Хана Сенеш - Дневник (Ее жизнь, миссия и героическая смерть) Страница 26

А что сказать об окружающем меня мире, который подвергается разрушению? А десятки тысяч, которые гибнут ежедневно - как их оплакивать в канун Нового года? О страданиях, несправедливости, боли -, что сказать и кому? Он-то все знает. И мне нынче вечером не о чем говорить.

{178} Верю ли я в Бога? Не знаю. Мой Бог очень сложный. Он, скорее, символ и выражение тех моральных сил, которые, на мой взгляд, существует. Я верю, вопреки всему, что мир создан для добра, и нет такого зла на свете, из которого не прорывались бы частицы света, добра. - Все это слова, одни слова.

Жизнь скажет свое, жизнь засвидетельствует. Я знаю, что мои слова это слова человека, который познал лишь самую малость от страданий и зла, существующих на свете. Весь путь еще передо мной.

Я совершенно одна, самостоятельна, отвечаю за себя. Это сейчас самое лучшее в моей жизни.

28.9.1941. Кирьят-Хаим

В последний день моего пребывания а Нес-Ционе мы организовали интересную экскурсию на опытную станцию в Реховоте, в Гиват-Бреннер и в Квуцат-Шиллер, Особенно сильное впечатление произвела опытная станция, где мы получили интересные и исчерпывающие объяснения. Гиват-Бреннер мы успели посмотреть лишь снаружи.

Когда я вернулась из Нес-Ционы, я заехала в Рамат-Ган к писателю Авигдору Хамеири (Известный израильский прозаик, поэт, драматург и переводчик, родом из Венгрии. Ему, в частности, принадлежат ивритские переводы стихов Ханы Сенеш, написанных по-венгерски, и ивритский перевод записок ее матери Катерины Сенеш.).

{179} Первая фраза, которой он меня встретил, была:

"В точности папа!". И он все время не переставал удивляться моему сходству с отцом.

Видимо, он хорошо знал папу как молодого писателя и сохранил о нем много воспоминаний. Затем он говорил в общих чертах об израильском театре, о его тенденциях, и сказал, что пьесы отца, в которых много юмора с целью только смешить, без политических или социальных тенденций, не могут заинтересовать еврейский театр...

Я ему сказала, что одна моя подруга просила показать ему несколько стихотворений, чтобы узнать его мнение. Ей - двадцать лет, она прибыла в страну два года назад и здесь изучила иврит. Я прочла ему свои стихи "Мгновение" и "Галилейскую песню". Он внимательно выслушал и сказал, что это интересное явление. Есть у нее стихотворная техника, выразительность, простота. Короче говоря, он считает, ее человеком одаренным и хотел бы получить "Галилейскую песню" для газеты. Я ему сказала, что не вправе отдавать это стихотворение (потому что я не хотела отдавать), но мне было очень приятно выслушать объективное мнение компетентного человека. Он просил прислать ему это стихотворение. Не знаю, пошлю ли, мне кажется, что еще не время.

Сейчас я немного помогаю Илонке в саду, в птичнике, по дому. Я пришла к выводу, что работа в небольшом хозяйстве - не по мне. И, действительно, я еще с детства помню, что всегда все рисовала себе в крупных масштабах. {180} Видимо, это одна из черт моей натуры, побуждающей меня идти в кибуц.

Вчера слушала интересный доклад о рабочей партии в Англии. Утром посетила Седот-Ям (Седот-Ям - кибуц членом которого была в последствии Хана Сенеш. В то время находился в Кирьят-Хаиме ; через некоторое время кибуц перешел на постоянное поселение в Кесарию.), позавчера была на вечере рабочей молодежи. Начала читать "Историю сионизма" Бема. Из дому, от брата нет никаких известий.

30.9.1941. Канун Судного дня

И сегодня вечером, в канун Судного дня, мои мысли устремлены к ним. Что с ними? Если бы два года назад я знала наверняка, что так все обернется - я бы их оставила? - Кажется, что да. Я ведь знала, что подобная возможность существует. А, может быть, я хотела заставить за. молчать внутренний страх напрасными надеждами: через год, мол, приедет брат, через два года - мама. Это был для меня решающий довод, чтобы облегчить тот шаг, отказаться от которого я была не в силах, и приехать в страну.

Хочу сегодня проверить свои дела и исповедаться.

Я грешна равнодушием, бездеятельностью, пустословием, тем, что бесцельно трачу время и силы, недомыслием, когда дело касается другого, легкомыслием, безответственностью. Но одно могу сказать в свое оправдание: я всегда искала {181} верный путь, всегда старалась следовать ему и признавала, что это единственная дорога, по которой можно идти - не ради удачи, а для внутреннего спокойствия. Многие надо мной посмеивались, считая меня идеалисткой. Они твердят, что я изменюсь, когда познаю настоящую жизнь...

