Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты Страница 27

И такъ какъ можно было выбрать и то, и другое, и третье, онъ не начиналъ ничего, все откладывая и откладывая, и вотъ дошелъ до того упадка, до котораго дошелъ теперь. Но теперь уже нѣтъ выбора, и это было хорошо. «Бросить ее, погубленную Катюшу, нельзя ужъ теперь, надо хоть чѣмъ нибудь заплатить ей, и я заплачу, отдавъ ей себя такого, какой есть, и мѣста выбирать нельзя, надо ѣхать съ ней въ Сибирь. И выбирать дѣятельности нельзя, потому что грѣхъ владѣнія землей весь окружаетъ меня, и онъ то запуталъ меня. Не было бы этого, я бы не жилъ такъ, какъ жилъ, не жила бы такъ и моя мать. И это мнѣ надо распутать. Это будет Single Tax142 Генри Джорджа».

По проэкту Генри Джорджа земля, рента съ земли, т. е. та цѣнность ея, которая произошла не отъ труда, положеннаго на нее, тотъ излишекъ цѣнности лучшей земли передъ худшей, эту ренту должны платить тѣ, которые пользуются ею, и платить не кому нибудь, а всему обществу за то, что они пользуются лучшей землей, чѣмъ другіе.

Эта плата то и составляетъ тотъ естественный капиталъ, принадлежащiй всему обществу, который долженъ быть употребленъ на нужды всего общества, на то, на что употребляются теперь подати и всѣ доходы государства. Но теперь подати употребляются неразумно, на ненужныхъ чиновниковъ, на вредныя учрежденія. И потому эти подати надо разсматривать какъ неудобство, лежащее на всѣхъ членахъ общества, ренту же земли употреблять на общественныя, общія дѣла, какими могутъ быть школы, богадѣльни, пріюты, пріобрѣтеніе машинъ, сѣмянъ, племенныхъ животныхъ, на продовольствіе въ дурные годы, даже на уплату податей».

<Такъ думалъ онъ о практической сторонѣ дѣла, избѣгая мысли о ней, о Катюшѣ. Ему страшно было думать о ней: она двоилась въ его глазахъ: то тихая, милая, ласковая, преданная тогда въ Пановѣ, то таже, но съ несчастнымъ и наивнымъ выраженіемъ разсказывающая о томъ, какъ она, Любка, пріѣзжала за деньгами и допила коньякъ. Но какъ ни ужасны были эти ея показанія, это всетаки была она, та самая Катюша, которая была въ Пановѣ.

Какъ, что онъ будетъ говорить съ ней, онъ не зналъ и боялся думать и представлять себѣ, но онъ не отчаявался и зналъ, что онъ долженъ сказать ей то, что онъ намѣренъ сказать.>143

7.

На другой день, въ обычный день пріема, Нехлюдовъ поѣхалъ въ Бутырскую тюрьму. Было воскресенье. <Во всѣхъ церквахъ еще шла обѣдня, и надъ Москвой стоялъ тотъ непріятный, напоминающій о суевѣріи, невѣжествѣ и фарисействѣ звонъ различныхъ жертвованныхъ благодѣтелями колоколовъ, гулъ которыхъ заглушаетъ людскую совѣсть.> Весна уже совсѣмъ установилась. Было тепло, листья березы, черемухи, тополя уже совсѣмъ распустились, и въ домахъ и магазинахъ выставляли и вытирали окна. Еще было рано. Лѣвая сторона улицы была въ тѣни и прохладна, но по серединѣ поднималась уже пыль отъ гремящихъ по мостовой возовъ и пролетокъ. Еще слышенъ былъ ранній странный крикъ мужиковъ съ молокомъ и овощами, пріѣхавшими изъ деревень; на площадяхъ, засоряя ихъ навозомъ и сѣномъ, еще стояли воза съ сѣномъ и соломой и на Смоленскомъ рынкѣ, мимо котораго онъ проѣзжалъ, кишѣла около палатокъ густая144 толпа народа съ сновавшими между нею продавцами съ сапогами и перекинутыми черезъ плечо многими парами выглаженныхъ панталонъ и жилетовъ.

