Игорь Свинаренко - Москва за океаном Страница 28

В общем, отделался парень легким испугом.

Легкость оказалась обманчивой. Сегодня, с высоты своей мудрости, Майк уже осознает:

— Зря я тогда не сделал выводов. Я продолжал по пьянке садиться за руль…

Но выводы сделать было все-таки очень непросто… Потому что трезвость и автомобиль в Москве, как и почти везде в Америке, — понятия практически несовместимые. Ведь пешком тут ходить не принято, даже когда близко. Тротуаров почти нет… И потом, даже живущие в пределах пешей досягаемости не могут же всю жизнь ходить в один и тот же бар.

И вот спустя четыре года новый, второй удар судьбы пришелся Майку по тому же самому месту. Дело было в Атланте. Там он выпил, сел за руль и попал в ДТП — столкнулся с легковушкой.

Та машина хоть и была виновата, но оказалась трезвой, и потому отвечать пришлось одному Майку. А Майк всю ночь просидел в атлантском баре Buckhead ("Оленья голова"). И алкоголя у него в крови было почти в два раза больше, чем позволяет полиция, — 1,3 промилле. Представьте себе: ночь на нарах, а утром вместо опохмелки — в суд. Суд благодаря всеобщей компьютеризации был очень короткий. Поскольку первая поимка всплыла сразу, Майк оказался особо опасным рецидивистом. И приговор ему был такой: 30 суток тюрьмы. Если нет возражений, можно прямо сейчас приступать…

Ну и кроме того, разумеется, опять ударили долларом. Адвокат — 1500. Штраф — 1800. Оплата услуг преподавателей в автошколе (занятия там — часть наказания) — 300.

А, не хотите сразу в тюрьму, еще будете с адвокатом совещаться? И то сказать, пусть свои полторы "штуки" отрабатывает… Тогда платите залог — 1200 — и мы вас пока выпускаем.

Праздник этого временного освобождения был вполне "со слезами на глазах". В расстроенных чувствах прибыл Майк в Москву. На автобусе. С пересадками. Зато в пути можно было спокойно выпивать.

Расходы множились. Ремонт обеих машин — 8 тысяч. Поскольку все застраховано, платит вроде бы страховая компания. Но это только на первый взгляд так кажется. А на самом деле, узнав, что авария была по пьянке, компания расстраивается и поднимает страховку. К примеру, обыкновенно Майк платит страховки за две машины и одну моторную лодку — тысячу в год. А теперь поднимают до 10 тысяч. Вот вам и якобы бесплатный ремонт. Страховая компания еще и "штуку" наварила на чужом горе. Таким образом, в целях экономии "шевроле-блейзер" придется продать, а ездить на оставшейся "субару" десятилетней давности. Тогда плата за страховку упадет тыщ до трех. Если совсем прижмет, тогда впору и лодку продавать.

Кроме материальной стороны удар был нанесен и по моральному облику пострадавшего. Отец расстроился: сын — правонарушитель! Мать плакала, но сына, родную кровь, выгораживала: это закон слишком суровый, а мой мальчик, он хороший!

С лета и до января Майк готовился к новому суду. Исправно платил штрафы и бесплатно занимался общественно полезным трудом: чистил по Москве всякую грязь, какая попадется, мусор собирал… За это мэрия охарактеризовала его положительно в особом письме (выдано для предъявления в суде). Еще он ходил в церковь и там в свободное от работы (и от пьянства тоже) время красил лавки. И батюшка ему дал божескую характеристику…

Майк понимал, что посадить могут в любой момент. И в январе поехал в Атланту, собственно говоря, сдаваться. Чемоданчик прихватил допровский… Перед его мысленным взором проносилась, как положено, вся его юная предыдущая жизнь.

Но суд в Атланте принял к сведению как квитанции об уплате всего, так и характеристики с мест жительства, работы и отправления религиозных культов: молодец!

Майк, вздыхая, рассказал мне о крушении своей частной жизни, то есть фактически о ее упразднении. Потому что если его поймают в третий и решительный раз, то отнимут права. А это будет означать полную потерю работы! Ведь ни метро, ни иного какого общественного транспорта не то что в Подмосковье, но и даже в Москве нет. А работу, которая заключается в проверке торговых точек на обвес и обсчет, Майк выполняет при помощи автомобиля. В общем, безработица и крах всей жизни… А пешком до бара не дойти…

— Ну так дома пей!

— Как это — дома? Ты с ума сошел? Вот так цинично на глазах у родителей? Все-таки я их уважаю. Тем более один я не могу пить, а чтоб компанию пьяную домой тащить, так лучше умереть, чем такой позор…

Единственная теперь для него возможность расслабиться — это взять отпуск и уехать на дачу, что на берегу озера, и там сесть и пить вволю.

