Алексей Константинович Толстой - Князь Серебряный (Сборник) Страница 3

Всем сердцем Ваш

Алексей Толстой

И ничего в природе нет, что бы любовью не дышало

Совершенно удивительный был человек (и поэт, конечно)!

Бор сосновый в стране одинокой стоит:В нем ручей меж деревьев бежит и журчит.Я люблю тот ручей, я люблю ту страну,Я люблю в том лесу вспоминать старину.«Приходи вечерком в бор дремучий тайком,На зеленом садись берегу ты моем!Много лет я бегу, рассказать я могу,Что случилось когда на моем берегу.Из сокрытой страны я сюда прибежал,Я чудесного много дорогой узнал!Когда солнце зайдет, когда месяц взойдетИ звезда средь моих закачается вод,Приходи ты тайком, ты узнаешь о том,Что бывает порой здесь в тумане ночном!»Так шептал, и журчал, и бежал ручеек;На ружье опершись, я стоял одинок,И лишь говор струи тишину прерывал,И о прежних я грустно годах вспоминал.

В жизни светской, в жизни душнойПеснопевца не узнать!В нем личиной равнодушнойСкрыта божия печать.

В нем таится гордый гений,Душу в нем скрывает прах,Дремлет уря вдохновенийВ отдыхающих струнах.

Жизни ток его спокоен,Как река среди равнин,Меж людей он добрый воинИли мирный гражданин.

Но порой мечтою страннойОн томится одинок;В час великий, в час нежданныйПробуждается пророк.

Свет чела его коснется,Дрожь по жилам пробежит,Сердце чутко встрепенется —И исчезнет прежний вид.

Ангел, Богом вдохновенный,С ним беседовать слетел,Он умчался дерзновенноЗа вещественный предел…

Уже, вихрями несомый,Позабыл он здешний мир,В облаках под голос громаОн настроил свой псалтырь,

Мир далекий, мир незримыйЗрит его орлиный взгляд,И от крыльев херувимаСтруны мощные звучат!

Начало 1840-х годов

Колокольчики мои,Цветики степныеЧто глядите на меня,Темно-голубые?

И о чем звените выВ день веселый мая,Средь некошеной травыГоловой качая?

Конь несет меня стрелойНа поле открытом;Он вас топчет под собой,Бьет своим копытом.

Колокольчики мои,Цветики степные!Не кляните вы меня,Темно-голубые!

Я бы рад вас не топтать,Рад промчаться мимо,Но уздой не удержатьБег неукротимый!

Я лечу, лечу стрелой,Только пыль взметаю;Конь несет меня лихой, —А куда? не знаю!

Он ученым ездокомНе воспитан в холе,Он с буранами знаком,Вырос в чистом поле;

И не блещет как огоньТвой чепрак узорный,Конь мой, конь, славянский конь,Дикий, непокорный!

Есть нам, конь, с тобой просторМир забывши тесный,Мы летим во весь опорК цели неизвестной.

Чем окончится наш бег?Радостью ль? кручиной?Знать не может человек —Знает Бог единый!

Упаду ль на солончакУмирать от зною?Или злой киргиз-кайсак,С бритой головою,

Молча свой натянет лук,Лежа под травою,И меня догонит вдругМедною стрелою?

Иль влетим мы в светлый градСо кремлем престольным?Чудно улицы гудятГулом колокольным,

И на площади народ,В шумном ожиданье,Видит: с запада идетСветлое посланье.

В кунтушах и в чекменях,С чубами, с усами,Гости едут на конях,Машут булавами,

Подбочась, за строем стройЧинно выступает,Рукава их за спинойВетер раздувает.

И хозяин на крыльцоВышел величавый;Его светлое лицоБлещет новой славой;

Всех его исполнил видИ любви и страха,На челе его горитШапка Мономаха.

«Хлеб да соль! И в добрый час! —Говорит державный, —Долго, дети, ждал я васВ город православный!»

И они ему в ответ:«Наша кровь едина,И в тебе мы с давних летЧаем господина!»

Громче звон колоколов,Гусли раздаются,Гости сели вкруг столов,Мед и брага льются,

Шум летит на дальний югК турке и к венгерцу —И ковшей славянских звукНемцам не по сердцу!

Гой вы, цветики мои,Цветики степные!Что глядите на меня,Темно-голубые?

И о чем грустите выВ день веселый мая,Средь некошеной травыГоловой качая?

