Екатерина Красавина - Кораллы мертвеца Страница 26

Но он ничего не ответил. - Почему? Почему? - Таня почти кричала. Она хотела понять загадку такой неумолимой жестокости и несправедливости, и не могла. - Не ори, - бросил Костя и быстро отошел от нее.

В литературную студию Таня больше не ходила: она впала в странное оцепенение. Ей было так больно, что она потеряла всякую чувствительность, словно находилась под глубоким наркозом. Она не знала как жить дальше, и стоит ли вообще жить. А потом все кончилось самым страшным образом. Костя вскрыл себе вены, "скорая" приехала слишком поздно, и он умер, не приходя в сознание. Ходили темные и непонятные слухи: преподаватель литературы оказался гомосексуалистом, и Костя попал в его тщательно сплетенные сети. Но видимо, его хрупкая психика не выдержала столь изысканных экспериментов, и он решил уйти из жизни. Таня узнав об этом, только твердила как заведенная: "Он мне за все заплатит, заплатит..."

* * *

Рая протягивала Кате уже десятую чашку чая. - Хотите? - Хочу, ответила Катя. То, что она услышала меняло всю картину расследования. Теперь получалось, что у Никитиной был МОТИВ ДЛЯ УБИЙСТВА Макеева. А в том, что преподавателем литературной студии был Макеев, Катя ни секунды не сомневалась, хотя Рая ни разу не назвала его по имени. Катя вспомнила и слова матери Константина Вершицкого, что он дружил в девочкой, которую звали то ли Таня , то ли Оля.

- Рая, - Катя поставила чашку на стол, - а как звали этого преподавателя? Макеев Олег Васильевич?

- Не помню. Может быть. Но утверждать наверняка не могу.

- Страшная история. Таня так переживала. И я ничем не могла ей помочь. - Кто тут поможет! Только время. - Это верно. Еще чаю налить? - Нет, спасибо, я напилась на целый месяц вперед, - пошутила Катя. - Я когда работаю над каким-нибудь трудным текстом по два чайника выпиваю. Недавно взялась за редактирование Папюса "Практическая магия" и пожалела: думала кранты отдам. Одна чашка за другой. И уже не чая, а крепчайшего кофе. Как Бальзак в момент творчества. - Как потом сложилась Танина судьба? - Она поступила в педагогический. На факультет русского языка и литературы.

После школы мы уже редко виделись. У неё появились другие знакомые. Вы их не знали?

Рая покачала головой. - Нет. - Спасибо, если возникнет необходимость, можно я опять обращусь к вам? - Пожалуйста. Правда, навряд ли я вам расскажу больше.

Было уже поздно, и света нигде не было. Кате надо было со спринтерской скоростью проскочить через темный двор, и вынырнуть под аркой, не столкнувшись ненароком с каким-нибудь плотоядным маньяком, о которых так любил живописать суперпопулярный "МК".

Придя домой, Катя попыталась выстроить логическую схему, которая приобретала следующий вид. Никитина знала Макеева и, вероятно, давно вынашивала план мести. Это было ясно и понятно. Непонятным были денежные дела, связывавшие Никитину с Макеевым и роль во всей этой истории Коваленко. Был ли Коваленко знаком с Никитиной или нет? Здесь надо было подключать Диму Ширяева. Правда, он до сих пор не звонил , хотя и обещал выяснить насчет Макеева. Дима был обаятелен и корректен, но много ли удастся из него вытянуть, - размышляла Катя, - он прекрасно владеет собой и ничего лишнего не скажет. Выходит, что к Коваленко пока ни с какой стороны не подъедешь... А Герцог Б - что это? Кличка какого-нибудь рецидивиста-уголовника или местного братка? И КТО КОМУ отдавал деньги? Макеев этой троице или, наоборот, они ему? Катя больше склонялась ко второй версии, но доказательств у неё не было.

Записная книжка Макеева являлась важной уликой и поэтому, не случайно, её искали в Олиной сумке. А это в свою очередь означало: кто-то из троих причастен к убийству директора "Антиквариата и ломбарда". Но как же выяснить: кто именно? - горестно думала Катя.

Катя посмотрела на будильник. Два часа ночи. Сна не было ни в одном глазу. Она встала и включила телевизор. Шел какой-то голливудский боевик. У неё получалось уравнение с тремя неизвестными... Мысли Кати перескакивали с одного на другое, и она никак не могла сосредоточиться. Внезапно на экране возникла роскошная картинка экзотической природы; пальмы, ярко - синее море. - Наконец-то мы на Гавайях, - услышала Катя с экрана.

Блондинка в бикини лениво перевернулась на спину. - Дорогой, промурлыкала она, - я так давно мечтала об этом отдыхе...

Внезапно Катя вспомнила, как Оля говорила ей о Гавайях. "Интересно, мелькнуло в голове у Кати, - неужели Олег Васильевич так хорошо ей платил? Наверняка, отдых в этом райском уголке стоит недешево - как минимум семьсот баксов. Откуда же у неё деньги? Мысли Кати завертелись с лихорадочной быстротой. "А что, если Оля тоже каким-то образом замешана в этой истории. В конце концов, у неё железное алиби - во время убийства она находилась за сотни километров отсюда. И она естественно вне всяких подозрений. Не стоит забывать и о загадочном Герцоге Б. Возможно, он является главным организатором убийства Макеева, а Оля его сообщницей. Стоп-стоп, сказала сама себе Катя, в таком случае она бы никогда не передала записную книжку Макева. А почему бы и нет? Фамилии Макеева и Никитиной расшифровать нетрудно, на них в первую очередь и падает подозрение, а попробуй догадайся: кто такой Герцог Б. Тогда все получается логично: Оле надо направить расследование на поиск улик против Никитиной и Коваленко".

