Рукотворный рай - Дмитрий Николаевич Москалев Страница 25

Они бабу ругать! Ищи мол, другой дом! В каком жить можно и не бояться! Так наехали на неё, что она испугалась, но другого дома – ещё хуже, без крыши, обвалившиеся, так и ушли ни с чем.

В деревню люд подтянулся, рабочий, мимоходом проходящий, говорили им уходить и бросать все, мол – чужих тут не любят, раз уж их гадость какая гонит, то надо бежать. И вместе, посовещавшись – решили на следующий день уходить, обратно барину жаловаться. Вызывать телеги, увозить стволы, сколько сделали. А неделю уж прошла, а барина нет!

Решили одного послать к барину, утром, чтобы не боязно было, с топором. А отец остался с другом вдвоем.

–Ну, удачи тебе Петруха, дерись если что, или беги! Обратно не ворочайся! До барина и без него не приходи!

–Как скажите, как скажите! Побег я! – и дал маху, сам рад!

–Проводили? – спросила бабка у них за обедом.

–Проводили, уж пора работу доделывать, и сдавать. Вдвоем справимся. А что обед все хуже и хуже? Сначала ничего, а теперь дрязга вонючая?

–А ты думал, денежки то барина тю-тю, не буду же я свои тратить, вот и стряпаю из того, что есть! Вам бы грех жаловаться, покуда сыты и в тепле.

–Да уж то благодать какая, тебя никто по ночам не поднимает.

–Случается, – улыбнулась бабка.

–Это как случается? – друзья переглянулись.

–Случается, будят, приедут среди ночи, стучат, открывай. Воды коням наливай.

–Мы не о том, – перебил её мужик.

–А о чем? Все о своем? Все вам мерещится всякая чертовщина, пить надо меньше самогону, а то тут у вас сухо в горле, так что вы и с ума посходили, – она достала бутыль самогону из-за печи, – вот вам, подарок! Пусть вам голову прочистит! – рассмеялась она, – берите, берите, а то от пересыху у вас ум помрачился.

Отец сунул бутыль за шиворот.

–Благодарим, – ответствовал он.

Время пришло собираться в лес, они торопились.

–Обернись посмотри, не следит ли она за нами?

–Вроде нет, а хотя, не видно, может и следит.

–Странная баба, и самогон её лучше не пить, лучше вылить! Или спрятать! Ни капли его во рут не бывать! И так нас травит своей едой паршивой, сил никаких нет, ослаб я. Сморить нас хочет! И чем дольше, тем хуже, утром уносим ноги отсюда. Не чисто тут! Зуб даю, не чисто! В плохое место мы попали!

–То-то будет, ночку продержаться!

–Приворотов никаких не знаешь? Или обереги?

–Иш-то иглы в дверь. И больше не знаю, что можно, ну осиновые колья нарубить! Тут же есть осина! А игл негде взять, мы ж крестьяне обыкновенные, мужики, а не швеи! К той бабе не пойду! Не чиста она, гутарит как-то странно!

–Из самогонки сделаем факел, обмотаем тряпкой тук, и подожжем, хоть какое-никакое оружие! Осиновые колья нарубим, ими подопрем дверь, ставни надо бы оконные затворить покрепче, и ждать утра!

–Дождаться бы, а там и барин!

–Что-то, ни той дорогой мы идем? Вроде прямо шли! Иль я же путаю?

–Путаешь, все правильно идем, только чуть левее.

Как дошли до места, показались пеньки, сучья отрубленные. Принялись за работу, дед пошел за осиной в рощицу, которая стояла чуть в стороне, в метрах трехсот от полянки. Нарубил, уложил на спину, а недалеко как завоет, то ли волк, то ли человек, да и бросился бежать к поляне.

–Уходим! Волки! Оторви лоскут, обвяжи сук! Если что, огнем их! Огнем, в кармане огниво и камень!

–Да убежим! Не горюй, далеко ли? – испугался мужик.

–Пока да, но учуют нас скоро, добраться бы!

Забежали в дом, заперлись, а вой уж в деревни, и рыщет вокруг, дышит под окнами.

–Волки…– прислушался дед, – запер дверь входную?

–Запер на засов! – перекрестился мужик.

Дед мой дверь подпер осиновыми прутья, да так, что бы держалась, если кто будет её вышибать. Хоть бы сколько продержалась, а на худой конец и ружье есть! Стали ждать, а за окном потемнело, тучи набежали. Ливень, ветер, ураган поднялся такой, что аж страшно! И волки убежали куда-ть! Так и лило, так и лило, как из вёдер! Крыша скрипела, протекала, побелка потекла, все взмокло. Холодно сделалось, а мужики все ждут ночи. А ночью тишина! И не скребет! И не топает! И вдруг, как ударит молния! Да потолок, как обрушится в соседней комнате, в той, в которой они первый раз остановились.

–Пресвятые угодники! – закричит мужик от испуга. А потом, как лихо ударит в дверь их, аж стены затрещали! Но никак! И бьет и бьет и колотит и скребет когтями. Тогда и выбьет дверь, да на улицу! В окно ломится, да и в окно не выходит!

Дед да мужик стоят белы, как мертвецы, ни живы, ни мертвы! Чуть ли в не обморок падают! Руки трясутся, ноги подкашиваются, а топор да ружье наготове держат. И так всю ночь, ломилось, стучалось, то на крышу заберется и точит! А дождь все льет и льет! Молния все грохочет! А по утро – тишина, все разом замолчит. Выходить боятся.

До полудня продремали, сонные. А там слышат за окном, конь телегу подкатил, да кучера говор.

Вышли, полдома упало, а их комната цела, чуть стены повело, да все дождь залил. Кругом грязь. Увидели барина своего, да плача к ногам его.

–Ты куда их привез? Разве это та деревня, куда я тебя посылал?

–А то не та! Она же! Как и приказано! – расстроился кучер крестьянин.

–Разве? А дома почему все пустые, да тут никто не живет! – удивился барин, ступая по свежей грязи, – да как лило то тут! И вы тут целую неделю? Ели что? Спали где? С ума что ль сошли? Белок то тут и не видать, смотрю!

–Спали, барин, в том доме, какой упал! Да какой спали-то! Будило нас по ночам лихо, спать не давало, да дом этой ночью развалило! А кормила нас баба, какой вы денег прислали, – рассказали ему все, хотя он и так все знал, от третьего мужичка.

–Какая баба? Никакой бабе я денег не присылал! Показывай её! – его привели к хате, отворили, а там плесень да сырота, вода всю пыль сбила. Все заброшенно!

–Тут была, баба-то! – снял шапку дед