Владимир Губарев - Саркофаг Страница 3

ВЕРА. Тревожно... Как-то не по себе.

АННА ПЕТРОВНА. В нашем деле, пожалуйста, без эмоций. Трезво, выдержанно, и помните о нашей специальности. На первый взгляд они абсолютно здоровы. Особенно, если нет боли... Но она появляется внезапно... В каждом боксе есть все необходимые препараты.

Красный фон разгорается все сильнее. Решительно входит Сергеев.

За ним - два сотрудника в синих халатах с носилками. На них

лежит мужчина.

СЕРГЕЕВ. В пятый бокс. (Анне Петровне). Он без сознания. Первую помощь оказал, все необходимое сделано.

Дверь бокса N5 закрывается, в нем загорается свет.

Входит Шофер. Рядом с ним сотрудник института.

СЕРГЕЕВ. Бокс N4.

Сотрудник протягивает Сергееву карточку, тот рассматривает ее.

ШОФЕР. Товарища генерала оставили там (показывает на дверь). Может быть, подождать?

СЕРГЕЕВ. Как вы себя чувствуете?

ШОФЕР. Нормально.

СЕРГЕЕВ. Головокружение?

ШОФЕР. Сразу прошло... Всего минута какая-нибудь... Так показалось... Что я должен делать?

АННА ПЕТРОВНА. Верочка, проводите, пожалуйста, товарища. Пусть отдохнет. И смените одежду... (Шоферу). Вам некоторое время придется побыть у нас. Обследуем пока.

ВЕРА. Прошу вас (берет Шофера под руку, они уходят в бокс N4).

АННА ПЕТРОВНА. Легкое раздражение на лице. Сколько?

СЕРГЕЕВ. Не могу сказать. Ждал своего начальника - он генерал МВД - у четвертого блока. Три часа ждал. А там местами более 500 рентген в час... Но, учитывая, что из машины не выходил... В общем, не могу пока определить. Знаю, что много. НАДЕЖДА. Зачем он там стоял?

СЕРГЕЕВ. Ждал начальство. Так принято.

НАДЕЖДА. Но там же радиация?

СЕРГЕЕВ. Она, милая, ни запаха, ни цвета не имеет! А начальство привыкло быть в гуще событий - так-то, милая.

НАДЕЖДА. Но...

СЕРГЕЕВ. Вот именно - "но". На черной "волге" - и прямо к реактору!

ЛЮБОВЬ. Но, может быть, он не знал?

СЕРГЕЕВ. Ему положено знать!..

Открывается бокс N5. Выходят сотрудники. Один несет

целлофановый мешок с одеждой пациента. Уходят. Появляется Вера.

ВЕРА. Спит.

АННА ПЕТРОВНА. Поглядывайте за ним. Проснется, осмотрим его вместе.

СЕРГЕЕВ. Пока хирургического вмешательства не требуется.

АННА ПЕТРОВНА. Общее число пострадавших?

СЕРГЕЕВ. Около трехсот человек. Это те, у кого свыше 100 рентген. Ну, а наших - несколько, пока не могу сказать точно. Пятнадцать человек отправили в онкологический центр, часть оставили в местных клиниках... Я прилетел поздно. Там долго не могли сообразить, что именно произошло, а потому на всякий случай в Москву не сообщали. Ждали чего-то...

АННА ПЕТРОВНА. Надеюсь, Лев Иванович, что вы сами...

СЕРГЕЕВ. Я, милая Анна Петровна, слишком много знаю о радиации, чтобы лезть к ней в гости.

АННА ПЕТРОВНА. Но все-таки?

СЕРГЕЕВ. Чуть больше годовой дозы. Нормально. К нашему приезду радиационная обстановка прояснилась.

БЕССМЕРТНЫЙ. (Он подслушивал, теперь высунулся из бокса). Что же все-таки произошло?

Дверь бокса N4 открывается. Сотрудник выносит

целлофановый мешок с одеждой.

СЕРГЕЕВ. (Бессмертному). Вы все-таки поосторожней. Обработку пациентов проводим, но поберегитесь.

БЕССМЕРТНЫЙ. Сознаю... Наверное, нечто ужасное?

СЕРГЕЕВ. К сожалению, у нас не ужасного не бывает.

Входит Генерал.

ГЕНЕРАЛ. (Оборачиваясь). Не нужны мне сопровождающие. (Сергееву.) Что это у вас за порядки, самостоятельно ступить не дают?! Всю задницу (замечает женщину), извините, ради бога, изрешетили...

АННА ПЕТРОВНА. Вы, наверное, жаловались на боли в пояснице?

ГЕНЕРАЛ. Поболела и перестала! В общем, раз-два пообследовали, и на волю!

СЕРГЕЕВ. Приказ знаете?

ГЕНЕРАЛ. Наш министр погорячился! Не знаю, что вы ему там наговорили... Но приказ есть приказ... А шофер мой здесь?

СЕРГЕЕВ. Да.

ГЕНЕРАЛ. Неловко с ним получилось... Но, надеюсь, ничего серьезного?

СЕРГЕЕВ. Вам нужно пройти в бокс N8. Прежде всего переодеться...

ГЕНЕРАЛ. Мне там ваш, ну черненький такой, курчавенький, сказал, форма подлежит уничтожению. Что за глупость!

СЕРГЕЕВ. Ну, форма - это не проблема... (Любе) проводите, пожалуйста, товарища генерала. Покажите, во что ему следует переодеться... Ну, а за формой я прослежу... (Анне Петровне) займитесь, пожалуйста, больным.

ГЕНЕРАЛ. Да здоровый я! Здоровый! Смотрите (нагибается, берет стул за ножку, начинает поднимать. И в этот момент теряет сознание).