1840-е годы

Ты знаешь край, где все обильем дышит,Где реки льются чище серебра,Где ветерок степной ковыль колышет,В вишневых рощах тонут хутора,Среди садов деревья гнутся долуИ до земли висит их плод тяжелый?

Шумя, тростник над озером трепещет,И чист, и тих, и ясен свод небес,Косарь поет, коса звенит и блещет,Вдоль берега стоит кудрявый лес,И к облакам, клубяся над водою,Бежит дымок синеющей струею?

Туда, туда всем сердцем я стремлюся,Туда, где сердцу было так легко,Где из цветов венок плетет Маруся,О старине поет слепой Грицко,И парубки, кружась на пожне гладкой,Взрывают пыль веселою присядкой!

Ты знаешь край, где нивы золотыеИспещрены лазурью васильков,Среди степей курган времен Батыя,Вдали стада пасущихся волов,Обозов скрып, ковры цветущей гречиИ вы, чубы – остатки славной Сечи?

Ты знаешь край, где утром в воскресенье,Когда росой подсолнечник блестит,Так звонко льется жаворонка пенье,Стада блеят, а колокол гудит,И в божий храм, увенчаны цветами,Идут казачки пестрыми толпами?

Ты помнишь ночь над спящею УкрайнойКогда седой вставал с болота пар,Одет был мир и сумраком и тайной,Блистал над степью искрами стожар,И мнилось нам: через туман прозрачныйНесутся вновь Палей и Сагайдачный?

Ты знаешь край, где с Русью бились ляхиГде столько тел лежало средь полей?Ты знаешь край, где некогда у плахиМазепу клял упрямый КочубейИ много где пролито крови славнойВ честь древних прав и веры православной?

Ты знаешь край, где Сейм печально водыМеж берегов осиротелых льет,Над ним дворца разрушенные своды,Густой травой давно заросший вход,Над дверью щит с гетманской булавою?…Туда, туда стремлюся я душою!

1840-е годы

Из Индии дальнейНа Русь прилетев,Со степью печальнойИх свыкся напев,

Свободные звуки,Журча, потекли,И дышат разлукойОт лучшей земли.

Не знаю, оттуда льИх нега звучит,Но русская удальВ них бьет и кипит;

В них голос природы,В них гнева язык,В них детские годы,В них радости крик;

Желаний в них знойныйЯ вихрь узнаю,И отдых спокойныйВ счастливом краю,

Бенгальские розы,Свет южных лучей,Степные обозы,Полет журавлей,

И грозный шум сечи,И шепот струи,И тихие речи,Маруся, твои!

1840-е годы

Ты помнишь ли, Мария,Один старинный домИ липы вековыеНад дремлющим прудом?

Безмолвные аллеи,Заглохший, старый сад,В высокой галерееПортретов длинный ряд?

Ты помнишь ли, Мария,Вечерний небосклон,Равнины полевые,Села далекий звон?

За садом берег чистый,Спокойный бег реки,На ниве золотистойСтепные васильки?

И рощу, где впервыеБродили мы одни?Ты помнишь ли, Мария,Утраченные дни?

1840-е годы

Среди дубравыБлестит крестамиХрам пятиглавыйС колоколами.

Их звон призывныйЧерез могилыГудит так дивноИ так уныло!

К себе он тянетНеодолимо,Зовет и манитОн в край родимый,

В край благодатный,Забытый мною, —И, непонятнойТомим тоскою,

Молюсь и каюсь я,И плачу снова,И отрекаюсь яОт дела злого;

Далеко странствуяМечтой чудесною,Через пространства яЛечу небесные,

И сердце радостноДрожит и тает,Пока звон благостныйНе замирает…

1840-е годы

Шумит на дворе непогода,А в доме давно уже спят;К окошку, вздохнув, подхожу я —Чуть виден чернеющий сад:

На небе так тёмно, так тёмно,И звездочки нет ни одной,А в доме старинном так грустноСреди непогоды ночной!

Дождь бьет, барабаня, по крыше,Хрустальные люстры дрожат;За шкапом проворные мышиВ бумажных обоях шумят;

Они себе чуют раздолье:Как скоро хозяин умрет,Наследник покинет поместье,Где жил его доблестный род —

И дом навсегда запустеет,Заглохнут ступени травой…И думать об этом так грустноСреди непогоды ночной!..

1840-е годы