предали тело земле... отворили темницы, освободили всех узников..." 5

1 Н. М. Карамзин. История Государства Российского. Т. 10, СПб, 1889,с. 4-5.

2 Там же, с. 169.

3 Там же, 1889, с. 172.

4 Там же, с. 184.

5 Там же, с. 179.

Пушкин читал Карамзина с волнением, с каким в тревожные дни читают газеты. Он хорошо знал, что великая история не только сообщает факты. Он знал, что великий историк раскрывает закономерности. Следом за Карамзиным Пушкин раскрыл одну из закономерностей истории. Он писал:

"Ц а р ь.

...Я ныне должен был

Восстановить опалы, казни - можешь

Их отменить; тебя благословят,

Как твоего благословили дядю,

Когда престол он Грозного приял.

Со временем и понемногу снова

Затягивай державные бразды.

Теперь ослабь, из рук не выпуская..."1

1 А. С. Пушкин. Поли. собр. соч. Т. 7, М., 1937, с. 90.

Преуспевавшие в предшествующее царствование и поэтому презрительно и опасливо посмат-ривающие на новое, еще не разогнавшееся и не разогревшееся до нужного зверства, скривив губу и нажимая на шипящие, простуженными голосами напоминают о замечательных успехах предше-ствующего царствования. Они решительно осуждают попытки выпячивать пролитую кровь, затоптанную свободу, заплеванное человеческое достоинство. Они решительно подчеркивают великие успехи.

Великие успехи предшествующих царствований, кроме того, что они обходятся много дороже, чем стоят, оказываются однодневными и призрачными.

Все великие успехи, замечательные победы, завоевания, триумфы Ивана Грозного закончи-лись смутным временем, борьбой преемников, ревизией всего сделанного, половинчатым и робким судом над умершим тираном. После Грозного царя наступает смутное время с самозванца-ми, с легкими и соблазнительными государственными переворотами. Что такое смутное время? Наследство Грозного царя, наследство великих побед, завоеваний, тирании.

В чреве системы не завязывается чужой плод.

Яйцеживородящая проехидна не может произвести даже ветвистоусого жабронога.

Яйцеживородящая проехидна может произвести только яйцеживородящую проехидну.

Деспотическая система быстро и яростно рожает деспотов.

Литература не однажды отмечала, что народ сам строит для себя тюрьмы, возводит виселицы и выкармливает околоточных надзирателей.

В романе Олеши плотники строят десять плах.

Писатель разъясняет: "Плотники делали свое дело без особой охоты".

Но они делали свое дело. Они не могли не делать этого дела, хотя знали, кто погибнет, когда они кончат свое дело.

Движение истории связано не с осуществлением справедливости и правильным решением логической задачи, а с победой силы, равнодушной к вопросам морали и права.