Рукотворный рай - Дмитрий Николаевич Москалев Страница 28

края. Бедным, опустевшим. Его маленькое сознание не понимало – мало ли он прошел, много ли, для него всегда пространство было огромным, хотя он на самом деле и не выходил и за пределы бедственного края, но все же искренне считал, и был искренне убежден, что там, за горизонтом, его ждет новая жизнь. Так думали многие, его окружавшие. К нему прибились другие беспризорники, которых он стал чаще видеть на дорогах, у лесных полян, у рек, в деревнях. Проходившим мимо, или уже побывавших перед ним в домах, в которых всем уж и не могли вынести ничего съестного.

–Ой, милый ты мой, перед тобой приходили уже, все отдали, что могли, ты уж прости! – расстроено оправдывались они, что не могут помочь всем бедствующим.

На дорогах и по оврагам становилось все больше мертвых, окостенелых от голода. Лебеду ещё надо было найти, ракушки мидии были все съедены вместе с воронами, голубями, кошками и собаками.

Оставшееся время Егорка скитался по городам разным, но нигде не мог найти приюта. Товарищи сменялись товарищами, которых он больше никогда в жизни не видел. Где они сейчас? Живы ли? Никто не знал. Иные умирали, иные убегали прочь, оставляя бедного мальчика вновь наедине с улицами, или то пыльными, то сырыми дорогами бескрайнего царства.

Старуха померла на дороге, так и не дойдя до дома.

А Егорка впервые ощутил на себе дикость улиц, одичалость и ненависть к чужим крестьянским бездомным элементам, и не от горожан, милиции или образа жизни, от таких же как и он – беспризорников, успевших наворовать, окриминалиться. Доход их был – мелкие кражи, развод на деньги (сбор милостыни), иногда грабежи горожан, складов.

Такие элементы чувствовали в Егорке чужеродность, человека не их круга занятий, и даже конкурента. Сельских они гоняли, если тех было мало, старались выгнать с улиц, нещадно били, но и бывали биты сами.

–Лови его! – крикнул маленький курносый мальчуган, налетевший на Егорку.

Сиротка оттолкнул его, окрикнул своего товарища:

–Состав уходит, догоняй! – он помчался вслед за товарищем, чуть отставая, нагнулся и ловко подобрал увесистый камень и не целясь со всего маху бросил в курносого.

Камень жестко шлепнул по зубам, свалив мальчика навзничь, из носа хлынула кровь, из глаз слезы, зубы посыпались на землю, которые тот старался собрать в ладонь, у него был шок, он не понимал, что ему выбили все передние зубы, в то время, как деревенские враги его уже цеплялись за уходящий состав, увозящий их в другие края, более далекие – на север.

Вагоны загрохотали и состав остановился на станции. Товарищ разбудил мальчика.

–Вставай Егор! Причалили! – улыбнулся он и растолкал сонного сиротку.

–Что ж ты, Сашка, будишь меня? Что стряслось? – удивился Егорка.

–Причалили, – повторил мальчик и слез на землю, – выходим, а то найдут нас!

–А-а-а! – оскалил зубы Егорка, – вон оно что!

Пробежав под вагонами, кое-где пролезая под колесами, они выбрались на станцию и поспешили спросить у первого встречного, где они оказались.

–В *** городе, в *** районе, а станция называется ***. Отсюда недалеко поля битв, там немцы шли! Да не дошли! Вон какой у нас городишка! Одна воинская слава! – обрадовался старичок.

Тогда мальчики прибились к другим беспризорникам и двинулись с ними на поля сражений. Но это уже другая история!

Глава 22.

"И скрыв от глаз живых, усопшим я долг воздам"

-Время пришло! – разбудил Виктора голос Недоделкина.

Негласно, в тайне, движение в комнате началось. Егорка крепко спал и не подозревал, что за дело ему предстоит, и какую работенку ему припасли компаньоны и новые друзья.

Затея казалась ему в крайнем случае приключением, интересным и немного опасным. Этим она его и привлекало – своим азартом.

Егорка не догадывался, что его жизни угрожает вполне серьезная опасность, и что его доверчивость, в прямом смысле слова, доведет до могилы.

Егорка верил в правдивость речей Григория, верил, что тот был поистине искренним перед ним – мальчиком с чистой душой, считая Григория даже добрым человеком, моментами эмоциональным, но добрым, не способным оставить в опасности беззащитное создание, нарушить устный договор о взаимопомощи.

Поистине, коварство не знает границ!

Егорка ошибся, как никогда.

Ошибки совершают все люди – это сказано в оправдание мальчика. Ошибаться – человеческая особенность. Бывают ошибки, над которыми смеешься, вспоминая их; плачешь, досадуя на себя; на которые не обращаешь внимания; роковые, как бы последние в жизни, своей или чужой – глупости для маленького мальчика.

Человек сожалеет не о совершенном, а о том, что нет возможности все исправить! Что-то изменить, что-то выбросить, или от чего-то отступиться, проявить настойчивость, когда сама возможность выскальзывает из рук и все идет наперекосяк. Человек уже ничем не управляет, в такие моменты.

Последняя же ошибка – о ней сожалеть не приходиться, она же последняя! Отнимающая жизнь! Тут либо смерть, либо раскаяние, помимо безразличия, а затем всепоглощающий пустота.

Чем меньше совершаешь ошибок, тем, несомненно, проще жить, спокойнее и безопаснее себя чувствуешь, пусть они и случаются не с тобой, а с кем то другим! Все же чувствуешь дальность опасности! Но на этом ли строится весь жизненный опыт?

Но ничего не делать – бездействие и есть сама ошибка! Движение – жизнь!

Стечение обстоятельств – это такое положение дел, при которых череда событий, ошибок, обрушивается лавиной, сметая перед собой все и вся, падая на голову несчастного. От такого удара человек долго приходит в себя, собирается силами, мыслями, входит в нормальное течение жизни, встает с колен, находит потерянное, восстанавливает разрушенное – стоит себя заново, или ломается, падает и умирает.

Человек все же способен противостоять непреодолимой силе стечения обстоятельств, но не в одиночку, пользуясь поддержкой и прямой помощью того, кто становится неподвластной и нерушимой для них стеной.

Егорку подняли. Быстро одели и молча вытащили на безмолвную спящую улицу. Чувствовалась ночная прохлада. Мальчик постарался взбодриться от сна, сделав несколько глубоких вдохов. С общего соизволения компания двинулась к месту, ещё неизвестному сиротке.

Они долго шли, затем свернули на проселочную дорогу, которая привела их к старым кованным воротам кладбища. Над воротами висел лик святой. Над могилами стояла кладбищенская тишина. Егорка легко бы потерялся в большом кладбище, вокруг рассыпались надгробья, плиты и кресты, скрипели кривые деревья. Кладбище ограждало со всех сторон невысокая каменная стена, местами осыпавшаяся и упавшая; совсем недалеко возвышалась церковь, стоящая без купала, с заколоченными окнами и дверьми, словно связанный безмолвный узник, медленно увядающий, уходящий в небытие с каждой упавшей каплей дождя,