СЕРГЕЕВ. Срочно!.. Ко мне!..

Появляются два сотрудника, подхватывают Генерала и уносят

в бокс N8. Там же остаются Анна Петровна и Любовь.

БЕССМЕРТНЫЙ. (Высовывается). Лев Иванович, и все же, что произошло? Мне кажется, очень серьезная авария. По радио почему-то ничего не говорят...

СЕРГЕЕВ. Передадут. Обязательно передадут. Слушайте.

БЕССМЕРТНЫЙ. Я понимаю, что сейчас вам не до меня... Однако, свойственное каждому человеку любопытство, которое заставляет меня обращаться к вам, столь естественно, что я не могу не спросить: неужели у них больше, чем у меня?

СЕРГЕЕВ. Намного.

БЕССМЕРТНЫЙ. В таком случае можете на меня положиться: я не буду мешать. Но тем не менее мне хотелось бы быть в курсе событий. Все-таки скучно.

СЕРГЕЕВ. (Мрачно). Развлечение я вам гарантирую. С избытком. И ждать недолго - всего несколько часов.

БЕССМЕРТНЫЙ. Значит, у некоторых за 1000?

СЕРГЕЕВ. Даже Лидия Степановна не может точно определить... Все-таки осторожней - без контактов. И в то же время на вашу помощь я рассчитываю. Ваш пример - лучшее лекарство. Может быть, единственное для них.

БЕССМЕРТНЫЙ. На меня можете положиться. Вы же помните, как я работал с тем, который с опытной установки. Он надеялся жить здесь со мной, и если бы не поврежденный пищевод... Кстати, вы обратили внимание на информацию в последнем вестнике - американский профессор Кайл сообщил, что пересадка костного мозга помогает и при повреждении пищевого тракта, мол, восстанавливаются капилляры и так далее... Информация не совсем квалифицированно написана, но об этом самом Кайле я читал уже седьмой раз. Головастый, видно, мужик! Молодой, ему еще сорока нет, а провел серию операций по пересадке, и все удачные. Между прочим, миллионер. А вы сколько таких операций сделали?

СЕРГЕЕВ. Десятка три. Но, к сожалению, далеко не все удачные. А Кайл действительно хороший хирург.

БЕССМЕРТНЫЙ. Наша Лидия Степановна, наверное, давно бы уже миллиардершей была! У нее 162 операции... Живет в двухкомнатной квартире блочного дома, Лев Иванович. И я уже четвертый раз намекаю вам, то пора позаботиться.

СЕРГЕЕВ. Она не обращается. Одна живет, ей не нужно.

БЕССМЕРТНЫЙ. В блочном доме, Лев Иванович, зимой холодно, летом жарко. А должно быть наоборот. Поэтому Лидия Степановна очень часто ночует здесь, а вам, как руководителю, выгодно, чтобы она пропадала на работе. Но это несправедливо, поэтому я...

Из бокса N4 выходит Вера.

СЕРГЕЕВ. Ну что там?

ВЕРА. (Читает). Пульс чуть завышен. Давление почти норма. Легкая сердечная аритмия. Жалоб нет. Мне кажется, вы ошиблись...

СЕРГЕЕВ. Я - мог, но не профессор Птицына. Она осматривала вашего пациента.

БЕССМЕРТНЫЙ. (Вере). Легкое недомогание - это как раз и самое опасное!

ВЕРА. Мне нужно к нему идти?

СЕРГЕЕВ. Без необходимости вам в боксах делать нечего...

БЕССМЕРТНЫЙ. Не забывайте, что каждый из них излучает...

СЕРГЕЕВ. (Перебивает). Не пугайте... (Вере) особой опасности нет, фон небольшой, однако, в боксы заходите по вызову. Вся информация будет выведена на пульт...

Из бокса N8 выходит Анна Петровна и сотрудники,

один несет пакет с одеждой.

АННА ПЕТРОВНА. Уснул. Люба немного побудет с ним.

ВЕРА. Но там же радиация!

АННА ПЕТРОВНА. Девочка, здесь радиация везде.

СЕРГЕЕВ. Можно включать пульт.

АННА ПЕТРОВНА. Он уже работает. Я только не подняла ширму. Сейчас...

Подходят к столу дежурного. Ширма медленно поднимается вверх.

Пульт управления боксами. Синие, зеленые, голубые лампочки

показывают о состоянии больного - сюда выводится вся информация

из боксов. Красные лампы не горят. Они вспыхивают лишь в

крайнем случае...

АННА ПЕТРОВНА. (Смотрит на пульт). Радиационная обстановка в восьмом боксе повышена незначительно. В пределах наших медицинских норм. (Вере) и, пожалуйста, без эмоций - я же просила вас...

Входит Птицына.

ПТИЦЫНА. Но почему же без эмоций? Улыбайтесь, дочки... Плачьте, но улыбайтесь.

СЕРГЕЕВ. Наконец-то. Ну, как там?

ПТИЦЫНА. Наших около пятидесяти. Я взяла самых тяжелых и прокурора.

АННА ПЕТРОВНА. А его-то зачем?

ПТИЦЫНА. Попросился. Ему сейчас больше всех надо...

Входит Прокурор.

ПРОКУРОР. У меня простое, но очень важное дело. Нужны объяснительные записки. От каждого, кто может писать. Как, где был, что делал. Особенно в первые минуты аварии.

СЕРГЕЕВ. Я распоряжусь.

ПРОКУРОР. И поподробнее, пожалуйста. Ведь с каждым не смогу переговорить.

СЕРГЕЕВ. Сделаем.