Вес твоих аргументов - Марина Сергеевна Комарова Страница 26

Была бы простуда, я бы взяла больничный и никуда не поехала. И катился бы Загорулин со своей конференцией до Молдаванки, к подъезду тёти Сары.

А может, и дальше. Если хорошо катящегося человека пинать ногами, то он докатится куда дальше, чем планировал!

Поэтому я с невозмутимой физиономией села в кресло напротив Лебедева. Садиться рядом — увольте. Особенно когда на тебя смотрят точно так же, как на этот золотистый блинчик или, не приведи господь, поджаренный бекон.

— Что-то не так? — вежливо поинтересовался Глеб. И выглядит же, как довольный котище.

— Что вы, Глеб Александрович, — невинно ответила я, — всё чудесно. Но всё же убедительная просьба, перестаньте на меня так смотреть. А то возникают крайне нехорошие мысли.

— И какие же?

— «Ганнибала» смотрели?

Лебедев расхохотался. Чисто, звонко, искренне. Я невольно заслушалась. Смеется, гад, как хорошо. Прям так, что и самому хочется. Вроде интеллигентно, но всё же заразительно.

— Что ж, прекрасная тема для разговора за завтраком. Развивайте её, Ксения Георгиевна, мне любопытно.

Только вот серые глаза смотрят так, словно он меня успел разложить, отметить наиболее аппетитные части тела и…

При этом, гад такой, спокойно поддержал игру с обращением по имени и отчеству. Фетиш, может быть, у человека?

Но я — кремень. Не, всё, хватит. Никаких больше хиханек. Мы уже квиты, доподыгрывались друг дружке.

Я взяла кофейник и налила себе кофе. Ух, как пахнет всё же! За такой аромат можно и душу продать. И совершенно неважно, кто сидит рядом. В конце концов, словесный поединок тоже доставляет особое удовольствие. И можно почти не думать о том, как внутри что-то щекочет от ощущения опасности. Нельзя слишком дерзить, нельзя говорить необдуманно, нельзя ляпнуть лишнего. Делай вид, что всё хорошо. Так и должно быть. Господа юристы развлекаются.

Правда, Лебедева стоит поблагодарить, что он ведёт себя как ни в чём не бывало. Прекрасное утро.

— Ксюша, так у тебя проблемы на работе?

А, нет, показалось. Не прекрасное. Обсуждать с Глебом поведение Загорулина мне не хочется. И так уже вляпалась по самое не могу.

Впрочем, это уже становится какой-то своеобразной традицией. Всё хорошо, прекрасно, Лебедев — замечательный собеседник, и тут — бац! — неожиданность. Аппетит, конечно, не ушёл никуда, но существенно ослабел. Как известно, когда попадаешь в неприятную ситуацию — начинаешь нервничать. И либо потом ешь как не в себя, либо наоборот — кусок в горло не лезет. Я отношусь ко второй категории. Временами. Потому что если посмотреть на мою фигуру, то сразу становится понятно, что в приеме пищи я себе не отказываю. Сейчас, слава богу, всего лишь дискомфорт и попытки сообразить, как красиво ответить на поставленный вопрос; но приятного всё равно мало.

Правду говорить ни к чему. Давить на жалость я не собираюсь. С личными накладками надо разбираться самой. А если захочется поговорить, можно позвонить тете Саре или Диане. Тут даже если обзовут дурочкой, то ласково и с пониманием. Откровенничать с Глебом не очень разумно.

А вот конкурент… Сейчас ничего, а там может и надумать что-то.

— Глеб, — невозмутимо начала я, решив, что хватит уже баловаться с отчеством, всё равно это глупо. Потом подцепила вилкой кусочек ветчины. — Неужто вы считаете, что по вопросу «Кираны» невозможно договориться?

— Не вы, а ты, — поправил он и тут же добавил: — При должном подходе вполне возможно. Но я не об этом.

Я посмотрела на него, чуть приподняла бровь. Мол, а о чём же?

— «Кирана» не годится в подмётки даже предыдущему делу, — ровно заметил Лебедев, откидываясь назад, на спинку кресла.

Белая фарфоровая чашка в руках, проницательный взгляд; случайный лучик солнца лениво скользнул по собеседнику, добавляя смуглой коже золотистого сияния.

Сама элегантность. Но не нужно забывать, что перед тобой сидит настоящий хищник. Который спокойно может играть с добычей, лениво следя, как ты пытаешься что-то сделать. И как-то выкрутиться.

— Поэтому мы можем найти компромисс, — сказала я, прикидывая, стоит ли углубляться в обсуждение дела или оставить его до понедельника.

«Оставить», — вдруг ледяной волной окатило осознание.

Малодушно, но ёлки… Хочется продлить эти странные, непонятные отношения. Ни на что не надеясь, и уж тем более не пытаясь подтасовывать факты. Просто работать с мастером своего дела, у которого можно поучиться — многого стоит. А выволочка от Загорулина… Ой, всё. Может, он просто был не в духе, кризис далеко не среднего возраста… Что ж сразу ставить клеймо на человека?

Хотя момент, что он «не в духе» лишил премии, я упускать не собираюсь. Наверное, стоит проверить ещё раз. Если шефу нужна безоговорочная победа в любом деле, это глупо. Такого просто не может быть. А если всё же действительно…

Лебедев не торопил с ответом. Но в то же время молчание затягивается. Глеб намеренно взял паузу и держит её, предоставляя мне самой выходить из положения. Ведь и ежу понятно, что речь идёт не только про «Кирану». А заговорить про наши фиктивные отношения почему-то язык не поворачивается.

Да и кусок в горло все равно не лезет. А, ладно, была не была. Вчера вроде прокатило.

Я посмотрела прямо в глаза Лебедеву и тихо спросила:

— Глеб, что ты хочешь услышать?

Формулировка сама по себе предполагает множество ответов. Выражение глаз Лебедева изменилось. Оценил, да. Только вот легче не стало.

Вот фарфоровая чашка вернулась на стол. Я невольно засмотрелась на длинные пальцы и красивой формы ладонь. И тут же выругала себя последними словами. Нашла время рассматривать.

— Правду, Ксюша.

Да с какой радости?

Умом я понимала, что ничего особо плохого Лебедев не хочет, и вообще здорово помог… провести вечер, был весьма внимателен и заботлив, не только думал о себе, но и давал мне возможность красиво выйти из ситуации с Ольгой. Но… раскрывать душу-то зачем? Что ты в ней хочешь узреть, Глеб Александрович? Правду? Вряд ли она тебе понравится в том виде, в котором есть.

— Правда в том, что скоро начнутся лекции, — осторожно ответила я, чувствуя, как ступаю по острой грани между уже приглушённой злостью и опасением неосторожно нагрубить собеседнику.

Лебедев улыбнулся. Холодно так, без капли радости. Улыбка — всего лишь штрих к идеальному образу. Да уж, не любит, когда не отвечают на вопросы. Но и вопросы — извините, пожалуйста!

— Правда в том, Ксюша, что у тебя действительно какие-то проблемы. Бледность, круги под глазами, резкий перепад настроения, стоит только спросить о работе. Конечно… — он развёл руками, — можно это всё обосновать природными данными, женским