Федор Сологуб - Том 8. Стихотворения. Рассказы Страница 27

«Над землёю ты высок…»

— Над землёю ты высок,Ярок, жарок и жесток,Солнце, брат, горящий наш,Что возьмешь и что ты дашь? —

— Унесу и принесуЗа подарок лучший дар.В чашу всю сберу росу,Дам тебе живой загар.

Был ты робок, слаб и бел,Будешь темен, тверд и смел,Кровь смешаешь с влагой рос, —Жаждет распятый Христос.

— Солнце, наш горящий брат,Низведи Христа с креста!У твоих лазурных вратНаша чаша налита.

«Она безумная и злая…»

Она безумная и злая,Но хочет ласки и любви,И сладострастие, пылая,Течет, как яд, в её крови.

На вид она совсем старуха,Она согбенна и седа,Но наущенья злого духаЦарят над нею навсегда.

Не презирай ее морщины.Её лобзаний не беги, —Она посланница Судьбины.Бессильны все её враги.

«Хотя сердца и ныне бьются верно…»

Хотя сердца и ныне бьются верно,  Как у мужей былых времён,Но на кострах, пылающих безмерно  Мы не сжигаем наших жён.

И мертвые мы мудро миром правим:  Благословив закон любви,Мы из могилы Афродиту славим:  — Живи, любимая, живи! —

И, если здесь, оставленная нами  Кольца любви не сбережёт,И жадными, горящими устами  К ночному спутнику прильнёт, —

Не захотим пылающего мщенья,  И, жертвенный отвергнув дым,С улыбкою холодного презренья  Нам изменившую простим.

«Забыв о счастьи, о весельи…»

Забыв о счастьи, о весельи,Отвергнув равнодушный свет,Один в своей унылой кельеТы, чарователь и поэт.

Ты только сети сердцу вяжешь,Печально голову клоня,И все молчишь, и мне не скажешьО том, как любишь ты меня.

А я — надменная царица.Не знаю я свободных встреч.Душна мне эта багряница,Ярмо моих прекрасных плеч,

Бессильна я в томленьях страсти.Соседний трон угрюмо пуст,И только призрак гордой властиПорой коснется алых уст.

О, если б снять венец двурогий,И целовать, и обнимать!Но все твердит мне кто-то строгий,Что я — увенчанная мать.

«Отражена в холодном зеркале…»

Отражена в холодном зеркале,  Стою одна.Вон там, за зеркалом, не дверка ли  В углу видна?

Я знаю, — там, за белой кнопкою,  Пружина ждёт.Нажму ль ее рукою робкою,  Открою ль ход?

Светлы мои воспоминания,  Но мне острей ножа.Отвергла я вчера признания  Румяного пажа.

Упасть бы мне в его объятия!  Но нет! О, нет! О, нет!Милее мне одно пожатие  Твоей руки, поэт!

«На небе лунный рдеет щит…»

На небе лунный рдеет щит, —То не Астольф ли ночью рыщет,Коня крылатого бодрит,И дивных приключений ищет?

Вон тучка белая одна, —Не у скалы ли АнжеликаЛежит в цепях, обнажена,Трепеща рыцарского лика?

И вот уж месяц рядом с ней, —То не оковы ль рассекаетАстольф у девы, и скорей,Скорей с прекрасной улетает?

«На разноцветных камнях мостовой…»

На разноцветных камнях мостовой  Трепещут сизые голубки;  На тротуаре из-под юбки,Взметаемой походкой молодой,

  Сверкают маленькие пряжки,Свинцовой отливая синевой,И, словно угрожая нам бедой,  Ломовиков копыта тяжки, —

Разрозненной, но все-таки слитой,  Черты одной и той же сказки.  Она стремление коляскиОбвеет легкой, хрупкой красотой.

«Ты не весел и не болен…»

Ты не весел и не болен,Ты такой же, как и я,Кем-то грубо обездоленВ дикой схватке бытия.

