Алексей Смирнов - Место в мозаике Страница 24

- Не уверена, что мне этого так уж хочется, - заметила Сандра. Она старалась держаться независимо и безмятежно, но страх все больше овладевал ею. Успокаивало одно: Аластор и вправду навряд ли стремится причинить ей серьезный вред - в противном случае она никак не сможет попасть к Черному Мастеру.

- Ты просто не знаешь, о чем идет речь, - сказал Аластор значительно. Сотни и сотни паломников приходят на эти берега, желая, чтобы их посвятили в тайну тайн. И, отмечу, не каждого жалует Королева - она весьма привередлива и разборчива. Достаточно ее каприза, и странник, нередко - разорившийся ради священного путешествия, уходит несолоно хлебавши.

Тропинка незаметно выросла в широкую дорогу, уводящую под гору. Деревья, росшие по обе ее стороны и напоминавшие тополя, становились все пышнее, но темно-зеленая, тяжелая от сока листва казалась омерзительной, будучи сплошь покрыта все той же тленной накипью. Увядание проступало во всем, каждая былинка была поражена старческой немощью, а дорожную пыль, белую, как мел, хотелось сравнить с костной мукой - возможно, она таковой и являлась. Впервые за все время пути повеял легкий ветерок, теплый тошнотворным теплом, - словно донес последний вздох уже остывающего существа. Под ногами поскрипывало - так скрипит снег морозным днем, но здесь, в чуть подогретой влажности, подобный скрип вызывал мурашки. Сандру передернуло, будто кто-то, сидя в желудке, мягко прошелся по пищеводу упругим хлыстом.

- Кто такая Королева? - спросила Сандра лишь бы спросить, явственно ощущая приближение рвоты.

- Имя ей - Навь, - сообщил Аластор, мечтательно закатывая глаза. - Есть и другие, но этим ее называют чаще. Ее мудрость и всеведение поразят тебя. Даже я, не самый последний среди себе подобных, трепещу при мысли о свидании с нею. Она вручит тебе ключи от Великого Ничто. . . - Здесь Аластор Лют прикусил язык, смекнув, что еще немного, и он проболтается. Сандра заметила его смущение и укрепилась в своих страхах. Она собралась было наотрез отказаться от всяких сомнительных купаний, но дорога вдруг резко вильнула вправо, и огромное озеро открылось глазам Сандры. Она остановилась и невольно сделала шаг назад: бывает, что головокружительная пропасть, если глядеть в нее долго, так и манит, так и зовет броситься вниз - то же желание Сандра испытывала сейчас, только более навязчивое, и с трудом находила в себе силы сопротивляться.

- Мы прибыли, - произнес Аластор елейным голосом, сложил руки лодочкой и почтительно склонился перед водной гладью. По воде пробежала легкая рябь. Сандра, стараясь не сосредотачиваться на какой-то одной точке, взором пыталась охватить всю картину разом. Она с удивлением заметила людей, стоявших в воде кто по колено, кто по пояс; некоторые возвышались в отрешенном одиночестве, другие образовывали группы по пять-шесть человек, но молчали все без исключения. Головы у большинства из них были наголо обриты, а одежда состояла из заношенных хитонов, подпоясанных широкими кушаками. Все они стояли к Cандре спиной и совершенно не интересовались происходящим вокруг. Аластор осторожно подтолкнул Сандру к кромке воды, и Сандра беззвучно вскрикнула. Над далеким горизонтом висело маленькое красное солнце: то был вечный закат, никогда не сменявшийся ни утренней зарей, ни сонным полднем, ни ночью, полной неопознанных ужасов. Сандра попыталась остановиться, но не смогла: ноги сами, утопая в сыром песке, несли ее прямиком к этому зловещему светилу. Вода лизнула ей щиколотки, потом коснулась подола платья. Лют, затаив дыхание, ждал. В нем шевелилась неясная тревога: до сих пор никто из посетивших мертвые воды не имел при себе фрагментов Мозаики - предметов волшебных, способных наделить их владельца могуществом и властью. Но Аластор полагал, что черный и цветной осколки, соперничая друг с другом, сведут эту силу к нулю, и Сандра останется без защиты. Та зашла уже по грудь; скольких несмышленышей заманил Аластор в преисподнюю Королевы Нави, сколько раз наблюдал он подобные сцены, и каждый - как впервые. Лют сел на пригорок, устроился поудобнее, щелкнул портсигаром. Водная поверхность настолько приблизилась к Сандриным глазам, что та поневоле стала всматриваться и с удивлением отметила необъяснимую вещь: вода, вобравшая биллионы пепельных крошек, оставалась прозрачной. Идеально ровное песчаное дно просматривалось до последней крупинки впрочем, был ли то песок? может быть, что-то другое, внешне на него похожее сложилось в подводный ковер? "Как же я буду дышать? "- промелькнуло у Сандры в голове в ту самую секунду, когда дно вдруг прыгнуло из под ног, и теплая, мягкая вода неслышно сомкнулась над макушкой. Едва это случилось, вопрос изгладился из памяти Сандры, и она перестала помнить о столь маловажном деле, как дыхание. Озерные глубины согревали ее в нездоровых, воспаленных объятиях, сжимавшихся все крепче, и вскоре Сандра не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Но она удержалась от вещи совершенно невозможной: так и не раскрыла рта, боясь, что пепельные потоки хлынут в нее, не ведая преград, и она растворится в могильной болтушке, став еще одной песчинкой праха. Прошло какое-то время, и вода содрогнулась: невесть откуда приплывшее течение настойчиво толкнуло Сандру в лицо, и той пришлось запрокинуть голову, подставляя стихии горло. Одновременно что-то начало происходить с ее сознанием, нечто сродни химической реакции, протекающей сначала медленно, чуть позже - все быстрее и быстрее. Память стала разваливаться на куски, а какая-то часть Сандры, оставаясь неповрежденной, неотрывно следила за этим процессом, лишенная власти вмешаться. И вот исчез, растаял целый пласт воспоминаний, за ним - второй, третий. Будь у Сандры такая возможность, она была готова ловить ускользающее прошлое руками, словно верткую скользкую рыбу, но руки безжизненно висели, а все, что Сандра успела запечатлеть, вся ее жизнь стремительно исчезала без следа. Когда растворилась последняя картина - солнечный пляж с котиком, псом и слоном в корзинке - осталась Сандра сама по себе, без памяти, без имени, без тела; в ней жило лишь понимание, что только что она владела несметными сокровищами и вот лишилась их в мгновение ока. То, что она уже не знала, какие то были сокровища, не могло послужить утешением, ибо было ясно, что утрачено нечто исключительно важное, без чего дальнейшая жизнь превратится в невыносимый, нескончаемый, безнадежный поиск.

