Якоб Штелин - Подлинные анекдоты из жизни Петра Великого слышанные от знатных особ в Москве и Санкт-Петербурге Страница 28

88. Пребывание Петра Первого в Париже

Приезд российского государя в Париж обратил на него общее внимание. Ничто не укрылось от проницательности Петра Первого. Он все замечал и обо всем судил здраво и основательно. Хотя он быстро все обозревал; но обширные его сведения обнаруживались при каждом полезном предмете. В продолжение одного дня осмотрел он обсерваторию, шпалерную гобеленовую фабрику, врачебный сад и комнату чертежей, два дня посвятил он знакомству с лучшими художниками и ремесленниками; в доме инвалидном пробыл несколько часов. Войдя в столовую, где обедали отставные воины, он отведал их пищу, выпил за здоровье основателя сего здания, и трепля по плечу старых служивых, называл их товарищами.

Из всех великолепных памятников царствования Людовика XIV более всего поразил Петра Версаль, куда ездил он два раза. Он был также в Сен-Сире, где жила госпожа Ментон. Отдернув в спальне её занавесы окон и постели, взглянув на вдову Людовика XIV, не промолвил ни слова: она напоминала ему блестящее царствование, сперва удивлявшее Европу, и потом сокрывшееся в грозовых тучах.

На другой день приезда Царя в Париж, посетил его Регент. Он обошелся с ним учтиво, но холодно, Петр знал, что Регент занимался более своими забавами, нежели делами государственными. Князь Куракин служил им переводчиком. Царь разговаривал с ним около часа, но ни слова не упомянул о состоянии Франции.

29 Апръля молодой Король, посетив Петра, в первый еще раз показался народу. Царь встретил его у кареты взял на руки и несколько раз поцеловал. Все удивлялись, с какою нежностью, с каким сердечным излиянием говорил он с Отроком-Королем, и при том не уничижая величия своего сана.

30 Апреля Царь навестил Короля, который также встретил его у кареты. Свидание это сопровождалось тою же нежностью и вежливостью, как и накануне. Маршал Вилеруа, с свойственным ему тщеславием, разложил перед царем драгоценные королевские каменья. Взглянув на оные мельком, Петр отвечал: «Я не знаток в брильянтах». Напротив того с крайним вниманием рассматривал он порядок и заведения Королевского Двора.

Три вещи особенно понравились Царю в Париже: во-первых, карта России, поднесенная ему королем; вовторых портрет Екатерины, виденный им у герцога д’Антиона, у которого обедал; наконец медаль, выбитая при нем с его изображением и с надписью: «Паря, усиливаюсь».

3 Июня Петр осматривал Сорбоннскую Академию. Сорбоннские учители предлагали о соединении веры, Государь отвечал: «Дело сие немаловажно и скоро учинить сего нельзя; притом же. я более привык к воинским делам, нежели к богословским прениям. Пишите о сем к Российским Архиереям, они вам будут отвечать». Архиереи благоразумным ответом поддержали честь сана своего и православного исповедания.

Накануне отъезда своего царь был у короля. При сем свидании все придворные обряды отложены были в сторону; ум и сердце только действовали. На другой день король посетил царя в Лесдигеровом замке, где он жил. С сердечною чувствительностью Людовик прощался с Петром. Петр, почти прослезясь, сказал: жалею о короле; жалею о Франции: она погибнет от роскоши. Некоторые рассказывают, будто бы при первом свидании с Людовиком, государь, приподняв отрока Людовика, воскликнул: «Я держу на руках целую Францию». Дальновидный Петр не взялся бы поддержать Францию, обессиленную роскошью и развратом.

Среди блестящего Парижа Петр ходил в простом сером сюртуке с золотыми пуговицами и с Андреевскою звездою; небольшой и ненапудренный парик прикрывал его голову. Не надевая никогда шляпы, он не употреблял ни перчаток ни манжет. Любя непринужденность, желая все осмотреть внимательно, он садился в наемную карету и ездил по городу и окрестностям. В одежде и во всех его поступках изъявлялась простота; но каждый, взглянув на него, узнавал царя и повелителя. Парижские жители смотрели на него с почтением и удивлением.