У тебя такие ж руки,Как у самых нежных дам, —Ими ты мешаешь мукиС легкой шуткой пополам.

У тебя такие ж ноги,Как у ангелов святых, —Ты на жесткие дороги,Не жалея, гонишь их.

У тебя глаза такие ж,Как у тех, кто ценит миг, —Ты их мглой вечерней выешьНад печатью старых книг.

Всем гетерам были б сладкиВ тихий час твои уста,Но темней ночной загадкиИх немая красота.

Ты не весел, не печален,Ты, похожий на меня,Тою ж тихою ужаленВ разгорании огня.

«Так величавы сосны эти…»

Так величавы сосны эти,В лесу такая тишина,А мы шумливее, чем дети,Как будто выпили вина.

Мы веселимся и ликуем,В веселии создавши рай,И наших девушек волнуемПрикосновеньем невзначай.

Из книги «Соборный благовест» (1922)

Россия

Еще играешь ты, еще невеста ты.Ты, вся в предчувствии высокого удела,Идешь стремительно от роковой черты,И жажда подвига в душе твоей зардела.

Когда поля твои весна травой одела,Ты в даль туманную стремишь свои мечты,Спешишь, волнуешься, и мнешь, и мнешь цветы,Таинственной рукой из горнего предела

Рассыпанные здесь, как дар благой тебе.Вчера покорная медлительной судьбе,Возмущена ты вдруг, как мощная стихия,

И чувствуешь, что вот пришла твоя пора,И ты уже не та, какой была вчера,Моя внезапная, нежданная Россия.

Март 1915

Швея («Нынче праздник. За стеною…»)

Нынче праздник. За стеноюРазговор веселый смолк.Я одна с моей иглою,Вышиваю красный шелк.

Все ушли мои подругиНа веселый свет взглянуть,Скоротать свои досуги,Забавляясь как-нибудь.

Мне веселости не надо.Что мне шум и что мне свет!В праздник вся моя отрада,Чтоб исполнить мой обет.

Все, что юность мне сулила,Все, чем жизнь меня влекла,Все судьба моя разбила,Все коварно отняла.

— Шей нарядные одеждыДля изнеженных госпож!Отвергай свои надежды!Проклинай их злую ложь!

И в покорности я никла,Трепетала, словно лань,Но зато шептать привыклаСлово гордое: восстань!

Белым шелком красный мечу,И сама я в грозный бойЗнамя вынесу навстречуРати вражеской и злой.

5 августа 1905

Земле

В блаженном пламени восстаньяМоей тоски не утоля,Спешу сказать мои желанья  Тебе, моя земля.

Производительница хлеба,Разбей оковы древних меж,И нас, детей святого неба,Простором вольности утешь.

Дыханьем бури беспощадной,Пожаром ярым уничтожьЗаклятья собственности жадной,Заветов хитрых злую ложь.

Идущего за тяжким плугомСпаси от долга и от клятв,И озари его досугомЗа торжествами братских жатв.

И засияют светлой волейТруда и сил твои поляВо всей безгранности раздолий  Твоих, моя земля.

Ноябрь 1905

«День безумный, день кровавый…»

День безумный, день кровавыйОтгорел и отзвучал.Не победой, только славойОн героев увенчал.

Кто-то плачет, одинокий,Над кровавой грудой тел.Враг народа, враг жестокийВ битве снова одолел.

Издеваясь над любовью,Хищный вскормленник могил,Он святою братской кровьюЩедро землю напоил.

Но в ответ победным крикамВосстает, могуч и яр,В шуме пламенном и дикомТоржествующий пожар.

Грозно пламя заметалось,Выметая, словно сор,Все, что дерзко возвышалось,Что сулило нам позор.

В гневном пламени проклятьяУмирает старый мир.Славьте, други, славьте, братья,Разрушенья вольный пир!

Ноябрь 1905