История моего моря - Кирилл Борисович Килунин Страница 24

И в голове у Георгия что-то тикало и стукало, он никак не мог понять, почему, все это происходит так… и что он в своей жизни делал не так. Тик-так…

Старые настенные часы с чугунными гирьками и с серым облупившимся циферблатом, показывали полдвенадцатого ночи, ровно шесть часов спустя после того, как он потерял свою семью. Он сидел за пустым столом в совершенно пустом доме, и думал о том, что просто необходимо сходить до ближайшего ночного магазина за водкой.

Но у него не было сил куда, либо идти…

«Утро, вечера мудренее», – промелькнуло в его голове, и, подчиняясь этой вполне разумной мысли, Георгий отправился спать.

Он лег в кровать, не раздеваясь. Надеясь, что утром что-то да будет лучше…

Утром, к нему в гости заявились – незвано какие-то излишне деловитые люди с лукавыми лицами, они принесли долгожданную водку. Из их слов он понял, что через его дом будет проходить новая дорога федерального значения, и поэтому, ему гражданину РФ, Георгию Сергеевичу Смирнову полагается приличная компенсация, несоразмеримая с реальной рыночной стоимостью той развалины, в которой он живет, триста тысяч рублей.

– А можно новую квартиру, – спросил Георгий.

– Излишне деловитые люди с лукавыми лицами долго смеялись.

– Но ведь я живу в черте города, – спрашивал Георгий.

– Излишне деловитые люди с лукавыми лицами предлагали ему закатать губы.

– Георгий послал их от души, по-русски, вспомнив все известные ему матерные выражения, дополняя их замысловатыми жестами.

– Излишне деловитые люди с лукавыми лицами сильно обиделись, грозились большими неприятностями, однако ушли довольно быстро.

Спустя месяц после ухода излишне деловитых людей с лукавыми лицами, Георгий пережил три поджога своего дома, которые удалось удачно потушить. Забил фанерой три из пяти выбитых неизвестными хулиганами окна. Остальные два окна сам застеклил по новой. И пережил возращение жены, которая лишь потребовала, чтобы ее допустили в ее законное жилье, и снова больше никогда не о чем с ним не пыталась заговорить.

А Георгий все равно был рад, ему хватало общения и с дочерьми. И главное, теперь ему было за кого бороться. Он понял, что: «жизнь, это – борьба». И он обязан победить ради дочек, а возможно и ради жены. В память и во имя ИХ СЕМЬИ.

Георгий обегал все инстанции и суды, два раза лежал в больнице, его шесть раз подкарауливали и сильно избивали, специально нанятые излишне деловитыми людьми с лукавыми лицами, подонки, которые сломали ему четыре ребра и правую руку.

Все было тщетно… Жена снова куда-то уехала, забрав детей, а он однажды вернувшись с работы не нашел своего дома… Он не был пьян, и не сошел с ума, просто его дом сожгли, на этот раз удачно, не для него.

Георгий две недели скитался по своим знакомым, затем снимал комнату у какой-то жалостливой старушки за небольшие деньги. А затем он узнал, что его бывшая жена от его лица подписала бумаги с излишне деловитыми людьми с лукавыми лицами, по которым она получала взамен частного дома (его дома) отдельную двухкомнатную квартиру в городе.

Георгий хотел сначала просто повеситься, а затем подал на свою бывшую жену в суд. У него было столько боли и обиды, что они дали ему силы не сдаваться. Жизнь, это – борьба. И он победил…

Согласно решению суда и имеющимся у Георгия документам о наследовании дома его деда, после рассмотрения всей ситуации, он получил отдельную однокомнатную квартиру, его дети переезжали также в отдельную однокомнатную квартиру, правда, в другом районе, против его жены было заведено уголовное дело об участии в мошенничестве. Через три дня после решения суда его жена умерла, ее сердце не выдержало следственных разбирательств и публичного позора. Повзрослевшие дети решили, что это отец убил их мать. Георгий утверждал, что они его никогда не простят. Не знаю, было ли это правдой… или он только так думал. Сам он поседел, стал худой как тень, начал много пить, совершенно не следил за собой, а еще он сам теперь ненавидел людей, совершенно всех. Но он победил.

Жизнь, это – борьба… Кажется это придумал дедушка Дарвин, многие сегодня следуют этому правилу. Может Ты тоже хочешь победить..?

Не знаешь?

Я тоже.

Когда я так подумал, мне очень захотелось уйти, прямо в ночь и идти пока не остановится сердце. Но внезапно, в своей электронной почте я нашел не прочитанное письмо от Оксанки, которое почему, то пропустил, не заметил, прочтя его, я остался дома, решив, что все эти мысли о бессмысленном существовании полная фигня.

«У нас начались очень сильные ветра, просто сносит, – писала Она. Новороссийск славится своими ветрами, особенно район, где мы работаем – Шесхарис, здесь ущелье и тянет как в трубу. Я ненавижу ветер. А в прошлом году был смерч на море, наши ребята фотографировали, диаметром барж в десять (мы просто на фото сравнивали), на берег, правда, не вышел, но очень близко был. Вот такие страсти у нас.

Пора поработать. Еще целых четыре часа. После обеда время всегда безумно тянется. Ну конечно, до обеда мы работаем четыре часа, а после – семь.

Пока-пока. Пиши, я жду».

Я тоже, решил подождать… А в вопросе смысла жизни я решил следовать Эпикуру. Эпикур в своем эпикурействе считал, что смысл жизни в ней самой, и тут главная наука, правильно вкушать эту жизнь. Если разум огонь, то жизнь должна быть яркой, как он. Ярко гореть, сиять, пока твой огонь разума не погас.

18. Ярко гореть, сиять, пока твой огонь разума не погас

Я помню свой самый яркий закат на море, который встретил в Абхазии, в г. Гагры, сидя на плите песчаника, погруженной в галечник цвета маренго.

Я помню, теплый бархат сгущавшихся сумерек, обнимающих плечи, шепот волн у ног, они накатывают одна за другой, приносят небольшие ракушки, отсвечивающие розовым перламутром, щекочут мои голые пятки. А на линии горизонта, там, где полоса бликующего серебра, половина огромного алого солнца, медленно погружается вглубь зеленой воды. Небеса полыхают огнем, кипят облака. Я спрашиваю у волн о том, что делает солнце там под водой? Они хранят свою тайну. Ночь обрушивается резко, как будто Бог выключил свет. Вместе с ночью и легкой прохладой наступает блаженная темнота. Первое мгновение, я чувствую себя Ионой в утробе кита. Но, уже мгновенье спустя, ощущаю себя младенцем, уютно свернувшимся в мамином животе. Я чувствую себя беспечным младенцем, с сознанием рассеянным по мирозданию, с мыслью о предстоящем рождении, когда – ни – будь – завтра, возможно, мы родимся вместе с этим огромным алым солнцем, восходя с глубины, и рассеянное в