Прямо перед Сандрой проступило лицо. Оно было плоским, будто нарисованным несколькими небрежными, но точными штрихами: длинное женское лицо, почти красивое, без бровей и ресниц. В серых крапчатых зрачках кружились смерчи, звавшие влиться и унестись в пределы, из каких не возвращаются. Сандра сразу поняла, что если ей случится угодить в один из тех водоворотов, погибнет последнее, что пока сохранилось - ее "я". Она стиснула зубы и, чуть сощурясь, ответила женщине взглядом. Смерчи затуманились. Маленькая корона, венчавшая голову, звякнула микроскопическими колокольцами. Каким-то чудом этот звук был слышен в подводном безмолвии. На лице у женщины написалось изумленное негодование. Она не могла смириться с тем, что кто-то посмел воспротивиться ее воле. Тут же изумление сменилось догадкой вкупе с яростью. Королева разомкнула выцветшие губы, и в Сандриных ушах прошелестело: "С чем ты пришла? " Сандра не знала, что ответить, и сочла за лучшее смотреть как смотрела, не отрываясь. Королева Навь слегка отпрянула и повторила вопрос, теперь уже с нотками не столько ярости, сколько отчаяния: "Отвечай же! Я вижу - твой карман содержит нечто неуместное здесь, где я - начало, и я же - конец всему". Обделенная памятью, Сандра не находилась с ответом, лихорадочно пытаясь сообразить, о чем идет речь. В кармане? Что это такое - карман? Провал. Что считается неуместным в Королевстве Пепла? Снова провал - будто кто-то прошелся ластиком. И в то же время - непонятный, неожиданный прилив сил, позволяющий сверлить и сверлить глазами царственный лик, с которого сползает надменность и проступает необоримый страх. Королева начала отдаляться, черты лица утратили четкость; Сандра, повинуясь безотчетному порыву, протянула руку, послушную, как прежде, и схватила корону, готовую вот-вот исчезнуть. Раздался низкий гул, тысячи и тысячи невидимых тварей враз забормотали что-то беспокойное на диковинных языках. Мощный поток подхватил Сандру и бережно вынес из глубин наружу. Сандра небрежным движением надела корону и застыла, восседая на гребне волны, а волна, раболепно изгибаясь, докатилась до прибрежного песка и с опасливым шипением отползла. Сандра оглянулась: паломники растерянно взирали на нее остекленевшими глазами. Им было ясно, что случилось неслыханное, но они, слишком долго простоявшие в водах забвения, почти напрочь утратили разум. К Сандре, напротив, вернулась память во всей полноте, и мысли сделались даже четче, цели - яснее, а воля - крепче, чем сталь. Она поняла, что оставалась бездыханной не дольше секунды. Она перевела взгляд на Аластора Люта и увидела, что тот весь сотрясается от священного страха. Поймав этот взгляд, Аластор упал на колени и, вытаращив свои сапфировые глаза, пополз к Сандре, бестолково размахивая руками. Он уткнулся лицом в песок, и та долго не могла разобраться в глухом подобострастном мычании. Носком туфли Сандра легонько ударила его в плечо. Аластор взвился, немедленно выпрямился и застонал, заслоняясь рукой от одному ему видного великолепия.