У трактировъ уже тѣснились высвободившіеся изъ своей 6-дневной каторги фабричные – мужчины въ глянцовитыхъ поддевкахъ и сапогахъ и женщины въ шелковыхъ яркихъ платкахъ и пальто съ стеклярусомъ. Городовые съ желтыми снурками пистолетовъ стояли на мѣстахъ, по бульварамъ проходили прохожіе, и уже сидѣли няньки съ дѣтьми, изрѣдка проѣзжала коляска или карета.

На Долгоруковской улицѣ Нехлюдову встрѣтились похороны съ пѣвчими, священниками въ ризахъ, золотой парчей, факельщиками и колесницей, запряженной лошадьми въ черныхъ попонахъ съ ушами, и поѣздомъ съ прилично заплаканными лицами въ первыхъ двухъ экипажахъ и равнодушными и даже веселыми лицами въ послѣднихъ линейкахъ.

Вотъ, налѣво завиднѣлись башни острога, вотъ и калитка его сада и изъ за нее рядъ распустившихся уже акацій. Извозщикъ зналъ, гдѣ впускаютъ, и прямо туда подвезъ Нехлюдова – не къ самой тюрьмѣ, а къ повороту, ведущему къ тюрьмѣ. Уже нѣсколько человѣкъ мущинъ и женщинъ, большей частью съ узелками, стояли тутъ на этомъ поворотѣ къ тюрьмѣ, шагахъ въ ста отъ нея. Это былъ какъ [бы] широкій, короткій переулокъ, съ права какія то невысокія деревянныя строенія, слѣва двухъ этажный деревянный домъ, принадлежавший тюрьмѣ и съ какой то вывѣской. Впереди виднѣлось огромное каменное зданіе тюрьмы съ дверью, ведущей въ нее, и часовой, солдатъ съ ружьемъ стоялъ въ этомъ переулкѣ шаговъ за 100 отъ входа въ тюрьму и не пускалъ посѣтителей дальше. Съ правой стороны, противъ часоваго, сидѣлъ вахтеръ, очевидно, для наблюденія порядка при впускѣ. Къ нему подходили и записывали, кого кто желалъ видѣть. Узнавъ это, Нехлюдовъ подошелъ къ нему и назвалъ Катерину Маслову. Тотъ записалъ.

– Почему не пускаютъ еще? – спросилъ Нехлюдовъ.

– Обѣдня идетъ, – отвѣчалъ вахтеръ. – Вотъ отойдетъ обѣдня, тогда впустятъ. – Ты куда лѣзешь, – крикнулъ онъ на оборванца въ смятой шляпѣ, который выдвинулся впередъ изъ толпы.

Посѣтители были, по внѣшнему виду судя, мѣщане, мелкіе торговцы и ихъ жены, но болѣе всего было оборванцевъ, которые держали себя очень свободно и весело.

Пріѣхали на хорошей своей лошади студентъ съ дѣвушкой. Студентъ несъ въ рукахъ большой узелъ. Они тоже подошли къ вахтеру и спросили, можно ли и какъ передать милостыню – калачи, которые они привезли заключеннымъ. Это были женихъ съ невѣстой, купцы, какъ послѣ узналъ Нехлюдовъ, которые въ ознаменованіе своей радости привезли заключеннымъ калачей.

Нехлюдовъ закурилъ у курившаго просто одѣтаго человѣка папироску и разговорился съ нимъ. Это былъ швейцаръ изъ банка, пришедшій провѣдать своего брата, попавшаго сюда за подлогъ. Добродушный человѣкъ этотъ разсказалъ Нехлюдову всю свою исторію и не успѣлъ еще досказать ее, какъ большія двери тюрьмы отворились и изъ нихъ посыпали дѣти. Это были дѣти преступниковъ и тѣхъ, которыя идутъ съ мужьями въ Сибирь. Дѣти, чисто одѣтыя, въ платьицахъ, рубашечкахъ, пальтецахъ, картузикахъ, и дѣвочки, повязанныя платочками, расположенныя такъ, что меньшія впереди и сзади по порядку высшія подъ руководительствомъ начальницъ прошли колонкой въ домъ, бывшій съ лѣвой стороны. Это былъ устроенный благотворителями пріютъ для дѣтей преступниковъ.