Вячеслав Софронов - Кучум (Книга 1) Страница 27

В его руках Зайла увидела кусок пергамента, испещренный черными значками арабской вязи. Что-то знакомое угадывалось в том свитке.

Едигир вопросительно глянул на нее и, коротко кивнув, предложил подойти к нему.

-- Пытаюсь разобрать, что тут значится,-- показал он на свиток.

-- Откуда он у тебя? -- спросила Зайла, протянув руку к пергаменту.

-- Подарил на память один человек,-- усмехнулся Едигир.

Зайла развернула пергамент и начала читать, медленно шевеля губами, Едигир с удивлением воззрился на нее.

-- Ты можешь это читать?

Но Зайла не отвечала. Глаза ее расширились от удивления, и губы вдруг задрожали, по щекам скользнула слезинка, но была не замечена. Наконец, Зайла подняла глаза на Едигира и, вложив в голос всю надежду, спросила почти шепотом:

-- Он жив?

-- Кто? -- Едигир попытался сделать вид, что не понял, о ком идет речь, но не мог обмануть, ответить "нет" под этим взглядом и согласно кивнул головой, выдавив из себя:-- Да. Он жив.

-- Где он? -- Зайла схватила хана за руку и уже не надежда, а мольба была в ее голосе и во всей обмякшей фигуре.

Едигир с неприязнью выдернул руку из ее пальцев и, отойдя в сторону, отчеканил:

-- Если я правильно понял, тот человек твой возлюбленный? Хорошо, я отвечу на все твои вопросы сразу. Сейчас не время играть в прятки. Он пришел к нам с войной, чтобы убить меня и твоего мужа. Это по его милости зажжен костер войны. Я чудом вырвался из его лагеря на берегу родного Тобола. И это,-- он показал на свиток,-- я похитил из его шатра. Теперь отвечай ты, если считаешь себя матерью своего сына. Кто тот человек и что вас связывает? Я жду...-- И хан уселся на подушки в центре шатра.

За время, что он говорил, Зайла-Сузге успела собраться с силами, успокоиться и теперь уже волнение не читалось на ее бледном лице. Но руки, сжимающие свиток, слегка дрожали, и голос, когда она начала говорить, прерывался после каждой фразы.

-- Хорошо,-- с некоторой долей смирения начала она,-- видит Всевышний, что пришло время рассказать обо всем, хоть я и поклялась унести свою печальную историю в могилу. Но я не хочу, чтобы человек, которого я любила и люблю...-- тут ее голос и вовсе стал едва слышен, но она справилась со своей слабостью и продолжила;-- Этот свиток на языке моего народа зовется шежере, что значит родословная. В нем указываются все мужчины рода, начиная с его основателя. Здесь,-- она провела пальцем по верхней строчке букв,-- первым стоит Чингиз-хан, а последним... последним мой родной брат Кучум. Вот. Теперь ты знаешь все. Можешь поступить со мной, как считаешь нужным.-- Она направилась к выходу из шатра, но Едигир остановил ее.

-- Подожди, Зайла, ты не ответила на главный вопрос: как ты оказалась в Сибири. Тебя заслали к нам или явилась по собственной воле?

Глаза Зайлы сверкнули дамасской сталью, и Едигир узнал тот взгляд, который некогда сразил его.

-- Как ты можешь говорить такое? Ты?! Отец моего ребенка!!! -- при этих словах она, закрыв лицо руками, рванулась к выходу, и лишь за поворотом Едигиру удалось нагнать ее и силой втянуть обратно. Его лицо горело, и руки так сильно стиснули плечи Зайлы, что она даже вскрикнула от боли.

-- Повтори, что ты сказала?! -- прокричал он ей в лицо.

-- Я сказала, что Сейдяк твой сын,-- довольно спокойно произнесла Зайла и откинула назад голову.-- Когда ты уехал, оставив меня на заимке одну среди своих слуг, и я поняла, что жду ребенка, то что я должна была делать? Ответь! Ждать тебя? А что бы ты сказал мне, вернувшись? Я не была твоей женой, и ты мог отвергнуть и меня и ребенка. Что мне оставалось делать? Кинуться в воды этой реки? Нет, я не стала испытывать судьбу и поехала в ближайшее селение, еще не зная на что решиться. И там неожиданно встретила твоего брата. Он влюбился в меня и пожелал взять в жены. И я ни разу за это время не пожалела о том поступке. И он, в отличие от тебя, ни разу не поинтересовался, его ли это ребенок.

-- Так он не знает, что Сейдяк мой сын? -- прошептал Едигир.

-- А что это может изменить? -- вопросом на вопрос ответила Зайла.

Едигир стоял раскачиваясь словно дерево под ветром. С его губ срывались слова:

-- Какой я дурак... Какой я дурак...

А Зайла, желая вывести его из забытья, коснулась легонько волос хана, прошептав нежно:

-- Сколько у тебя седины стало... Глянь!

Но видя, что Едигир не обращает на нее внимания, заговорила неторопливо и вполголоса, скорее для себя:

-- Мы с братом росли вместе во дворце отца. Вместе играли, купались. Мы были рождены одной матерью, а у отца был еще старший сын, рожденный от ногайской княжны. Но его мы видели редко. К тому же он был всегда высокомерен и спесив. Моя мать умерла, когда я была совсем маленькой. Вскоре меня забрали ее родственники. А брат остался во дворце. Встречались мы не чаще одного раза в год на больших праздниках, куда меня возили на большом верблюде, закутанную с головы до пят в материю. Никто не должен был узнать меня.