Катя вскочила с дивана. "Где же я была раньше? Почему я не подумала, что у убийцы мог быть сообщник среди сотрудников фирмы. Я познакомилась с ними, и на этом успокоилась. Надо собрать информацию о них, и как можно быстрее".

* * *

- Нет, нет Марк, я уже сыта. По горло, - Виктория рассмеялась и повертела в руках пустой бокал. - Налей мне ещё шампанское. - Сию минуту, Марк наклонил бутылку и пенистая жидкость полилась с легким шипеньем. Марк, ты прелесть.

Они сидели в небольшом уютном ресторанчике "Санта-Фе", отделанном в мексиканском стиле. На стенах висели гобелены со сценами из индейской жизни. Играл оркестр, звенел чей-то смех. На Виктории было красивое вечернее платье, сильно декольтированное спереди. Ее шею обвивало старинное колье с изумрудами - подарок Андрея.

Марк был непривычно серьезен, хотя и пытался острить. - На тебя обращают внимание, - сообщил он, нагнувшись к ней. - Пусть, - беспечно махнула рукой Виктория., - мне все равно. - Я рад, что ты немного отошла и повеселела. - Не обольщайся, Марк, просто я иногда живу по принципу Оскара Уайльда: "Душу лучше всего лечить ощущениями, а от ощущений лечит только душа". - Превосходный тезис, только пожалуй, трудно его воплощать в жизнь, а? - Почему? - пожала плечами Виктория. - Захотелось и пошла в ресторан, а чтобы не было скучно прихватила тебя. Правда, боюсь, что это ты скучаешь со мной. - Вика, как можно? - развел руками Марк, - ты очаровательная женщина и обаятельный собеседник. - Хотелось бы в это верить. А ты помнишь, как мы познакомились? - Разве я могу это забыть? - Марк прикрыл глаза. - На вечере в загородном клубе "Элит хаус". Ты была в длинном синем платье, а в ушах блестели тоненькие бриллиантовые сережки. Как капельки. Я ещё подумал тогда: "Какая прелестная женщина!" - Прекрасная память, Марк, тебе надо бы работать обозревателем моды. - Зачем? Я - адвокат. Потомственный. Адвокатами были мой отец и дед. Один - чуть не уехал в Париж после революции и всю жизнь об этом жалел, а второй - двенадцать лет провел в сталинских лагерях. Видишь, какая у меня опасная профессия. Чуть что, и кого сажают? Адвокатов, врачей. А сейчас и отстреливают.

"Мне кажется, что я знаю Марка сто лет: так мне с ним хорошо и легко. Но значит ли это, что я знаю его до конца?" - неожиданно подумала Виктория. Она вспомнила и загородный клуб, и Марка, и то чувство дружеской симпатии, которое возникло между ними в момент знакомства. Они встречались не так уж часто, но каждая встреча только крепче соединяла их узами дружбы. А когда тяжело заболела жена Марка, Ирина Константиновна - миловидная женщина, моложе его на десять лет, Виктория специально слетала в Лондон и привезла ей дорогой лекарственный препарат. Как ни пытался потом Марк отдать ей свой долг, Виктория была непреклонна: "Я не хочу ничего слышать". А в последний раз, когда у них состоялся подобный разговор, она добавила: "Если ты ещё раз заговоришь об этом, мы поссоримся, и ты меня никогда больше не увидишь". Марк отступил, и с тех пор в его чувство к Виктории вплелось восхищение и глубокая признательность. Но и Виктория привязалась к Марку. Она знала, что семь лет назад, они с женой потеряли единственного сына, утонувшего в подмосковной речке и искренне жалела его. - Знаешь, Марк, я давно хотела тебя спросить... - Да? - Как ты думаешь, что самое страшное в жизни? - У каждого человека свои страхи. - А я - знаю. Разочарование в том, во что когда-то безоглядно верил. - Что ты имеешь в виду?

Виктория вздохнула. - Понимаешь, бывает так, что тобой овладевает одно-единственное желание и ради него ты идешь напролом, не считаясь ни с чем. А когда получаешь то, что хотела, сперва радуешься. А потом наступает момент... Ой, Марк я даже не знаю, как это все объяснить... - Значит, это тебя по-настоящему мучает, раз ты заговорила об этом. - Да, мучает. И однажды ты понимаешь, что золото принимала за подделку и у тебя появляется странное чувство: будто кто-то тебя перехитрил. И вот начинаешь думать, а не перехитрила ли ты саму себя. - Я понял, о чем ты. Это не разочарование, это просто горькая ирония судьбы, которая любит иногда над нами шутить или ставить жестокие эксперименты. Я тоже порой думаю: "Зачем мне вся эта жизнь, если нет Гриши. К чему?" - Прости , Марк, - Виктория сжала его руку, - я не хотела. - Ничего, ничего, сейчас пройдет. - Нам пора.