Виктория Токарева - Лавина Страница 3

Месяцев врезался в воду и плыл стилем, сильно выкидывая из воды гладкое круглое тело. Он делал три заплыва - туда и назад. Потом вставал под горячий душ, испытывая мышечную радость, которая не меньше, чем радость душевная, чем радость от прекрасных созвучий. Однако зачем сравнивать, что лучше, что хуже. Должно быть то и другое. Гармония. Он загнал, запустил свое тело сидячим образом жизни, нагрузкой на позвоночник, отсутствием спорта. И в сорок восемь лет - тюфяк тюфяком. Вот Билл Клинтон - занят не меньше. А находит время для диет и для спорта.

Массажист нажимал на позвонки, они отзывались болью, как бы жаловались. Массажист - сильный мужик, свивал Месяцева в узел, дергал, выкручивал голову. Было страшно и больно. Зато потом тело наливалось легкостью и позвоночник тянул вверх, в небо. Хорошо. "Какой же я был дурак", - говорил себе Месяцев, имея в виду свое фанатичное пребывание за роялем, будто его приговорили высшим судом.

Но прошли две недели, и Месяцев стал коситься в сторону черного рояля, стоящего в актовом зале. А когда однажды подошел и поднял крышку, у него задрожали руки... Конечно, птица летает, ищет корм. Но птица и поет. А без этого она не птица, а летучая мышь.

Телефон-автомат располагался под лестничным маршем. Была поставлена специальная кабина со стеклянной дверью, чтобы изолировать звук. Обычно собиралась небольшая очередь, человека три-четыре. Но три-четыре человека это почти час времени. Однако Месяцев запасался жетонами и запасался терпением. Ему необходимо было слышать голос жены. Этот голос как бы подтверждал сложившийся миропорядок, а именно: Земля крутится вокруг своей оси, на Солнце поддерживается нужная температура. Трубку снял сын.

- Мама на работе, - торопливо сказал сын.

- Ты не один? - догадался Месяцев.

- Мы с Андреем.

Андрей - школьный друг. Из хорошей семьи. Все в порядке.

- Чем вы занимаетесь? - поинтересовался Месяцев.

- Смотрим видак. А что?

По торопливому "а что?" Месяцев догадался, что смотрят они не "Броненосец "Потемкин"".

- Новости есть?

- Нет, - сразу ответил сын.

- Ты в больницу ложишься?

- Завтра.

- Что же ты молчал?

- А что тут такого? Лягу, выйду... Андрей лежал - и ничего. Даже интересно.

- Андрею все интересно...

Месяцев расстроился. Запереть мальчика в сумасшедший дом...

Помолчали. Алик ждал. Месяцев чувствовал, что он ему мешает.

- А я соскучился, - вдруг пожаловался отец.

- Ага, - сказал сын. - Пока.

Месяцев положил трубку.

Он вдруг вспомнил, как его сын Алик осквернял праздничные столы. Когда стол был накрыт и ждал гостей, Алик входил и поедал украшения, выковыривал цукаты из торта. Он заносил руку и, как журавль, вытаскивал то, что ему нравилось. Дочь - наоборот, подходила и добавляла что-то от себя, ставила цветы. Вот тебе двое детей в одной семье.

"Отдать бы его в Армию, - подумал Месяцев, - там бы ему вставили мозги на место. Его мало били. Пусть государство откорректирует"...

Месяцев ощущал смешанное чувство ненависти, беспомощности и боли. И сквозь этот металлолом особенно незащищенно тянулся росток, вернее - ствол его любви. Как будто содрали кожу и ствол голый.

- Кто там? - спросил Андрей.

- Предок...

Алик вернулся к Андрею. Андрей уже приготовил все, что надо.

Алик не умел сам себе вколоть. Не мог найти вену.

- Привыкнешь... - пообещал Андрей.

Андрей помог Алику. И себе тоже вколол. Сгиб его руки был весь в точках.

Они откинулись на диван и стали ждать.

- Ну как? - спросил Андрей.

- Потолок побежал, - сказал Алик.

Потолок бежал быстрей, мерцая белизной.

Приближалось нужное состояние.

Поговорив с сыном, Месяцев решил дозвониться жене на работу.

Номер был занят. Жена с кем-то разговаривала. Она любила трепаться по телефону и буквально купалась в своем голосовом журчанье. Как бывший президент Горбачев.

Месяцев хотел набрать еще раз, но возле телефона стояла женщина и ждала. Ее лицо буквально переливалось от нетерпения. Месяцев не любил заставлять ждать, причинять собой неудобства. И еще не любил, когда кто-то дышит в спину. Он вышел из кабины, уступая место. Сел на стул, продолжая думать о Горбачеве. Вообще он был благодарен бывшему президенту. Именно Горбачев, и никто другой, дал ему весь мир, возможность путешествовать и не думать о деньгах. Запад торопливо скупал таланты, которые не нужны были в России. Россия лихорадочно становилась на новые рельсы. Ей не до Шопена.