Едигир, наконец, перестал раскачиваться и подошел к низкому столику, на котором стояла пиала с прохладным напитком. Отпив глоток, он вернулся на место и слушал, не перебивая.

Родственники говорили, что ногайская жена отца поклялась убить меня и брата, чтобы не было претендентов на престол. Не знаю, почему она боялась меня, девушку? На Кучума было несколько неудавшихся покушений, но каждый раз его спасали преданные слуги. Чтобы спасти его, отец отправил брата далеко в горы. Вскоре приехали и за мной. Но по дороге на нас напали люди ногайской княжны и хотели бросить меня, связанную, в горах. Но потом решили, что можно выручить неплохие деньги, и продали купцам, что ехали в вашу Сибирь. Так я оказалась здесь.

Зайла замолчала. Едигир привлек ее к себе и попробовал поцеловать. Но она отвернула голову и с негодованием произнесла:

-- Как ты можешь! Я жена твоего брата и останусь ею. Ты снял камень с моего сердца, заставив рассказать обо всем. И я благодарна тебе, но...

При этих словах они услышали шаги, приближающиеся к шатру. Едигир отпрянул от Зайлы, и в шатер стремительно ворвался Рябой Hyp.

-- Ата-Бекир сбежал! -- крикнул он с берега.

-- Как сбежал? -- не понял Едигир.

-- На лодке сбежал,-- резко ответил Hyp,-- я видел, что он некоторое время крутился у твоего шатра и вроде к чему-то прислушивался. Мне показалось, что ты отдыхаешь, и плохого не подумал. А вскоре прибегает дозорный и кричит: "Кто-то на лодке уплыл". Хватились, хотели догнать, а весел нет ни в одной лодке. И этот шакал исчез.

-- Да... Не ожидал я от него... Впрочем...

-- Впрочем, он может направиться прямиком к свояку Соуз-хану, а тот в лагерь степняков, и жди гостей. У нас едва ли наберется сто человек защитников.

Оба торопливо вышли из шатра и направились на обрыв. Ночь быстро прошла, и в утреннем чистом воздухе плыли тонкие паутинки, предвещающие близкую осень и хорошую погоду. Иртыш, делающий крутой поворот возле самых стен городка, лежал как спущенный лук, поблескивая белесыми водами. На его поверхности не было видно ни одной лодки.

-- Уже уплыл,-- развел Едигир руками,-- что ж, надо готовиться к обороне. И в первую голову отправить из крепости женщин и детей. Пусть едут в дальние северные улусы, укрываются у родни.

-- А Зайла? -- внимательно посмотрел на хана Рябой Hyp.

-- И она тоже,-- чуть помедлив, ответил Едигир,-- но я сам скажу ей об этом.-- И он направился к шатру своего брата.

Там уже хлопотали несколько нянек под руководством старой Анибы, стряпали лепешки, ощипывали рябчиков, доставленных утром охотниками.

Сама Зайла-Сузге одевала Сейдяка в маленький халатик из голубой камки, расшитый по отворотам шелковыми нитками.

Едигир внимательно всмотрелся в узор и, слегка кивнув в сторону Сейдяка, спросил:

-- Знаешь, как я догадался, что тот человек, выдающий себя за купца, совсем не тот, кем он себя назвал?

Зайла повернула к нему голову, показывая, что слушает.

-- У него на пиале и на подушке был точно такой же узор, что ты вышиваешь...-- тут он замялся и, чуть кашлянув, продолжил:--... своему сыну на одежде.

Зайла мягко улыбнулась и пояснила:

-- Да, этот узор принадлежит нашему роду. А ты, хан, оказывается, наблюдательным иногда бываешь?

Едигир вспыхнул, но вспомнил, зачем он явился, и, взяв себя в руки, приказал:

-- Всех женщин и детей отправляем из городка. Собирайтесь и вы. К вечеру тут никого не должно быть. Ясно?

-- Только хан забывает, что я не "все"! -- отрезала Зайла на этот раз, даже не повернув голову.-- Я буду ждать мужа.

Потоптавшись и поняв, что уговоры или приказы тут не помогут, Едигир махнул рукой и пошел к себе. Нужно было отдохнуть и отдать приказания всем оставшимся в крепости воинам.

Но едва он прилег и закрыл глаза, как опять ворвался радостный Рябой Hyp и горячо воскликнул:

-- Хан, Ата-Бекира схватили! Идем!

По земляным ступеням поднималась небольшая процессия. Впереди всех шел со скрученными руками и синяком под глазом Ата-Бекир, низко опустив голову. Сзади шли два стражника, подталкивающие его в толстый зад копьями. А позади них, последним, поднимался усталый Сабар -- тот самый парень, которого Рябой Hyp отправил на лодке рыбака Назиса плыть по реке, если сами они вдруг не смогут добраться до Кашлыка. Его щека, пораненная стрелой, была покрыта коростой, а с одежды капала вода. Он тяжело опирался на копье и часто ловил открытым ртом чистый утренний воздух.