Кира Эллер - Кома Страница 3

Я поставила черную сумочку обратно и стала отпирать свою ячейку. Так я и знала, здесь цифра тоже соскакивала, но он на четверку не открывался. Пришлось одной рукой насильно удерживать тройку, а другой производить все остальные манипуляции. Вытащив свою сумку, я поставила ее на пол и стала думать, что же мне делать. Единственный запасной жетон я израсходовала, закрыть отсек я не могла.

У дверей уже давно дурным голосом вопил охранник - наверное, если он не получит минута в минуту свою дурацкую чашку кофе, у него развивается какая-нибудь острая форма каффеинового голодания с нежелательными последствиями на мозг. Меня слушать он упорно не хотел. И вот тут-то я сделала, может быть, самую ужасную глупость. Сумка выглядела дорого и внушительно, наверняка внутри есть карточка или визитка, с именем и адресом владельца. О том, что я могу оставить кого-то без бумажника, я не думала - с такими вещами не расстаются. Кроме того, этими камерами уже давно пользовались в основном местные, а не туристы. Все эти факты меня утешали. Скоро я все равно вернусь в столицу, через пару дней, раз так надо, но сейчас необходимо попасть на автобус.

Я вытащила большой полиэтиленовый пакет, запихнула в него покупки, сумочку аккуратно положила внутрь большой сумки и, вытащив одну из своих маек, протерла все ручки на чужом ящике. Потом изменила начальный код на своем, чтобы идентичность не бросалась в глаза. Зачем? Насмотрелась детективов, наверное. Уж очень не хотелось, чтобы ко мне домой заявилась полиция. Конечно, это будет выглядеть подозрительно, но я была искренне уверена, что через несколько дней сумку верну.

***

Вышла под недовольное ворчание охраны, будто в бреду села на трамвай, чуть было не перепутав маршрут, доехала до автовокзала, не обрадовал меня даже тот факт, что успела на экспресс. Сумка не давала мне покоя. Дорога показалась мне вечностью, хотя автобус приехал в Пярну на двадцать минут раньше. Делала я все автоматически - поймала такси, заехала в магазин, доехала до дома, расплатилась.

Дом был тих и пуст. Внизу у лестницы на второй этаж нашла записку двоюродный брат ( он живет на первом этаже) с семьей уехал на выходные в деревню. Значит, до послезавтрашнего утра меня никто не побеспокоит. Летом в конце недели мало кто сидит в городе. Кинув сумки на кровать, открыла все окна. На улице даже вечером жара, пусть сырость выветрится. Протерла мебель, достала из коробки в каморке телевизор, принесла в комнату и подключила. Порылась в дорожной сумке и достала свое самое большое сокровище - небольшую черно-белую фотографию, с которой смотрел серьезный блондин, моя первая любовь, такая же вечная как и трагическая - и поставила ее на видное место. Уже можно жить.

Приготовила наспех что-то перекусить и села за ящик. Мне всегда нравилось, что в Эстонии западные телеканалы транслируются без перевода. Английский я знаю свободно и слушать живую речь для меня сплошное удовольствие. Но сегодня это преимущество было явно не в кайф. Лениво ковыряясь вилкой, я пыталась понять, о чем речь, но вникнуть не могла. Мысли упорно возвращались к случайной находке.

Хорошая кожа, мягкая, такая сумочка должна стоить немалых денег. Открыть... или не стоит? Любопытство мое, наверное еще не раз меня впутает в какую-нибудь глупость, устоять я не смогла. Раз я взяла, надо же знать, кому возвращать! Потянула за молнию с опаской, она поехала, как по маслу. Что это?! Я ожидала увидеть какие-нибудь документы, бумаги, но такое! Кто, упаси боже, будет набивать такую дорогую сумку старыми носками?! Первый, что я вытащила, был белый в веселую красно-зеленую полосочку. Эдакая рождественская колористика. На месте большого пальца внушительная дыра. К тому же носок явно не первой свежести. Что за чушь?

- Индре, - обратилась я к блондину, - как ты думаешь, чтобы все это значило?

Блондин не ответил. Он давно уже ни на что не отвечал, что совсем не мешало мне постоянно разговаривать с ним вслух. Да, несмотря на то, что прошли уже годы и годы с того дня как он погиб, я все еще не могла его забыть. С самого раннего детства я была безумно влюблена. Его смерть разбила мне сердце еще до того, как я успела как следует вырасти. До того даже, как я успела понять, что эта любовь - та самая, вечная... Поняла я это, когда его уже не стало. Пыталась покончить с собой, семь или восемь лет пребывала в жуткой депрессии. Потом как-то успокоилась, стала жить нормально, но уже никого я так не любила... И я так и не отучилась от привычки с ним разговаривать, советоваться и даже спорить - это всегда помогало разбираться в сложных вещах. Таких, как например, это.

