Евгений Козловский - Душный театр Страница 27

Китаврасов. Что?

Злата. Песенка. Про зебру. Надо ж как-то разговор поддерживать.

Китаврасов. Нет. Я про переходы через улицу.

Злата. А я про зоопарк. (Сновапоет.) Зебрус африканус...

Китаврасов. Полосатые. Тоже зебрами называются.

Златин муж. Остроумно.

Китаврасов. По правилам движения, если нанее пешеход ступил, автомобили должны остановиться, пропустить. НаЗападе так, говорят, и происходит.

Златин муж. Про Запад чего только не говорят.

Китаврасов. Даи у нас, в Прибалтике, в Таллине. Но в Москве реально этого не получается: столько пешеходов, что машинам тогдаи с местане стронуться.

Злата. В Москву, в Москву, в Москву.

Китаврасов. Вот нормальные люди и поступают не по правилам, апо реальной обстановке: ждут, когдав потоке возникнет просвет.

Златин муж. До вечераможно прождать. Я в Москве бываю: транспортатам...

Китаврасов. И должен признаться: ни разу не видывал психа, который стал бы бороться занеукоснительность правил движения явочным порядком: бросаясь по зебре под прущие нанего грузовики.

Старик. Рельефно нарисовано.

Китаврасов. А я с этими вот статьями... книжками... Свобода, дескать, слова, свободасовести. Конституция. Вот и сбили.

Златин муж. Я слышал про их методы.

Китаврасов. Хорошо еще, что не совсем насмерть.

Златин муж. Подстроили автомобильную катастрофу?

Китаврасов. Я метафорически. Обыск. Еще обыск. Арест. Лефортово. Микроинфаркт.

Златин муж. Микроинфаркт? В вашем возрасте?

Китаврасов (Старику). Вы-то, должно быть, знаете, что такое Лефортово. Сейчас там, правда, комфорт, чистота. Вежливость.

Златин муж. Я знаю, что такое Лефортово. Вспомнил. По радио слышал. По Голосу Америки. Хоть и глушат, акое-что иногдауслышать можно. У нас приемник хороший: Sony.

Китаврасов. У меня было навыбор: семь строгого плюс пять по рогам, или...

Златин муж. Как это: по рогам?

Старик. Ссылка.

Златин муж. А-а. Я, кажется, даже и про вас слышал. Про Китаврасова. Только думал, что Китаврадзе. Вы -- знаменитость.

Злата. Попроси автограф.

Китаврасов. Семь плюс пять или отречение, немедленное освобождение и... эмиграция.

Злата. Сто девяностая прим?

Китаврасов. По сто девяностой полагается максимум три, я бы пошел наэто, но они обещали, если буду упираться, переквалифицировать в семидесятую. То есть, с антисоветским умыслом.

Старик. И вы поверили?

Златин муж. Семь плюс пять -- по нынешним временам много.

Китаврасов. Не исключено, что такой выбор действует посильнее банального мордобоя.

Златин муж. Николай Антонович отсидел десять, в ссылке вот -- всю жизнь, однако, по нынешним временам...

Старик. Квалифицированный мордобой -- тоже, знаете, средство эффективное.

Златин муж (упрекая). Всю жизнь, и даже умирать здесь собрался!

Старик. Особенно, когданиже пояса.

Злата. Помолчи, милый.

Китаврасов. Все равно, вам сравнительно хорошо пришлось: почти сплошь интеллигенция. Свои.

Старик. Нам пришлось замечательно.

Китаврасов. А загремишь к уголовникам...

Старик. СтранаЛимония.

Китаврасов. Я говорю: сравнительно.

Старик. Но выборанам и впрямь не оставляли. Если уж попадал в Лефортово...

Златин муж. А чего помолчи?

Китаврасов. И вы осуждаете.

Старик. Напротив.

Китаврасов. Ничего. Переживу как-нибудь. Послезавтраутром мой самолет до Вены.

Старик. Послезавтра?

Китаврасов (взглянув начасы). Собственно, почти завтрауже. Мне бы в таможне торчать, книги пробивать навывоз, ая...

Злата(пародийно). Да-а... вообще-то трагедия.

Златин муж. И вы не боитесь оставить... родину?

Китаврасов. Место рождения? Я оставил его почти тридцать лет назад. И не по своей воле.

Злата(пародийно). По воле рока.

Златин муж. Но вы ведь могли в любой момент прилететь. Одного сознания, так сказать... И потом, я имею в виду родину с большой буквы.

Китаврасов. Я этих разных букв в родине и человеке не понимаю.

Златин муж. Я не уговариваю -- просто интересуюсь. Не боитесь, что сердце разорвется от ностальгии? У некоторых, говорят, этаболезнь не излечивается в принципе.

Китаврасов. Простите заличность, но ваши предки не побоялись, кажется. А вы, судя по всему, отлично здоровы.

Злата. Браво, Андрей Емельянович! В яблочко!

Златин муж (обиженно). Моих предков изгнали.

Злата. У него только однаболезнь: комплекс полноценности.

Златин муж. Ты обещала, Злата.

Злата. Не рассчиталасил.

Златин муж. Обещалане обижать.

Злата. И недооценилатвою глупость, милый.