Французский двор, из личного свидания с Петром Первым, удостоверясь в превосходных его качествах, вскоре по отъезде его из Парижа вступил с ним в союз. Условия оного заключены были в Амстердаме 4 авгусша 1717 года. Торговые связи установились между Франциею и Россиею, и король французский вступил в посредники к примирению Карла с Петром; такое же постановление заключено было и с королем прусским; барон Герц, любимый Карлом, но ненавидимый народом, также вызвался быть миротворцем. Князь Куракин именем Государевым отвечал, что согласен приступишь к общему Северному примирению.

89. Политическая твердость духа Петра Первого

Между тем, когда 1720 года, по особенному приглашению английского короля Георга Первого многие из областей Европейских приступили к переговорам и союзу, один Петр Великий, говорит сочинитель Английской истории[104],не преклонил главы, не колеблясь в подвиге своем, он продолжал войну и заключил мир без посредничества и посредников. Торжественно жаловался он на герцога Ганноверского и на короля Английского, утверждая, что Георг Первый и в том и другом звании не исполнил своих обязанностей.

По препоручению Петра Первого посланник его в Лондоне предъявлял: что особенные сношения, в которые Король Великобританский вступил с шведскою королевою Ульрикою; что переговоры его с королями Польским, Датским и Прусским, чтобы отвлечь их от союза, всё это и многие другие обстоятельства, возбуждают справедливое негодование в Российском Государе. Наконец, в заключение донесения было сказано: «Вы, Ваше Величество, зная основательно всё то, что прилично величию престола, можете судить сколь предосудительны были поступки Ваших Министров, ошивавшихся нагло угрожать. А потому Российский Государь требует решительного ответа, чтобы и он со своей стороны мог принять решительные меры.[105]

90. Человеколюбивое беспристрастие Петра Первого

В то время, когда историк наш, Василий Никитич Татищев был губернатором в Астрахани, то есть 1722 году Н…. Д…. учинил на него донос во взятках; дело поступило в верховный суд; внимательный и осторожный Петр Первый, не изъявляя ни какого гнева, предварительно потребовал от Татищева ответа. Татищев препроводил объяснение свое в следующих словах:

Во-первых: судия должен смотреть на состояние дела. А потому, если я и ничего не взяв, противу закона поступлю, то повинен отчету.

Во-вторых: если из мзды к законопреступлению присовокупится лихоимство, то тогда подлежим сугубому наказанию. Когда право и порядочно сделаю, ни чем осужден быть не могу.

В-третъих: Если же мзду за труд причтут в лихоимство, то без сомнения сие послужит ко всеобщему вреду. За получаемое жалованье я обязан работать только до полудня, что и недостаточно для решения всех нужных просьб; а после обеда трудиться мне не предписано.

В-четвертых: сомневаясь в деле, никогда нельзя внятно его исследовать; следственно оно замедлится; от чего челобитчик неминуемо подвергнется великим убыткам.

5.) Дела в канцеляриях должны решаться по реестру порядком. Случается, что несколько дел весьма ненужных впереди, а последнему челобитчику по регистру так настоятельная нужда, что если решение замедлится двумя днями, то он может утратить несколько тысяч. Астрахань город торговый. Купцов чужеземных в нем бывает немало. А потому от обыкновенного порядка канцелярского может воспоследовать большой вред.

6.) Если я вижу, что мой труд втуне не будет, то я не только после обеда, и ночью потружуся, но оставя игры, карты, собаки, беседы и все другие увеселения и несмотря на реестр, нужнейшее прежде ненужного решу, чем себе и просителям принесу пользу. За взятую же мзду от Бога к Вашему Величеству по правде судим быть не могу.»

Получив сие чистосердечное объяснение, Государь отвечал: «сие все правда и для совестливых людей невинно; токмо не без опасности бессовестных позволить, чтоб под тем доброхотством принужденного не было. Но лучше винного и бессовестного законом помиловать, нежели многих невинных оным отяготить».[106]

91. Готовность Петра Первого оправдывать невинность

«Родитель мой, говорит Татищев в духовной своей; отпуская меня на службу 1704 года, сильно убеждал меня, чтобы я ни от какого положенного дела не отрекался, и ни на что бы не вызывался. Исполняя его Правила, я всегда. бывал доволен собою, а в противном случае раскаивался». Но и при самой ревностной моей службе, злоба и клевета завистников яростно на меня ополчались и чернили в глазах государя. Но не надолго: клеветники посрамлялись, а я получал новые награды.

В другом месте, описывая отвращение Петра Первого от наружной пышности, Татищев говорит: Петр Великий великолепие свое единственно показывал делами.

Часть вторая

92. Отвага Петра Великого на море