Никакой визиткой там и не пахло, зато куча носков на ковре смердела очень даже неплохо. Мне еще не приходилось встречаться с такой нежной любовью к грязным носкам. Чудно. Уже с брезгливостью засунув руку в сумку, я выудила завернутый в тетрадный клетчатый лист квадратный сверток. Бумагу я развернула и, скомкав, швырнула в носочную кучу. В руках у меня был самый обыкновенный черный футляр для ювелирных изделий. Сверху - три полосы: белая, синяя и желтая. Признаться, у меня мурашки по коже бегали, когда я его открывала.

Внутри было достаточно простенькое по форме колечко - две полосы драгоценного металла, золота и платины, пересеченные по диагонали третьей полосой из семи бриллиантов квадратной огранки. По внутренней стороне шла надпись, но такими странными буквами, то ли готическими, то ли вообще иероглифами, что как я ни силилась, ни одного знака разобрать не смогла, не то что прочитать.

Я положила это хозяйство на стол перед самым своим носом и закурила. Надо было подумать. Как-то все это нелепо...глупо. Но ведь какое-то объяснение должно быть! Вернуть кольцо я уже не смогу, ведь кому возвращать неизвестно. И что мне делать с ним, тоже. Взгляд нечаянно упал на клочок мятой бумаги на ковре. Может, он мне что-нибудь объяснит? Я подняла его, осторожно развернула и положила на стол. На нем твердым, но весьма эмоциональным почерком было написано, явно в спешке:

Не могу его больше носить, это опасно. Сделай так, чтобы оно исчезло. Когда будет поспокойнее, и оно мне понадобится, я дам объявление о полосатых кроликах в Пярну П.... Будь поосторожнее, с ним шутки плохи. Не одевай ни в коем случае.

L-H.

Английские готические буквы я более-менее знала. Они очень шли сюда, по аналогии с надписью на самом кольце. L-H.... Кто такой? И почему он не может его носить? Кусается, что ли? И к чему такая маскировка и ненадежный способ передачи? Число в углу стоит вчерашнее...

Вот где я по-настоящему задумалась. Куда я влипла на этот раз?! Индре смотрел на меня недовольно и даже осуждающе...

Но что делать! Моя глупость опять взяла верх. Я решила так: раз оно должно исчезнуть, все идет как нельзя лучше. Я его спрячу и буду ждать заметку о кроликах в газете, благо брат ее выписывает. Они хотели, чтобы кольцо испарилось? Ради бога! Меня навряд ли найдут. Смою красную пенку с волос - все. В столице знакомых я не встречала, самовлюбленный Олаф не в счет. Охранник так торопился, что меня не рассматривал. В принципе, одна деталь может легко сбить всех с толку. Мои дикие волосы видели все, а на меня саму внимания не обращали. Навряд ли кто-нибудь сможет меня описать, тем более, что особых примет у меня нет. Разве мало в Эстонии высоких брюнеток?

Следы я замела, выходит, правильно сделала. Все замечательно, меня не найдут. Теперь надо как следует подумать, куда этот перстень спрятать до поры до времени. Мне не нравилось только одно - вонючие носки, к сожалению, придется оставить как есть. Если отдавать хозяину, так уж полный комплект.

***

На следующее утро я проснулась с не проходящей головной болью, которая тупой иглой засела где-то глубоко в висках и ныла, ныла так, что просто спасу нет.

Снилась всякая чушь. Будто я стою у подножия огромного небоскреба, внизу сумрачно и холодно, но чем выше, тем светлее и светлее. Вершина теряется в облаках, а сквозь них изредка проникает ослепительно яркий свет, так что глазам больно. По стенам скользят стеклянные лифтовые кабины, снуют без остановки верх и вниз, но почти ни одна не доходит и до половины. Одна застряла наверху, не доходя несколько десятков этажей до облаков, стоит с открытыми дверями. К каждой кабине внизу стоит длинный хвост людей, лиц не разобрать. И такое чувство, что кто-то зовет меня наверх, просто магнитом тянет. Отвратительное ощущение.

Было еще сравнительно рано для отдыхающей части населения, часов восемь, что ли. Неверной рукой я дотянулась до круглого трюмо и стащила с него старый бабушкин будильник. Ну да, 8:07. Магазин, значит, уже открыт. Вчера вечером я купила еды только на ужин, не до того было. Да и зачем? Все равно по утрам привозят все свежее. Я поставила будильник обратно. Может, поспать еще чуть-чуть? Нет, эта боль мне заснуть не даст.

Еле-еле я стянула ноги с кровати, потащилась проверить, как обстоит дело с запасами кофе, чая и сахара. Терпеть не могу, когда что-то внезапно кончается или когда приезжаешь домой, а с прошлого года нет ничего. Поэтому в каморке у меня стоит запас. Кофе две банки, чая немного, но на первую неделю хватит, а вот сахара нет почти, придется купить.