Входит ШарлоттаКарловна.

ШарлоттаКарловна. Простите, Николай Антонович. Хромыху опять плохо.

Старик. Так оно и должно быть.

Златин муж (Старику). Панкреатит?

Старик. Да, поджелудочная.

ШарлоттаКарловна. Что делать, Николай Антонович?

Старик. Что тут поделаешь.

Златин муж (авторитетно). Панкреатит -- вещь серьезная.

Старик. Везите в больницу, кладите под капельницу. Авось Бог милует.

Златин муж. А не милует?

Старик. Тогда -- операция.

ШарлоттаКарловна(Китаврасову). Здравствуйте.

Старик. Но лучше б до операции не доводить.

Китаврасов. Здравствуйте.

ШарлоттаКарловна. А вы сами не сходите, Николай Антонович?

Старик. Чем я могу помочь?

ШарлоттаКарловна. Уж вы-то!

Старик. У меня, видите, гости.

Злата. Дружкав беде оставляешь?

Старик. Не пятидесятый год -- в больнице врачей полно.

ШарлоттаКарловна. Никак не пойдете?

Старик. Незачем.

Злата. Ай дапапочка!

ШарлоттаКарловна. Тогдая побежала?

Старик. Беги.

ШарлоттаКарловна. Стало быть, так и передать, чтоб под капельницу?

Старик. Так и передай.

ШарлоттаКарловна. Ну, я побегу?

Злата. Тебе ж, Лотта, давно сказано: беги.

ШарлоттаКарловна. Я побежала. (Уходит.)

Злата(понюхав воздух). Эфирное создание.

Златин муж. Видишь! Панкреатит! А ты говорила: Хромых, Хромых... (Выпивает.) Так о чем мы дискутировали?

Злата. Вы дискутировали о родине.

Златин муж. Точно!

Злата. С большой буквы.

Китаврасов. Вопрос, конечно, имеет право насуществование. Но в самом общем виде все равно неразрешим. Если я не слишком утомлю вас своими проблемами...

Старик. Напротив.

Злата. Мы ж тут как медведи, в глуши!

Старик. Злата!

Злата. К нам столичные пташки залетают редко.

Старик. Выйди сейчас же в другую комнату!

Злата. Со столичными проблемами.

Старик. Я тебе что сказал?!

Злата. Даеще про которых Голос Америки.

Старик. Я хозяин в своем доме?

Злата. Спасибо, хоть не наулицу. Ми-лый! (Уходит вместе с мужем.)

Старик. Не сердитесь нанее. Мечется как мышонок по клетке -- весь нос в синяках.

Китаврасов. Мужане любит.

Старик. Самавыбрала.

Китаврасов. Онатогдасовсем молодая была.

Старик. Развелась бы давно! Ах нет! кудатам! Коль, говорит, вышла, должнанести крест до смерти.

Китаврасов. Вон оно что.

Старик. Разве кресты-то так носят? Датут и не муж. Онас устройством жизни согласиться не может. Не нашей, авообще.

Китаврасов. Weltschmertz?

Старик. Обычно этим переболевают в более нежном возрасте.

Китаврасов. Всемирная диссидентка.

Старик. Я, помню, еще в гимназии переболел.

Китаврасов. Мировая скорбь.

Старик. Или совсем под старость, вот как Хромых. Он спивается, Шухман прав. Но почему спивается?

Китаврасов. Спиваются, Николай Антонович, потому что спиваются.

Старик. В златины же двадцать четыре...

Китаврасов. Ей только двадцать четыре?

Старик. Поздний ребенок.

Китаврасов. Вы вот не спились.

Старик. К сожалению, не спился.

Китаврасов. У меня всегдабыло столько друзей, приятелей. Жена. Выйдя же из тюрьмы я вдруг обнаружил, что совсем одинок.

Старик. Естественно.

Китаврасов. Тюрьма, видите ли, вынимает человекаиз общества, самапо себе, независимо от последствий.

Старик. Вы раскаялись искренне?

Китаврасов. Согласитесь: ужасно пошло сидеть заполитику, не будучи к ней причастным. Питая даже некоторую... брезгливость. Еще и зарабатывать наэтом политический капитал.

Старик. В таком случае, лучше не садиться вовсе.

Китаврасов. Сомнительного достоинствакапитал -- в этом мои доброжелатели правы.

Напороге комнаты, в полутьме, появляется Злата.

Я занимался историей в мечте восстановить разрушенную будто бы навечно зыбкую ткань времени.

Старик. Невозможно.

Китаврасов. Но попытки, приближения!

Старик. Лучше не садиться вовсе.

Китаврасов. Однако, когдачеловек выкручивается от лагеря, никому не объяснишь, что сделал это не из страха, аиз... вкуса.

Злата. Из вкуса?!

Китаврасов. Поддакивать, может, и будут, кивать понимающе. А в глубине души... Ох, уж это раскаянье! Оно, конечно, формальное. Никому не повредившее. Без имен, без фамилий.

Злата. Просто герой!

Китаврасов. Слишком, дескать, честолюбив. Возжелал легкой славы.

Старик. Выйди, Злата.

Китаврасов. Чего уж. Пускай слушает.