Сергей Лукницкий - Начало Водолея Страница 26

- А, хорошо, что зашел, - сказал генерал-лейтенант. Причем сказал он это таким тоном, как будто и не сам давал указание отлавливать по всей Москве бедного, измученного неудачами полковника. - Вот, познакомься с материалами.

Нестеров взял папку с прошитыми листами бумаги и совершенно индифферентно прочел десять строк, написанных на том, что лежало сверху.

- Ну и что? - сказал он.

Генерал давно знал Нестерова и поэтому был уверен, что поставить по стойке смирно в этой ситуации полковника было бы просто бессмысленно. Он включил погромче радиоприемник, который передавал какой-то в масштабах нынешнего быстротекущего времени древний джаз, услал под каким-то предлогом двоих находящихся здесь же сотрудников, перелистывавших с умным видом лежащие на столе документы, отметил про себя, что, вообще-то говоря, надо было бы сделать наоборот, и весело спросил, как показалось Нестерову, подражая Мюллеру из известного фильма:

- Ты знаешь, почему я выбрал для этого дела тебя?

Но Нестеров не хотел играть в Штирлица.

- А, - сказал он, - опять дело? А я думал, вы меня Глена Миллера пригласили послушать.

- Миллера будешь слушать в третье воскресенье своего отпуска. Два других будешь беспробудно спать. А сейчас послушай старика Мюллера, - сказал он, вытягивая губы дудочкой, как Броневой.

О чем дальше говорил генерал-лейтенант с полковником, доподлинно не известно. Но Нестеров вышел от начальника Главного управления ровно через полчаса, а через час уже был дома, где поставил машину основательно, чтоб по крайней мере неделю к ней не притрагиваться, потому что на все время порученной ему работы получил в пользование служебную машину с водителем, поднявшись на лифте, обнял несчастную свою полковничью жену и заснул сном праведника, чтобы в шесть утра быть уже на ногах.

В половине восьмого он сидел уже за своим рабочим столом и листал материалы дела, возбужденного сперва прокуратурой области, потом переданное в прокуратуру города, но приостановленное за нерозыском преступников и потому оказавшееся на столе у Николая Константиновича. Заранее готовый к любой чудовищности, Нестеров, повидавший на своем веку достаточно много, знакомясь с делом, все же присвистнул. Цинизм, с которым было совершено убийство, переходил все границы.

На 42-м километре Ярославского шоссе, в трехстах метрах от дороги, был обнаружен труп семнадцатилетней девушки с признаками насилия. Бесстрастная экспертиза установила, что насилие совершали трое, но убита она была достаточно необычным способом. Девушку привязали к дереву и раздавили автомобилем.

Областные органы дознания по необычным следам протекторов, по отпечатку бампера на теле девушки, по сколам древесной коры установили, что машина была иностранного происхождения, в материалах дела уже находилась ее фотография. Это был "Мерседес", по данным ГАИ принадлежащий жителю Москвы. И тут же заявление владельца машины, недельной давности по сравнению с датой убийства, что свидетельствовало о том, что машина эта у него угнана и находится в розыске.

И материалы дела, и невероятное преступление - все это было бы не в диковинку Нестерову, если бы не одно обстоятельство.

Рукой прокурора города на полях самого дела был написан номер надзорного производства по еще одному. Нестерова бросило в жар, потом ему стало стыдно, что он забыл: на его столе лежит не одна, а две папки. Хотя расписывался он, конечно, за две. Не открывая вторую, он уже понимал, что случилось. Следователь, принявший к производству дело по изнасилованию и убийству девушки, в общем-то преступление раскрыл, осталось найти преступника, вероятно, он уже знал, кто это, но...

Он был убит при исполнении служебных обязанностей не установленными лицами.

В голову полезли всякие неприятные мысли о социальной незащищенности юристов, о том, что правоохранительным органам не хватает технических средств, чтобы работать, денег, прав, наконец, людей.

"Куда смотрит Союз юристов, призванных защищать наши права? - подумал Нестеров. - Взносы-то он берет исправно". И он вспомнил, что вступил туда вовсе не потому, что верил, что его защитят. Просто там работал теперь его бывший коллега, и Нестерову не хотелось огорчать друга.

"Все это пахнет лишними неделями работы, - сказал сам себе Нестеров, да и условия для работы отвратительные, хотя бы потому, что кто поручится за то, что не будет третьего уголовного дела, уже по факту убийства Нестерова Николая Константиновича, 1944 года рождения, все еще партийного, не судимого, за границей бывавшего в служебных командировках, награжденного орденами и медалями, женатого, имеющего двоих детей, проживающего на Ленинградском проспекте в г. Москве, полковника милиции?".