Друзья-музыканты завидовали Месяцеву. А зависть - чувство не безобидное. Жена тщательно скрывала поездки. Она боялась, что вернутся красные и отведут мужа в тюрьму. Месяцев с женой родились в последний год войны, застали Сталина. Совок крепко и надежно сидел в них, как спинной мозг в позвоночнике.

Месяцев испытывал к бывшему президенту теплые чувства, однако, когда в последний раз слушал интервью с ним, его речевое кружение, понял, что время Горбачева ушло безвозвратно. На то, что можно сказать за четыре секунды, бывший президент тратил полчаса. Привычка коммуниста: говорить много и ничего не сказать. Как в дурном сне.

Женщина, которую он пропустил, высунулась из кабины и спросила:

- Вы не дадите мне жетон? В долг? У меня прервалось...

У Месяцева был всего один жетон. Он растерянно посмотрел на женщину. Она ждала, шумно дышала, и казалось, сейчас заплачет. Видимо, прервавшийся разговор имел отношение ко всей ее будущей жизни.

Месяцев протянул жетон.

Оставаться было бессмысленно. Месяцев отошел от автомата. Направился в кинозал.

Перед кинозалом продавали билеты. Деньги принимал довольно интеллигентный мужчина инженерского вида. Видимо, он искал себя в новых условиях и пошел продавать билеты.

- У вас нет жетонов для автомата? - спросил Месяцев.

- Все забрали, - виновато улыбнулся продавец. - Вот посмотрите...

Это "посмотрите" и виноватая улыбка еще раз убедили Месяцева в несоответствии человека и его места. Стало немножко грустно.

Он купил билет в кино.

Шел американский боевик. Гангстеры и полицейские вели разборки, убивали друг друга равнодушно и виртуозно. Стрельнул, убил и пошел себе по своим делам. Жизнь ничего не стоит.

"Неужели и русские к этому придут? - с ужасом думал Месяцев. - Неужели демократия и преступность - два конца одной палки? Если личность свободна, она свободна для всего..."

Фильм кончился благополучно для главного героя. Американский хеппи-энд. В отличие от русского мазохизма. Русские обязательно должны уконтропупить своего героя, а потом над ним рыдать. Очищение через слезы.

Месяцев вышел из кинозала и увидел женщину.

- Я забрала у вас последний жетон? - виновато спросила она.

- Ничего страшного, - великодушно отреагировал Месяцев.

- Нет-нет, - отказалась она от великодушия. - Я не успокоюсь. Может быть, в буфете есть жетоны?

Они спустились в буфет, но он оказался закрыт.

- Здесь рядом есть торговая палатка, - вспомнила женщина. - Они торгуют до часа ночи.

- Да ладно, - отмахнулся Месяцев. - Это не срочно.

- Нет, зачем же? - Она независимо посмотрела на Месяцева.

У нее были большие накрашенные глаза и большой накрашенный рот. Краска положена в пять слоев.

"Интересно, - подумал Месяцев, - как она целуется? Вытирает губы или прямо..."

Женщина повернулась и пошла к гардеробу. Месяцев покорно двинулся следом. Они взяли в гардеробе верхнюю одежду. Месяцев с удивлением заметил, что на ней была черная норковая шуба - точно такая же, как у жены. Тот же мех. Та же модель. Может быть, даже куплена в одном магазине. Но на женщине шуба сидела иначе, чем на жене. Женщина и шуба были созданы друг для друга. Она была молодая, лет тридцати, высокая, тянула на "вамп". Вамп - не его тип. Ему нравились интеллигентные тихие девочки, из хороших семей. И если бы Месяцеву пришла охота влюбиться, он выбрал бы именно такую, без косметики, с чисто вымытым, даже шелушащимся лицом. Такие не лезут. Они покорно ждут. А "вампы" проявляют инициативу, напористы и агрессивны. Вот куда она его ведет? И зачем он за ней следует? Но впереди три пустых часа, таких же, как вчера и позавчера. Пусть будет что-то еще. В конце концов, всегда можно остановиться, сказать себе: стоп!

Он легко шел за женщиной. Снег поскрипывал. Плыла луна. Она не надела шапки. Так ведут себя шикарные женщины - не носят головной убор. Лучшее украшение - это летящие, промытые душистым шампунем, чистые волосы. Но на дворе - вечер, и ноябрь, и ничего не видно.

Палатка оказалась открыта. В ней сидели двое: крашеная блондинка и чернявый парень, по виду азербайджанец. Девушка разместилась у него на коленях, и чувствовалось, что им обоим не до торговли.

- У вас есть жетоны? - спросила женщина.

- Сто рублей, - отозвалась продавщица.

- А в городе пятьдесят.

- Ну и езжайте в город.

- Бутылку "Адвокат" и на сдачу жетоны, - сказал Месяцев и протянул крупную купюру.