В итоге на том январском слушании суд, учитывая примерное поведение МакГоффа, решил его поощрить, то есть скостить срок. Вместо тридцати дней предложено ему было отсидеть всего пять. Усталый от прений и пререканий адвокат советовал сдаться, отсидеть и забыть… Тем более что ему наперед уплачено, на результат, собственно, плевать, лишь бы дело с плеч долой. А то придется из-за каких-то полутора тыщ второй раз в суд тащиться.

— Но теперь, теперь-то это для меня урок. Я теперь понял важную вещь в жизни!

Я знал наперед, что он мне сообщит.

Он скажет: "Я ездил и штрафовал продавцов за недовесы, и сам на глаз отличал ошибку от злого умысла, и на сотни долларов наказывал людей своей властью, и был собой вполне доволен и никогда не мучился. Но теперь я знаю истину: не судите, да не судимы будете!"

Однако и размечтался же я. Нет, никогда не понять иностранному путешественнику жизни в чужой стране. Вот какую мудрость вынес Майк из этой катастрофы:

— Теперь я знаю: нельзя по пьянке садиться за руль!

Впрочем, если перевести это на русский, получится что-то вроде: кара Божья неотвратима.

Глава 20. Miss Moscow

Выезжающий из Москвы в Нью-Йорк натыкается на странный дорожный знак: "Эту милю шоссе поддерживает в чистоте Дженни Хейм — Мисс Пенсильвания".

Мало ли непонятного в чужой стране! Да полно. И потому я много раз проезжал мимо загадочного знака туда-сюда, не особо задумываясь о его смысле. Но однажды я таки все бросил и пошел выяснять, какая могучая и безжалостная сила вышвырнула первую красавицу огромного — нормальные страницу атласа занимают, а этот забрал целый разворот — штата на самое дно жизни: в уборщицы.

Ну, узнал номер в справочной, позвонил, назначила она мне встречу. Еду… Это ведь точно не каждый день случается, чтобы рассматривать красавиц — не издали и мельком, а вблизи и долго, пока самому не надоест. Когда так, издалека, чувствуешь себя обманутым… ну мелькнет по ТВ хорошенькое личико, и что? Или карточка в газете; там можно точно рассмотреть, что ноги длинные и бюст имеется, и все. Из-за чего же, думаешь, убивались люди? Серо, бледно… Еще, конечно, требуется красавице соблюсти такое условие: чтоб не так, что у тебя одного слюни текут, а других не впечатляет. И еще чтоб не такие были, которые сами себя считают красавицами, и больше никто, а настоящие, писаные. Писаная красавица ведь почему так называется? А на нее выписана справка об официальной красоте. Но лучше, конечно, от таких писаных красавиц держаться подальше, чтоб своими руками не создавать себе в жизни лишних разочарований. Я однажды брал интервью у одной Мисс Россия. Оно хоть было и короткое, минут десять, но уж как-нибудь смог я ее рассмотреть и оценить. Она была девушка с хорошими манерами и в замечательном платье, и была она несколько длиннее моих 1,8 метра — причем последнее да точно ли ее украшало? Но, боюсь, она прежде в жизни никогда не испытывала горячего чувства, с которым редкие счастливые девушки натыкаются на глупые напряженные взгляды встречных мужчин.

В общем, к встрече с первой красавицей большого штата я, как видите, готовился.

И вот, значит, захожу… Слава Богу! Ничего у меня при виде ее не пересохло, и не взволновалось, и не отвлекло меня от размеренного существования, и я мог себе позволить роскошь спокойной ленивой беседы с разумной долей любопытства. И равнодушно попивать холодный американский чай… Справедливости ради надо сказать, что красавицей она была пять лет назад, еще в тинэйджерах.

— Дженни, скажи, пожалуйста, а с чего вдруг ты решила выставляться на конкурсе красоты? — Вы подтвердите, что я свое впечатление от ее красоты довольно деликатно выразил.

— Это когда в первый раз?

— А было несколько? Ну давай с первого начнем…

На тот первый конкурс она попала в минимально возможном, восьмилетнем возрасте. И это было логичным этапом в жизни девочки, которой просто некуда было девать свои огромные запасы энергии. Впрочем, сама она думает, что главное, что ее туда затащило, — это уроки танцев, которые она брала с трех лет. Точнее, она приобрела привычку к сцене и способность не стесняться и не комплексовать перед посторонними. Может, это и есть главное американское искусство, главное жизненное умение, которым там дорожат, да как будто и не зря, — выйти неважно перед кем и делать и говорить, что считаешь нужным, а что другие про тебя думают и во что тебя оценивают, так это их личное мнение.