Глава 8. Допрос

Начальник управления Прокуратуры СССР,

рассмотрев заявление подследственного Джу

рапова М.С. об отводе следователя по особо

важным делам Нестерова Н.К. по основаниям

личной неприязни, постановил: заявление Джу

рапова М.С. удовлетворить.

- Позволительно ли мне будет осведомиться, на каком основании вы, любезный полковник, позволили себе задержать меня? Ведь, насколько мне известно, вы юрист, сотрудник оперативного управления, а стало быть, можете задержать меня, однако у меня в кармане имеется документ, который вам не позволит сделать это. Случай? - оглядывая переделкинскую платформу, спрашивал Нестерова Джурапов.

- А я и не сомневаюсь, что у вас в кармане случай, - встрял в разговор писатель. - Я думаю, что и Николай Константинович не сомневается в этом.

Но бывший генерал не удостоил ответом бывшего капитана. И на помощь бывшему капитану пришел полковник Нестеров:

- Если вы имеете документ о признании черемушкинским Загсом Москвы вас умершим, достопочтенный Марат Салтанович, то кому, как не вам, бывшему секретарю райкома, потом обкома, потом тоже бывшему начальнику управления МВД не знать о том. Что органы дознания, к коим относится милиция, вправе задержать гражданина, помимо всех прочих оснований, еще и просто для выяснения его личности. Впрочем, вы, насколько мне известно, по образованию не юрист.

Марат Салтанович сделал движение обеими руками и плечами, показывающее, что он никуда убегать не собирается, на что Нестеров и его друг его отпустили, он сделал несколько шагов в сторону и сел на скамейку. Легко положил ногу на ногу, достал из кармана светлого плаща сигареты и, улыбнувшись, сказал:

- То, что это - я, вам еще придется доказывать. Но даже если вы пройдете все круги наших судов и сумеете доказать, что факт моей смерти был сфальсифицирован, то что дальше, дальше-то что? К уголовной ответственности я не привлекался. В кадрах МВД я больше не состою в связи со смертью. Для чего вам вся эта комедия - совершенно не могу понять. Более того, я скажу и вам (тут он повернулся к Нашему Герою), как известному всему нашему министерству сочинителю, что сейчас вот очень просто может произойти одна хорошая ситуация, да и то она обернется не в вашу пользу, в которой я сумею - сейчас, прямо здесь - поставить вас в совершенно идиотское положение и, еще более того, заставить наше тяжеловесное правосудие обратиться лицом к вам, а не ко мне.

- Вот как, - сказал Нестеров.

- Да, - улыбнулся Марат Салтанович. - Ну, что вы будете делать, если я сейчас кинусь под ближайший поезд? Вы представьте только себе. И дело не надо возбуждать по факту самоубийства. Прямо со справкой в кармане о том, что меня нет на свете, я это и сделаю. Но вся беда в том. Что физическое мое лицо, так сказать. Говоря языком закона, достаточно заметно на этой платформе, и вот эти люди, - прервал он сам себя, показывая на проходящих мимо в ожидании электрички, - они ведь не знают, что меня юридически нет, и они сумеют дать показания и опознают и вас. Николай Константинович, и вас, дорогой писатель. И тогда, может быть, на свет божий всплывет статья, квалифицирующая ваши действия как доведение до самоубийства. Но, может быть, вы собрались здесь для того, чтобы мне за что-то отомстить. Если это так, то я готов вас выслушать самым внимательным образом.

Нестеров, казалось, раздумывал. А Наш Герой некстати захотел перекусить. Поэтому именно он предложил своим бывшим коллегам пройти несколько сот метров до его домика, где и продолжить беседу.

- Я могу машину, - сказал Нестеров.

А когда все трое в нее уселись, причем генерал, по привычке, вальяжно на переднее сиденье, стало ясным, что машина двигаться не может. У водителя случился шок.

- Марат Салтанович, - пролепетал он, - здравия желаю, а чего ребята болтали, что вы... - он запнулся, - умерли?

- Так было надо в интересах дела, - сказал эксгенерал, на что писатель восторженно пхнул кулаком в бок Нестерова. Но Нестеров хорошо знал своего друга, поэтому к удару был готов, выдержал его с честью, не шелохнулся и только едва заметно подмигнул. Тут машина наконец поехала, но вскоре и остановилась, шофер остался за рулем, а все трое вышли из нее и направились через скрипучую калитку по дорожке к домику.