7.10.1941. Кирьят-Хаим

Провела две недели у Илонки, а завтра поеду в кибуц "Седот-Ям". Трудно мне объяснить себе самой, почему именно сюда. Понятно, пока лишь на испытательный срок, но каковы причины, побудившие меня, прежде всего, обратиться именно сюда? - Я искала молодой кибуц рабочей молодежи, где были бы мои ровесники, такой кибуц, который находится лишь вначале пути...

А в дополнение ко всему меня прельщает Кесария. Трудность в том, что народ здесь чуждый мне не только в личном плане, но и по своему составу в целом. Так, во всяком случае, мне кажется. Я не хочу заранее выносить приговор и посмотрю спустя некоторое время. Но в одном я должна сама себе откровенно признаться с самого начала. Я не чувствую, что вступаю в кибуц на всю жизнь.

Я вижу справедливость жизни в кибуце и, насколько я их знаю, я люблю кибуцников и хочу жить с ними. И при всем том, у меня есть ощущение, будто это лишь первый этап на длинном пути. Сейчас я, понятно, полна напряженного ожидания в связи с ближайшими неделями, и хочу сама себе кое-что сказать перед дорогой - то, что я всегда {182} повторяю в трудные минуты, дабы я это могла потом вспомнить, что думала об этом перед вступлением в кибуц: важно знать, что идейная основа кибуца - социалистическое общество строит свою страну - верная, и надо найти пути для претворения этой идеи в жизнь вопреки всем трудностям.

Подобные идеи красиво выглядят на бумаге и в книге, однако осуществить их трудно. Но не следует идти за идеей, изложенной на бумаге, с закрытыми глазами и забывать тем временем о том, что идея создана для людей, для каждого в отдельности, и что главное назначение кибуца - дать удовлетворение жизнью его членам. Ибо человек не может долго существовать лишь в качестве средства осуществления цели. Он чувствует удовлетворение лишь тогда, когда сам движется к ней навстречу. И если мы поставим перед собой на крутую вершину социалистический лозунг, мы не должны забывать, что если товарищ не будет ощущать вокруг себя при подъеме на гору чистый воздух, не увидит более широких горизонтов и не почувствует более свободного дыхания, а будет лишь ощущать беспокойство, тяжкий труд, усталость от подъема - напрасна вся эта затея. Ибо, какой прок в том, что люди достигнут вершины, но не смогут насладиться красотой, которая вокруг них, так как будут чувствовать себя разбитыми телесно и духовно?

И еще. Я никогда не скажу - "разочаровалась в кибуце". Я могу разочароваться лишь в самой себе. Если не смогу устоять перед трудностями новой жизни - {183} значит, я сама виновата, такова моя натура. Только одного я опасаюсь: может быть, мне будет не хватать одиночества. Если я бы могла знать, что у меня будет когда-либо свой тихий угол, я бы вообще не боялась. Но, посмотрим. Зачем гадать и думать наперед?

Читаю сейчас "Историю сионизма" Адольфа Бема.

12.10.1941. Седот-Ям

Я здесь уже несколько дней. Трудно подытожить впечатления после трех-четырех дней, но я чувствую, что уклад жизни в кибуце мне подходит, и мое самочувствие хорошее. Весь вопрос в том, именно ли данный кибуц наилучший для меня. Компания здесь не очень развитая, или я еще не успела, как следует, с ней познакомиться. Особое опасение у меня вызывают девушки по тем впечатлениям, которые сложились за несколько дней работы на кухне. И это немного тревожит, ибо девушки не в малой степени определяют облик всего коллектива. А теперь относительно работы. Сейчас я занята на кухне, так как нет надежды на другую работу, кроме вспомогательной, поскольку нет еще достаточно развитого сельского хозяйства. Тут я буду вынуждена работать только в сфере обслуживания, пожалуй, несколько лет, и, право, жаль растрачивать силы и время. Нет у меня уже того терпения к "дежурствам", которое было в Нахалале. Там я вынуждена была выполнять любое задание, а теперь я испытываю потребность делать лишь ту работу, где могу дать максимум того, {184} на что способна. Я хотела бы также участвовать в рабочем движении. Вероятно, и здесь у меня будет такая возможность, но трудно начать. Что меня здесь влечет - это то, что многое предстоит сделать и есть хорошие планы для поселения. Условия трудные, но не без надежд и возможностей. Главный вопрос - люди. Я должна научиться лучше их распознавать.

18.10.1941

Вчера мы были в Кейсарии на морском празднике. Была возможность впервые познакомиться с этим пунктом. Места очаровательные и вызывают желание здесь остаться. Не только из-за красот пейзажа. Я видела великое дело в самой начальной стадии, и есть желание участвовать в нем. И я знаю, что они нуждаются во мне во многих отношениях, да и я здесь могу найти многое для себя. Только в компании я сомневаюсь. Она так далека от меня по своему образованию (не в смысле его широты, а окраски) и мировоззрению, что это меня немного пугает. Общественные отношения здесь на низком уровне из-за близости города и работы в порту. Но влечет преданность "видению", идее созидания. Это, пожалуй единственная сила, которая здесь сплачивает всех. Я только выразила свои впечатления и не вправе выносить приговор. Это моя старая ошибка.