Василий Андреев - Волки Страница 3

Воры с фарта всегда нанимали его делать разные разности: ходить в белье по улице, есть всякую дрянь. Даже богомол Кобыла и тот однажды нанял Коку ползать под нарами и петь "Христос воскресе" и "ангел вопияше".

А домушник Костя Ломтев, человек самостоятельный, деловой, при часах постоянно, сигары курил и красавчика-плашкета, жирного, как поросенок, Славушку такого будто шмару содержал — барин настоящий Костя Ломтев, а вот специально за Кокою приходил, нанимал для своего плашкета.

Славушка капризный, озорник. Издевался над Кокою — лучше не придумать: облеплял липкими бумагами от мух, заставлял есть мыло и сырую картошку, кофе с уксусом пить и лимонад с прованским маслом, пятки чесать по полтиннику в ночь.

Здорово чудил плашкет над Кокою!

Теперь Мельников, встретив Коку, велел ему следовать за собою, купил по дороге на рубль мороженого, ввалил все десять порций в Кокину шляпу и заставил того выкрикивать: "Мороженое!.."

За странным продавцом бродили кучи народа.

Мельников натравлял мальчишек на чудака.

Полицейские, останавливающие Коку, получали, незаметно для публики, от Мельникова на водку и шествие продолжалось.

В тринадцатой, куда пришел Мельников с Кокою, уже был Ломтев со Славушкою. Повидимому, кто-нибудь из плашкетов сообщил им, что Кока нанят Мельниковым.

В ожидании Коки Ломтев со Славушкою сидели за столом.

Ломтев высокий, густоусый мужчина с зубочисткою во рту, солидно читал газету, а Славушка, мальчуган лет пятнадцати, с лицом розовым и пухлым, как у маленьких детей после сна, сидел развалясь, с фуражкою, надвинутой на глаза и сосал шоколад, изредка отламывая от плитки кусочки и бросая на пол.

Мальчишки, сидящие в отдалении, на полу, кидались за подачкою, дрались как собаки из-за кости.

Славушка тихо посмеивался, нехотя сося надоевший шоколад.

Когда вошли Мельников с Кокою, Славушка крикнул:

— Кока! Лети сюда.

Тот развязно подошел. Сказал, не здороваясь, с некоторой важностью:

— Сегодня он меня нанял.

И кивнул на Мельникова.

— И я нанимаю! Какая разница? — слегка нахмурился мальчуган.

Протянул розовую со складочками в кисти, руку, с перстнем на безымянном пальце:

— Целуй за гривенник!

Кока насмешливо присвистнул.

— Полтинник еще туда-сюда.

Мельников кричал:

— Чего ты с мальчишкою треплешься? Иди!

Кока двинулся. Славушка сказал сердито:

— Чорт нищий! Пятки мне чешешь за полтинник всю ночь, а с голодухи лизать будешь и спасибо скажешь. А тут ручку поцеловать и загнулся: Па-алтинник! Какой кум королю объявился. Ну, ладно, иди получай деньги!

Кока вернулся, чмокнул Славушкину руку. Мальчуган долго рылся в кошельке.

Мельников уже сердился:

— Кока! Иди, чорт! Расчет дам!

А Славушка копался.

— Славенька, скорее! Слышишь, зовет? — торопил Кока.

— Ус-пе-ешь! — тянул мальчишка. — С петуха сдачи есть?

— С пяти рублей? Откуда же? — замигал Кока.

— Тогда получай двугривенный.

Но Ломтев уплатил за Славушку. Не хотел марать репутации.

Кока поспешил к Мельникову.

Славушка крикнул вслед:

— Чтоб я тебя, стервеца, не видал больше! Дорого берешь, сволочь!

Нахмурясь, засвистал. Вытянул плотные ноги в мягких лакированных сапожках.

Ломтев достал сигару, не торопясь вынул из замшевого чехольчика ножницы, обрезал кончик сигары.

Шпана зашушукалась в углах. Ломтева не любили за причуды. Еще бы! В живопырке и вдруг — барин с сигарою, в костюме шикарном, в котелке, усы расчесаны, плашкет толстомордый в перстнях, будто в "Буффе" каком!

Ломтев, щурясь от дыма, наклонился к мальчугану, спросил ласково:

— Чего дуешься, Славушка?

— Найми Коку! — угрюмо покосился из-под козырька мальчишка.

— Чудак! Он нанят. Сейчас он к нам не пойдет! Ты же видишь — тот фраер на деньги рассердился.

— А я хочу! — капризно выпятил пухлую губу Славушка. А если тебе денег жалко, значит ты меня не любишь.

Ломтев забарабанил пальцем по столу. Помолчав, спросил:

— Что ты хочешь?

Славушка, продолжая коситься, раздраженно ответил:

— А тебе чего? Денег жалко, так и спрашивать нечего.

— Жалко у пчелки. А ты толком говори: чего хочешь? — нетерпеливо хлопнул ладонью по столу Ломтев.

— Хочу, чтобы мне, значит, плевать Коке в морду, а он, пущай не утирается. Вот чего!

