Тэянг - Екатерина Соболь Страница 24

тяжело вздохнул, но после его речи и вправду стало проще. Странно чувствовать, что выглядишь круто в чьих-то глазах, когда сам себя представил бы как «простой робкий парень, неумеха и бревно». Чтобы облегчить себе задачу, я решил брать какое-нибудь движение из тех, что помнил, и повторять его много раз под новые треки: быстрее, медленнее, а теперь – как рэпер, а теперь – как на школьных танцах. Потом робко перешел на связки из нескольких движений. Хореографию целиком у меня повторить не получилось, я вечно что-нибудь забывал, но успокаивало то, что в зеркале я видел только темный силуэт, и непонятно было, насколько плохо он двигается. Линхо в своей части зала отрывался по полной, я бы такое все равно не повторил, и это успокаивало тоже.

Меня вдруг пронзило острое чувство счастья: ну и вечер у меня! Я пел с Паком, танцевал с Линхо – после такого будет совсем не жалко вернуться к обычной жизни. Строго говоря, настоящий кастинг в «Тэянг» я еще не прошел, он будет завтра. Когда он закончится ничем, сделка с Лисом наверняка станет недействительной, а волшебный голос пропадет.

Вернусь домой, расскажу маме, что ни на какой Чеджу не ездил. Она вспомнит нашу настоящую жизнь, а не ту, где я получил приз «Золотой голосок Сеула». На работе я два дня не был, босс, может, уже взял кого-то на мое место. Но, может, он объявил кастинг, как в «Тэянг», и отбор так же затянется? Вдруг он возьмет меня обратно? Я улыбнулся, и улыбка согрела мне губы и сердце.

Да, снова придется вставать затемно, но я усвоил урок: у звезд жизнь не проще моей. Да и я, пожалуй, мог бы добиться большего – например, устроиться в другое кафе, где будут лучше платить. О, пусть только глянут, как я виртуозно режу овощи! В свободное время буду петь, уверен, хоть куда-то меня да возьмут. Сам Пак из «Тэянг» сказал, что я пою «не ужасно» – сойдет для какой-нибудь крохотной группы, выступающей в барах! Я представил, как снимаю со стены плакат «Тэянг», бережно убираю его в коробку, отписываюсь от их новостей в соцсетях, и не почувствовал грусти.

А вдруг на самом деле мне нужно было не стать звездой, а повзрослеть? Поверить, что у меня есть собственная жизнь. Обещаю, я буду счастлив и никогда, никогда не забуду два этих потрясающих дня.

Передо мной из полутьмы возникло лицо, и я дернулся, пулей вылетев из своих фантазий. Я вытер глаза, только сейчас почувствовав, что замечтался до слез.

– Ого, как тебя проняло, – с неожиданным уважением сказал Линхо. – Поздравляю, ты почувствовал силу танцев. Все, идем, спать хочу.

– Спасибо, – искренне сказал я. – Было супер.

– Мне все равно, – так же искренне ответил Линхо. – Это ради группы.

В своей комнате я рухнул на матрас и мигом уснул, даже кроссовки не снял. Будильник я, конечно, не поставил. А знаете почему? Потому что часов у меня по-прежнему не было!

– Вставай уже, а? – произнес голос Пака. – Шестой час!

Я с трудом разлепил глаза. Он попыхивал вейпом, нарочно просунув голову ко мне в комнату. Веки у него с утра всегда были такие опухшие, что глаза напоминали паровые булочки пянсэ. Я невольно улыбнулся. Когда волшебный голос пропадет, я снова начну видеть Пака из «Тэянг» таким же красивым, как все, но, кажется, буду немного скучать по этому опухшему мрачному лицу.

Мы торопливо позавтракали (слоган завтрака: «Босс, ты приготовил бы лучше, я скучаю по твоим кимчи-сэндвичам!»), и, пока мы расходились на вокал по своим студиям, Пак сказал мне едва ли не в ухо:

– Слушай не то, что поет голос, а то, что звучит у тебя в голове. Хуже всего получается, когда ты начинаешь сам от себя балдеть.

Я поклонился, чтобы выразить свою благодарность.

– Мне можешь не кланяться, – снисходительно ответил Пак. – Бесит.

Два часа на вокале пролетели незаметно. Мне даже стало жаль тренера – что бы я ни пел, он слышал идеальное исполнение. А я изо всех сил делал то, что велел Пак: не обращал внимания на звуки, вырывавшиеся изо рта, и сосредоточился на крохотном зазоре, где намерение спеть превращалось в голос. Себя я все равно не слышал, но упорно пытался вложить себе в голову верную технику, даже не чувствуя связками, получается или нет. Вчера я боялся добавить что-то свое, пел так, как вел меня голос, а сейчас хотелось выразить что-то настоящее, сияющее внутри меня после удивительного вчерашнего вечера.

Танцевать после вчерашней встречи с Линхо стало легче, будто какие-то тиски в голове разжались, но результат все равно не впечатлял. Хореограф, наверное, всю жизнь ставила эстрадные номера, поэтому для нее синхронность и отточенность движений были важнее всего на свете, а у меня начинала ехать крыша, когда я в сотый раз повторял одно и то же, – прямо мозг воспалялся.

Как ни странно, проблемы с хореографией были не только у меня. Джо попадал в ритм, но явно не старался, Пак был рассеян. Линхо, наоборот, танцевал слишком хорошо, будто кто-то вырывал у него из рук кубок «Лучший танцор» и он должен выложиться, как на чемпионате мира, чтобы вечером доказать боссам свое великолепие. А я понял, что, повторив хореографию еще хоть сто раз, все равно не начну исполнять ее как надо. За ночь движения у меня в голове уложились, но лучше выглядеть не стали.

– Вы просто развалились, – в сердцах сказала хореограф. – Два месяца без выступлений, и вместо группы «Тэянг» я вижу ансамбль «Старые зомби». Попейте воды и заново.

Все потянулись к своим бутылкам с водой, а я подошел к Линхо:

– Можешь нас всех потренировать, как меня вчера? Чтобы мы встряхнулись.

Линхо уставился на меня:

– Так нельзя. Госпожа О самодеятельности не выносит.

– Но это неэффективно! – прошептал я, с трудом выжимая из себя храбрость, чтобы высказать свое мнение. – Я, кажется, стал даже хуже, чем час назад! Покажи, как делать обаятельно!

– Ты тут второй день, и уже всем указываешь, как работать?

– Да! – отчаянно выпалил я. – Не хочу всю жизнь вспоминать, как облажался на своем единственном выступлении с «Тэянг»!

В кафе я был зрителем всех историй, участником – никогда. Я видел ссоры влюбленных, нежность старых парочек, откровенные разговоры супругов, мухлеж при игре в карты, но сам ни с кем не ссорился, откровенно не беседовал и в карты не играл. И сейчас меня дрожь пробирала оттого, что тихо отсидеться вечером никак не получится: как ни