Василий Жуковский - Нечто о привидениях Страница 3

* * *

Ирина СЕМИБРАТОВА

ПОЭТИЧЕСКИЙ ДЯДЬКА ЧЕРТЕЙ И ВЕДЬМ

В историю отечественной литературы навечно вписано имя одного из основоположников русского романтизма, поэта, переводчика, учителя и друга Пушкина - Василия Андреевича Жуковского (1783-1852). После окончания Благородного университетского пансиона в Москве, где юноша вступил на поэтическое поприще, он с успехом печатался в карамзинском "Вестнике Европы" и получил особую известность благодаря вольным переводам "Сельского кладбища" Т. Грея, "Леноры" Г. Бюргера, стихотворному переложению романа К. Шписа "Двенадцать спящих дев" и др. "У меня почти все или чужое, или по поводу чужого", - признавался Жуковский, называя себя "поэтическим дядькой на Руси чертей и ведьм немецких и английских". И действительно, в создателе оригинальных баллад и элегий нас не перестает привлекать его особое отношение к таинственному и чудесному - важному компоненту бытия, освещенному литературой романтизма. Мотивы фольклорной и литературной фантастики пронизывают многие произведения Жуковского: "Замок Смальгольм, или Иванов вечер", "Эолова арфа", "Голос с того света", "Привидение", "Таинственный посетитель". Приверженность к фантастическому, слитому с реальным в человеческих чувствах и переживаниях, трепетное ожидание чудесного, вера в таинственные предзнаменования, стремление выразить скрытый от глаз смысл жизни духа, "пленительная сладость" стиха снискали Жуковскому славу певца потустороннего мира, заявлявшего: "Люблю я страшное подчас" - и охотно тешившего друзей, читателей и самого себя литературной игрой со своими персонажами. П. Вяземский называл Жуковского "гробовых дел мастером". Гоголя восхищал в его устах сладчайший нектар, "приготовленный самими богами из тьмочисленного количества ведьм, чертей и всего любезного нашему сердцу", а в письме к Гнедичу Василий Андреевич выступает как "чертописец". Зачастую в литературном кругу, на обедах Жуковского, на знаменитых его вечерах, где сходился цвет тогдашних представителей отечественной культуры, велись разговоры о привидениях, духах, таинственных явлениях природы. Думается, из подобных разговоров и родилась статья-размышление Жуковского "Нечто о привидениях", незнакомая современному читателю, ибо с дореволюционных времен она не переиздавалась: Жуковский-мистик и "реакционный" романтик, к тому же воспитатель наследника - будущего царя Александра II - вообще был не в чести в советском литературоведении. Хотя ему и отдавалось должное, как защитнику декабристов, другу Пушкина, сохранившему бумаги поэта, видному переводчику, познакомившему русских читателей с мировой классикой. Двухсотлетний юбилей со дня рождения Жуковского способствовал переизданию его произведений и появлению новых работ о нем. Но роль поэта в истории отечественной фантастики все еще остается нераскрытой. А ведь еще в 1814 году поэт писал А. И. Тургеневу о переведенной им балладе английского писателя Р. Соути "Старуха из Беркли": "...уж то-то черти, то-то гробы!.. Не думай, чтобы я на одних только чертях хотел ехать в потомство. Нет! Я знаю, что они собьют на дороге, а, признаюсь, хочу, чтобы они меня конвоировали". В этой шутке есть доля истины: Жуковский приходит к нам, сопровождаемый своими фантастическими персонажами, недаром во время его поездки в Грингольм в 1838 году шведы отвели поэту комнату, которую облюбовали для себя привидения...