Мальчишка закинул ногу на ногу. Прищелкнул языком. Смотрел на Ломтева вызывающе.

Ломтев направился к столу, где сидели Мельников с Кокою, окруженные шпаною.

Повел переговоры.

Говорил деловито, осторожно отставив руку с сигарою, чтобы не уронить пепла. Важничал.

— Мм… вы понимаете. Мальчик всегда с ним играет.

— А мне что? — таращил пьяные глаза Мельников. — Я нанял и баста!

— Я вас понимаю, но мальчугашка огорчен. Сделайте удовольствие ребенку. Мм… Он только поплюет и успокоится. И Коке лишняя рублевка не мешает. Верно, Кока?

— Я ничего не знаю, — мямлил пьяный Кока: — Антон Иваныч мой господин сегодня. Пусть он распоряжается. Только имейте в виду, я за рубль не согласен. Три рубля. Слышите?

— Ладно, сговоримся, — отмахнулся Ломтев. — Так уступите на пару минуток?

Мельников подумал, махнул рукою.

— Ладно! Пускай человек заработает. Этим кормится, правильно. Вали, Кока! Видишь, как я тебе сочувствую!

Ломтев любезно поблагодарил. Пошел к Славушке. Кока, пошатываясь — за ним. А сзади шпана, смеясь:

— Кока! Пофартило тебе! Два заказчика сразу!

— Деньгу заработаешь!

— Только смотри, Славка тебя замучает!

А мальчишка ждал, нетерпеливо постукивая каблуком.

Кока подошел. Спросил:

— Стоя будешь?

— Нет! Ты голову сюды!

Славушка хлопнул себя по круглому колену.

— Садись на пол, а башку так вот. Погоди.

Взял со стола газету, постелил на колени:

— А то вшам наградишь, ежели без газеты.

Кока уселся на полу, закинул голову на Славушкины колени, зажмурился.

— Глаза-то открой! Ишь ты какой деловой! — сердито прикрикнул мальчишка. — Задарма хошь деньги получать.

Взял из стакана кусочек лимона, пожевал, набрал слюны. Капнула слюна. Кока дернул головою.

— Мордой не верти! — сказал Славушка, слегка щелкнув Коку по носу.

Опять пожевал лимон.

— Глаза как следует чтобы. Вот так.

Низко наклонил голову. Плюнул прямо в глаза.

Кругом захохотали. Смеялся и Славушка.

— Кока! Здорово? — спрашивала шпана.

— Чорт, плашкет. Специально.

— Ладно! — тихо проворчал Кока.

Ломтев, щурясь от дыма, равнодушно смотрел на эту сцену.

— Плашкет! Ты хорошенько! — рявкнул откуда-то Калуга. — Заплюй ему глаза, чтоб он, сволочь, другой раз не нанимался.

— Эх, мать честная! Денег нет! — потирал руки Яшка-Младенец. — Я бы харкнул по-настоящему.

Славушка поднял на него румяное, смеющееся лицо:

— Плюй за мой счет! Позволяю!

Младенец почесал затылок.

— Разрешаешь? Вот спасибо-то!

Кока хотел запротестовать, замямлил что-то, но Славушка прикрикнул:

— Замест меня, ведь! Тебе что за дело? Кому хочу, тому и дозволю: твое дело харю подставлять.

Младенец шмаргнул носом, откашлялся, с хрипом харкнул.

— Убьешь, чорт! — загоготала шпана.

— Ну и глотка!

Младенец протянул Славушке руку:

— Спасибо, голубок!

Кока поднялся. Мигал заплеванными глазами, пошел к Мельникову.

— Смотри, не утирайсь! Денег не получишь! — предупредил Славушка.

— Я за ним погляжу, чтобы не обтирался! — предложил свои услуги Младенец.

Славушка заказал чаю.

Ломтев дал царь-бабе рублевку, важно сказав:

— Это, хозяюшка, вам за беспокойство.

Царь-баба ласково закивала головою:

— Помилуйте, господин Ломтев! От вас никакого беспокойства. Тверезый вы завсегда и не шумите.

Ломтев обрезал кончик сигары.

— Я это касаемо мальчика. Все-таки знаете, неудобно. Он шалун такой.

— Ничего. Пущай поиграет. Красавчик он какой у вас! Здоровенький. Огурчик.

Царь-баба заколыхалась, поплыла за стойку.

— Ну, ты, огурчик, доволен? — спросил Ломтев Славушку.

Мальчуган подошел к нему и поцеловал ему лоб. Ломтев погладил его по круглой щеке:

— Пей чай и пойдем!

А Мельников в это время уже придумал номер: предложил Коке схлестнуться раз-на-раз с Младенцем.

— Кто устоит на ногах, тому полтора целковых. А кто свалится — рюмка водки.

— А если оба устоят — пополам? — осведомился Кока.

— Ежели ты устоишь — трешку даже дам! — сказал Мельников.

Младенец чуть не убил Коку. Так хлестанул — у того кровь из ушей. Минут десять лежал без движения. Думали — покойник.

Очухался потом. Дрожа, выпил рюмку водки и ушел окровавленный.

Славушка радовался.