Анатолий Лернер - Колодец света Страница 3

— Как жить?! — Вопрошала потерянная в пространстве Сущность. — Как можно жить с такою виной?!

9

— Ты что, то и дело задаешь себе этот вопрос? — Новоявленный режиссер был худ, неопрятен и серьезен.

Их праздничный ужин на двоих обернулся размолвкой. Фрукты, шампанское, игра хрусталя в свете свечей, не смогли остановить неизбежное. А любящее сердце всегда готово откликнуться. И сердце новоявленного режиссера Одина, давно уже не принадлежало ему.

— Ты ищешь ответ на этот вопрос?.. — Растерянно повторил он.

Склонив голову, она едва кивнула, и еле слышно произнесла:

— Да.

— И ты его не находишь? — Один перекатывал в пальцах виноградинку, глядя на прекрасную актрису, на молодую и сумасбродную девчонку… И чем больше он всматривался в нее, тем явственней в ней проступало нечто от той, которую он называл Сущностью. А сидящая напротив него Сущность ссутулилась, подняла плечи, и, словно маленькая улитка, спрятала в них голову.

Он смотрел на нее, как смотрят впервые.

Нет, это повторялось и раньше… но вот теперь… Теперь — так впервые за много дней.

Он смотрел на нее влюблено. Смотрел заворожено. Он смотрел в ее, слегка испуганные глаза, и не скрывал ни своих чувств, ни желаний. И она почувствовала его. Она прочла его мысли. Она прочитала его желания. И она впервые улыбнулась ему…

Он держал ее за руку и вдруг поймал себя на мысли о том, как тяжело ему самому сдержать натиск атакующих режиссера мыслей. И тут же попытался запомнить мизансцену…

Он отогнал от себя режиссера, и ее улыбка вновь ослепила его. А как он любил ее улыбку! Впрочем, ему нравилось в ней все. Нравилось, как она одевалась, играла, нравилось, когда она заигрывалась и переносила свою роль в планы житейские.

— А ответ на все, — режиссер разлил вино в бокалы, — заключается в тебе самой. Ведь такой опыт переживания, которым ты владеешь с таким искусством, уже никогда не забудется, не так ли? Суть в том, чтобы не столько постараться все поскорее забыть… — Режиссер изменил свои вибрации. — Такое не забывается…

Ответ в том, чтобы отважиться на новый, безумный, невыносимый, но такой необходимый путь… Путь в саму себя. Путь к Солнцу.

10

— Я согласна. — Решительно отвечала Сущность, стоя пред троном Властителя. — И воинство любви снова приходило в невероятное волнение от ее отваги.

— А путь этот лежит через себя, — говорил сквозь нарастающий гул падающей звезды Один. — Путь этот — в себя!

И едва она осознала это, едва она действительно осознала, что путь ее ведет вглубь того бездонного колодца, именуемого ее памятью, как откровения озарили ее. Эти откровения звучали из уст Одина. Ее мужа, ее любовника, ее Бога…

— И если этот сырой и темный колодец, — говорил ей муж, — покажется тебе мрачным и ужасающим, если сама мысль о необходимости спуститься туда вызовет в тебе страх и нежелание, — пусть тебя поддержит осознание того, что только ты способна проделать это над собою, любовь моя.

— Только ты можешь указать моим Силам путь к себе. — В Одине заговорил соратник по сражениям.

— Ничего. — Успокаивал он возбуждение Воина. — И не такое бывало! Однажды уже выхватывали тебя из лап бездны.

— Помоги им. Помоги тем, которые выхватили тебя из еще более глубокого вместилища ужасов и страданий.

— Это была последняя просьба Одина, перед тем, как он покинул пиршество.

Вскоре, его примеру последовало и все Воинство. И только Херувим справа и Ангел слева, по-прежнему сопровождали Сущность.

— Помощь твоя нашим силам, — говорил Ангел справа, — состоит в том, что ты, только ты можешь ввести их в свой Колодец памяти.

— Вооружись Светом Божественной Любви и Добра. — Говорил Ангел слева. И в руках Сущности оказался факел, который ярко вспыхнул голубым, желтым и алым пламенем.

Пламя отделилось, превращаясь в зеленоватое облако, напоминающее по форме глаз. Лучи света, ресницами перелистывали невидимые поля невидимого кристалла, и фокусировались у ее лба. И тогда писатель увидел, как во лбу Сущности засияла звезда.

Той Бренер почувствовал сильную головную боль. Но его внимание к происходящему нисколько не ослабло. Напротив, он отождествился с происходящим…

11

Передавая факел, Ангел тихо произнес:

— Эта штука поможет тебе осветить темные своды твоего колодца. Это пламя Божественно.

