Лето в Провансе - Люси Колман Страница 25

Это говорится со смелым энтузиазмом.

– Назовем это «пурпурным периодом», – отвечаю я хихикая. – Достаточно повернуть голову и посмотреть в окно, чтобы меня посетило вдохновение. – И верно, темно-красные вьющиеся розы на каменной стене – это истинный водопад красок.

– Скорее запечатлевайте, освещение все время меняется. Но у вас хороший глаз, я тоже считаю, что самый волнующий цвет у сада – перед наступлением сумерек.

Я, как подброшенная пружиной, кидаюсь к окну, доставая по пути телефон, чтобы сделать фотографию. Конечно, мне на ум приходит Эйден, и я молю Бога, чтобы Он позаботился о его безопасности.

12. Моя зона комфорта

Вечер затянулся. Мы с Нико трудились молча. Оказалось, что деревенская сцена у него на родине – его излюбленная тема.

Я часами ходила кругами, Нико то и дело появлялся у меня за плечом и давал дельные советы. На пол слетали один за другим испорченные листы, и с каждой новой неудачей я испытывала все больше разочарования.

В конце концов Нико предложил отправить ему фотографию, которую я сделала, прежде чем встать к мольберту, и принес мне ее большую цветную распечатку.

– Повесьте это перед собой и возьмите кисть. Слишком много думать вредно: это мешает потоку чувств. Первая попытка может огорчить, а может и обнадежить, когда вам удастся выразить то, что вы видите здесь. Действуйте, а то я никак не вернусь к своей работе. – По его твердому взгляду я поняла, что он прав.

Волей-неволей я начала.

Уже во втором часу ночи у меня завибрировал телефон, нарушив компанейское молчание, в котором мы трудились.

«Пит-стоп. Мы уже отъехали на сотню км от неприятностей. Все хорошо, только сильная усталость. Жди нас, Аделаида! Завтра, когда мы туда доберемся, я тебе позвоню. Люблю тебя, детка, напрасно я тебя напугал».

Ладно бы одну меня, но еще он нагнал страху на Ханну. Я со вздохом звоню ей, сердясь на него.

– Эйден в порядке. Завтра он доберется до Аделаиды. Я еще не прикинула разницу во времени и не знаю, в котором часу это будет.

– Представляю, каково тебе! Это ужасно – не знать, где он и что с ним происходит. Эйден отправился разглядывать достопримечательности, а не искать неприятности. Очень тебе сочувствую, Ферн.

Я слышу в ее голосе облегчение, но не только. Я тоже рассержена.

– Что ж, теперь можно перевести дух и поспать.

– Что ты делаешь? Читаешь?

– Нет, пишу картину! Трудно будет отложить кисть…

– Ух ты! Рада это слышать. Не поздновато? Спокойной ночи! Будем надеяться, что завтрашний день выдастся более спокойным.

Я опаздываю к завтраку. Но есть и хорошая новость: добравшись глубокой ночью до постели, я тут же уснула, поэтому отлично выспалась.

– Привет, Ферн! – раздается у меня за спиной голос Сеаны. Я уже нагрузила тарелку круассанами и джемом. – Нико сказал, что вы поможете в мое отсутствие. Спасибо вам! Я уеду с легким сердцем.

Вижу, она искренне рада.

– Всегда пожалуйста. Для меня удовольствие принести пользу.

В двери появляется Бастьен и зовет Сеану.

– Похоже, у нас не все гладко. Пойду разберусь. – Она слабо улыбается и оставляет на столике свою тарелку.

Бастьен – единственный инструктор, с которым я еще не успела поговорить, но только потому, что он редко показывается. Слышать я его слышу – то есть не его самого, а стук его молота по металлу в небольшой лощине, где стоят сараи.

Я подхожу к увлеченно беседующим Келли и Патриции.

– Доброе утро! Надеюсь, вы обе хорошо выспались.

– Лучше не бывает! – весело отвечает Келли.

– Так и есть, благодарю, – подтверждает Патриция.

– Сегодня утром я не пойду в огород, – предупреждает Келли. – Патриция зовет меня в гончарную мастерскую. Заманчивое предложение! А еще я договорилась с Тейлором об уроке у него в столярке сегодня после обеда. Мы осваиваем токарный станок, учимся делать грибочки. Звучит как занятия кулинарией! – Она так воодушевлена, что Патриция не удерживается от легкой игривой улыбки.

– Правильно, тебе будет интересно утром тоже попробовать что-то новенькое, – поддерживаю я Келли.

Уверена, Одиль с радостью примет новую ученицу, а у Келли появится возможность расширить свой круг общения. Игра на гитаре здорово укрепила ее уверенность в себе. От колючести, которой она отличалась по прибытии, почти ничего не осталось.

– В нашей прополочной бригаде пополнение, – сообщает Патриция, робко глядя на меня, кусает свою бриошь и, помолчав, объясняет: – Нам вызвался помочь Стефан.

Я стараюсь сохранить серьезное выражение лица. Это отличная новость: он станет для Патриции хорошим напарником. Моя компания новичков уже встала на ноги, с одним из них даже придется вскоре проститься. Трудно поверить, что уже четверг. У меня ощущение, что я здесь давным-давно, чувствую себя здешней, местной. Ирония в том, что я лучше провожу время, чем Эйден, все это затеявший. Для меня это терапия, я чувствую, как заряжаются мои батарейки.

– Простите, не хотела вас беспокоить…

Поймав взгляд Нико, я пугаюсь, что помешала его творческому вдохновению. Я не знала, что он до сих пор в мастерской.

Он смотрит на часы.

– Я пообедаю позже, надо подготовиться к уроку. Я отвлекся и потерял счет времени.

Я подхожу ближе и разглядываю маленький участок холста, над которым он трудился все утро.

– Сколько времени уйдет на завершение? Вас влечет глубина, я прямо представляю, как иду по пыльному тротуару, мимо цветочной лавки, мимо сквера. Везет тем, кто каждый день может это видеть.

Он приподнимает одну бровь, но лицо остается серьезным.

– Среди них состоятельный владелец магазина и одна маркиза. Она, кстати, не жалеет денег на взносы, я очень рад знакомству с ней. Они помогут финансировать расширение нашего проекта. Всех затрат это все равно не покроет, так что этим летом мне придется продать несколько небольших картин.

Я понимаю, под каким давлением живет Нико.

– Почему бы не продать одну из отцовских картин?

Здесь столько полотен! Сеана, помнится, говорила, что после смерти отца Нико его работы сильно подорожали.

Нико берет тряпку и вытирает кисть.

– Те, которые он не изуродовал, остались недописанными. Теперь мне приходится полагаться на собственные ресурсы. – Он поглядывает на меня с некоторой хитростью во взгляде.

– Картина в моей комнате удивительная! За нее наверняка отвалили бы уйму денег.

Нико откидывает голову и делает вращательные движения, я слышу щелчки позвонков – сказываются долгие часы напряженной сосредоточенности.

– Я храню ее, она о многом мне напоминает – главным образом о выбоинах на жизненном пути, в которые легко провалиться.

Вижу, ему неприятно об этом говорить. Он почти на грани, может, даже раскаивается, что откровенничал со мной. Разумеется, я ценю его доверие. Самоубийство отца подкосило сына, хотя его вины в этом не было. Как ни грустно, психическое заболевание и пагубные привычки часто идут рука об руку, это бой, который многие проигрывают. Я не отвожу глаз. У меня впечатление, что он должен был произнести