Зачарованный апрель - Элизабет фон Арним Страница 25

Леди Каролина услышала смех и порадовалась, что он звучит с дорожки в саду, а не рядом с ней. Она не любила шуток, а по утрам так просто ненавидела. Смех раздавался все громче, по мере того, как подруги приближались к ее уголку. Оставалось только надеяться, что эти двое направляются на прогулку, а не возвращаются домой. Что же их так развеселило?

Она посмотрела в сторону дорожки. Словно почувствовав на себе пристальный взгляд, подруги подняли головы и замахали руками. Проклиная в душе добродушие этих женщин, она старалась исчезнуть из поля зрения, не упав при этом прямо на лилии и создав впечатление, что ничего не видела. Наконец подругам надоело махать и кричать. Они повернулись и исчезли за поворотом.

Леди Каролина впервые со времени приезда усомнилась, что приняла правильное решение. В тишине и убожестве хэмпстедского клуба эти две женщины казались куда более безобидными, чем при ближайшем рассмотрении. Раньше она думала, что две мышки запрутся в каком-нибудь дальнем уголке и будут заниматься рукоделием или читать, но ни в коем случае не бегать туда-сюда и не смеяться над самым ее ухом с утра пораньше: «Будет просто невыносимо, если замок превратится в детскую площадку. Они кричат и машут руками, как будто совершенно забыли, как должны вести себя воспитанные дамы. Вдобавок они мешают другим. Я уверена, что, если бы старая леди слышала этих двоих, она сказала бы то же самое».

Следует признать, что до этого момента леди Каролина нечасто разделяла мнение миссис Фишер. Ее попытки не заметить свою спутницу, хотя было совершенно очевидно, что они едут в одном направлении, обидели ее, а беспардонное нахальство, с которым пожилая дама захватила себе лучшие комнаты в замке, просто рассердило. Крошка (так ее называли за глаза) сочувствовала людям в возрасте и тем, у кого слабое здоровье, но это не лезло ни в какие ворота. Впрочем, она не долго задумывалась над поведением своей соседки по замку, поскольку голова у нее была слишком занята другими мыслями, но если бы сосредоточилась на этом, то наверняка решила бы, что этой женщине тоже стоит вести себя скромнее.

Не заметить, что к ним отнеслись, мягко говоря, невежливо, было невозможно. Молодые женщины обратили внимание на то, как быстро леди Каролина ретировалась при их появлении и насколько подчеркнуто она не ответила на приветствие, и немного обиделись.

— Если бы мы не были в раю, — задумчиво произнесла миссис Уилкинс, — то я бы сказала, что нами пренебрегают. Но, возможно, я ошиблась.

— Может быть, она несчастлива.

— Если так, то здесь это быстро пройдет.

— Надо постараться ей помочь, — сказала миссис Арбитнот.

— Нет, это невозможно и ненужно.

Миссис Арбитнот решила, что, пожалуй, это правильно, и не надо ни во что вмешиваться. Только не сегодня, не в это прекрасное утро.

«Бедная миссис Уилкинс, наш викарий назвал бы ее слова легкомысленными, а то и кощунственными. Он ведь уже старик. Наш старый, старый викарий».

Раньше миссис Арбитнот ни за что не пришло бы в голову пожалеть священника. Он был мужественным человеком, и долгое время она считала его своим наставником. Однажды, когда после смерти ребенка для нее наступили черные дни и она не знала, где искать утешения, он направил ее на правильный путь. Старик внушил ей, что долг христианина — помогать своим ближним, вместо того чтобы погружаться в свое горе и отрешаться от мирских дел. Миссис Арбитнот поняла, что Господь послал ей испытание, и примирилась со своей долей, а потом нашла новый смысл жизни в заботе о других. Во всем этом викарий неизменно руководил ею и помогал в каждом сложном случае. Она всегда смотрела на него снизу вверх, а здесь неожиданно увидела со стороны: старика в залатанной рясе, полностью погруженного в церковные дела и практически забывшего о себе. Ей стало жаль его. В некоторых вопросах он был, пожалуй, слишком придирчив. По крайней мере, невинное заявление миссис Уилкинс, что они сейчас обитают в раю, очень шокировало бы его. Наверняка, если бы он услышал ее сейчас, назначил бы ей епитимью во искупление грехов. Между тем миссис Арбитнот не могла найти ничего предосудительного в том, чтобы назвать замок Сан-Сальвадор раем. По тому ощущению свободы и счастья, которые они обе обрели здесь, он вполне заслуживал этого определения.

Они сошли с тропинки и стали осторожно спускаться вдоль террас, заросших оливами, вниз, к морю. На берегу росла огромная сосна, и подруги расположились под ней. В нескольких ярдах на берегу моря лежала рыбацкая лодка. Ветер тревожил морскую гладь так соблазнительно, что миссис Уилкинс, которой в это утро никак не сиделось на месте, встала, сняла чулки и туфли и вошла в воду. Подруга последовала ее примеру, и счастье стало полным для них обеих. Им больше не хотелось разговаривать. Миссис Уилкинс забыла о небесах. Обе они забыли о своих мужьях и полностью погрузились в созерцание моря. Они бродили взад-вперед по кромке воды, пристально вглядываясь в волны и любуясь отблесками солнца в синей воде. Над головой кричали чайки.

В это время леди Каролина обдумывала свое положение. Сад, который она облюбовала для себя, был очень красив, но здесь ее в любой момент могли потревожить. Стеклянные двери в холле и столовой вели прямо туда, значит, покоя не будет. «Может быть, попросить остальных не ходить сюда? У миссис Фишер есть балкон, просто утопающий в цветах, и сторожевая башня. Вдобавок она заняла единственную по-настоящему уютную комнату в доме. Почему бы этим оригиналкам тоже не выбрать место для прогулок так, чтобы мы виделись как можно реже?» Вокруг замка было три маленьких садика, да, собственно, все окрестности и были большим садом, с дорожками и скамейками. А здесь устроится она. В этом садике было все, что нужно: цветущий тамариск, фрезии и лилии, и прекрасный вид на море. На севере виднелся залив и деревушка, раскинувшаяся на холмах среди апельсиновых деревьев, на востоке — пляж и горы, и на западе — Сан-Сальвадор, а за ним — только синяя вода. «Решено, — подумала леди Каролина. — Я скажу им, что этот садик — мой и прошу сюда не заходить. Будет только лучше, если у каждой появится свое место для отдыха, где можно побыть в одиночестве. Иначе придется постоянно общаться друг с