— Если использовать его как оружие, — Херувим принял факел в руки, радиус поражения неограничен.

Приводится в действие при помощи техники медитации. Погружение мгновенное. Выход в Астрал. В Четвертое тело. Как только услышишь АУМ знай, это последнее, что ты можешь услышать. Отбейся от мыслей, и ты пройдешь порог звука. Эта скорость принесет тебя туда, где начинается беспредельное.

Ей сперва показалось, что этот красавчик несколько бравирует, но она почувствовала и то, как истинно мужское смущено в нем нежданным воспоминанием.

— Опасность заключается в том, — продолжал инструктировать Воин, что здесь, в четвертом теле, многие останавливаются. Они считают, что достигли предела. Это не так. Слово АУМ, которым творились миры, слышится вплоть до четвертого тела, тогда как само то, что породило Слово, пребывает в Седьмом. Тебе — туда. Помни об этом.

— Но впереди еще будет немота Пятого и озарение Шестого тела. Достигающий Седьмого тела, способен рассеять Тьму.

Архангел, прикрыв глаза, перебил близнеца Серафиму:

— Это не так просто, — сказал он знакомым ей голосом. — Тьму следует победить. Сама туда не суйся.

Твоя задача только достичь ее пределов. Впрочем, что я говорю?! Разве у нее есть пределы?

— Чтобы достичь ближайшей границы Тьмы, — давала наставления воительница Серафима, — необходимо извлечь из чрева бездны все сокровища, которые когда-либо принадлежали тебе…

— Что это за сокровища? — Робко спросила у нее Сущность.

— Это все твои чувства, все эмоции…

Ангел справа воинственно перебил близнеца:

— Тьма, конечно же, будет побеждена. — Он лязгнул коротким римским мечом о зеркало щита. Потом посмотрел в зеркало и добавил: — Прошу тебя, будь как незамутненное зеркало.

Небо раскололось от невиданного удара, и его осколки посыпались на землю. Небо просыпалось каменным дождем. На Земле засияли кусочки тверди небесной, на Земле загорелись самоцветы.

В зияющем голубом отверстии, горящем изумрудным и рубиновым огнем, появилось грозное лицо, знакомое писателю.

— Лика! — Не сдержал он возгласа.

— Возьми их, — сказал Херувим, едва лик растаял. И он протянул Сущности кристаллы. — Бери. Эти кристаллы содержат всю информацию о том, что сейчас там произошло. — Ангел глазами показал на небо.

— Это совершеннейшие знания о тебе самой, — качала головой Серафима, удивляясь легкомыслию близнеца, — и они знают, что с тобой сейчас произошло. Что случилось с тобой в тех недосягаемых мирах, где ты являешься Богом.

Серафима снимала с себя браслеты и обереги, надевая их на Сущность. Серафима вооружала сестру Знаниями.

Она снабжала ее оружием, которое работало само по себе, без чьего бы то ни было вмешательства.

— Эти камушки сами знают, кто друг, а кто враг. — Говорила Серафима. И они сами становятся то защитой, то средством нападения. Береги их. На Земле их значение недооценивают, потому и цены им не сложат.

— А как можно оценить собственную слабость и дурь? — Слегка паясничал Архангел, делая вид, что внимательно всматривается в магический кристалл:

— Что это я, богиня, вдруг так саданула по небу?

Серафима отобрала у брата камень и повесила его на шею Сущности.

— Вот так, — сказала она, — на чакру сердца. Теперь ты не голая Сущность. Теперь ты одета, обута, предупреждена и вооружена. — Серафима поцеловала Лику. — С Богом, сестренка.

— С Богом, Танка. — Произнесла Сущность, обретая обличие Лики.

Лика расчувствовалась и даже шмыгнула носом. Она подошла к Архангелу, но он растерялся и начал вдруг говорить высокопарно:

— В огненном свете той силы, врученной тебе, как в награду, в зареве света, ты увидишь, ты поймешь, ты заново переживешь все свои прежние жизни. — Говорил Херувим, поигрывая пылающим мечом. Он немного потоптался на месте, но все же, обнял Сущность, и зачем-то добавил:

— Когда-то я вот этой штукой гнал сюда человечество Адама и Евы. Гнал в сторону Земли. Они избрали Землю для передышки. А оказалось, что навсегда. Знаешь, это и был их ад.

Лика провела ладонью по его небритой щеке и улыбнулась ему.

— Ты добрее, сестренка. Ты вселяешь в древние души Атлантов надежду на возвращение. Надежду — обрести свой Рай. Тот самый небесный Эдем, откуда я их изгонял. И я готов тебе в этом помочь. Ты многое пережила. Но многое тебе предстоит. Ибо кому многое дано, с того много и спросится. И переживешь ты все немедленно, сейчас.