Василий Шукшин - Приезжий Страница 3

- Как тихо,- сказал сам себе Игорь Александрович,- Поразительно тихо.- Он где-то научился говорить сам с собой.- Если бы однажды так вот - в такой тишине - перешагнуть незаметно эту проклятую черту... И оставить бы здесь все боли, и все желания, и шагать, и шагать по горячей дороге, шагать и шагать - бесконечно. Может, мы так и делаем? Возможно, что я где-то когда-то уже перешагнул в тишине эту черту - не заметил - и теперь вовсе не я, а моя душа вышагивает по дороге на двух ногах. И болит. Но почему же тогда болит? Пожалуйся, пожалуйся... Старый осел. Я шагаю, я-собственной персоной. Несу чемодан и этюдник. Глупо! Господи, как глупо и больно!

Он не замечал, что торопится. Как будто и в самом деле скорей хотел где-то на дороге, за невидимой чертой, оставить едкую боль, которая железными когтями рвала сердце. Он торопился в чайную, что на краю села, у автобусной остановки. Он знал, что донесет туда свою боль и там слегка оглушит ее стаканом водки. Он старался ни о чем не думать - о дочери. Красивая, да. С характером. Замечательно. Замечательно... Потом он в такт своим шагам стал приговаривать:

- За-ме-ча-тель-но! За-ме-ча-тель-но! За-ме-ча-тель-но!

Мысли, мысли - вот что мучает человека. Если бы, к примеру, получил боль - и в лес: травку искать, травку, травку - от боли.

На автобусной станции, возле чайной, его ждала дочь Ольга. Она знала путь короче - опередила, Она взяла его за руку, отвела в сторону - от людей.

- Хотел выпить?

- Да. - Сердце у Игоря Александровича сдваивало.

- Не надо, папа. Я всегда знала, что ты есть - живой. Никто мне об этом не говорил... я сама знала. Давно знала. Не знаю, почему я так знала...

- Почему ты меня прогнала?

- Ты мне показался жалким. Стал говорить, что у тебя документы, ордена...

- Но они могут подумать...

- Я, я не могла подумать! - с силой сказала Ольга.- Я всю жизнь знала тебя, видела тебя во сне-ты был сильный, красивый...

- Нет, Оля, я не сильный. А вот ты красива - я рад. Я буду тобой гордиться.

- Где ты живешь?

- Там же, где жила... твоя мать. И ты. Я рад, Ольга! - Игорь Александрович закусил нижнюю губу и сильно потер пальцем переносицу чтоб не заплакать.

И заплакал.

- Я пришла сказать тебе, что теперь я буду с тобой, папа. Не надо плакать, перестань. Я не хотела, чтоб ты там унижался... Ты пойми меня.

- Я понимаю, понимаю,- кивал головой Игорь Александрович.Понимаю, дочь...

- Ты одинок, папа. Теперь ты не будешь одинок.

- Ты сильная, Ольга. Вот ты - сильная. И красивая... Как хорошо, что так случилось... что ты пришла. Спасибо.

- Потом, когда ты уедешь, я, наверно, пойму, что я - рада. Сейчас я только понимаю, что я тебе нужна. Но в груди - пусто. Ты хочешь выпить?

- Если тебе это неприятно, я не стану.

- Выпей. Выпей и уезжай. Я приеду к тебе. Пойдем, выпей...

Через десять минут синий автобус, посадив у остановки "Мякишево" пассажиров, катил по хорошему проселку в сторону райцентра, где железнодорожная станция.

У открытого окна, пристроив у ног чемодан и этюдник, сидел седой человек в светлом костюме. Он плакал. А чтобы этого никто не видел, он высунул голову в окно и незаметно - краем рукава - вытирал слезы.