Сергей Кузнецов - Шкура неубитого медвежатника Страница 3

СТАС. Может, тогда хоть телик включим?

ПЕТР. Да ну его! Задолбали уже с этими - "Дирол", "Стиморол"...

СТАС. Ну и я тогда пойду... Умирать здесь с вами... ( Встает и мнется в нерешительности.) Батя, дай денег!

ПЕТР достает из кармана мелочь.

ПЕТР. На тебе, в фонд развития!

СТАС. Батя, да пошел ты! Ты что, издеваешься? Дай еще!

ПЕТР. Иди! В следующий раз... Завтра!

СТАС. Какое еще "завтра"? Давай сейчас!

ПЕТР. Я же сказал... Иди!

СТАС. У меня свитер мертвый, хожу как ремок, а ты...

ПЕТР. Нормальный у тебя свитер!

СТАС. Колеса еще ничего, а свитер мертвый! Башляйте!

СТЕПАНИДА. Стасик, папа завтра на работу идет, заработает и отдаст...

СТАС. Он все дает и дает - уже несколько месяцев... Задолбался уже давать...

ПЕТР. Эй, отец, ты это с кем, а ? Что-то больно деловой стал - как триста китайцев!

СТАС. Просто мне нужно свитера! Башляй мне! Ведь обещал, обещал!

ПЕТР. Фильтруй свой базар, сосунок! Я тебе кто?

СТАС. ( смотрит на часы ) Блин, у меня же стрелочник в семь! Пойду я. От вас тухлятиной воняет! ( Выходит в прихожую и громко хлопает дверью.)

ПЕТР. Прыщавый драчило! И это - сын?

ВАСИЛИСА. Что ты болтаешь-то? Что болтаешь? Опомнись, несчастный!

ПЕТР. Говорю - что слышала!

СТЕПАНИДА. Ну и чего ты добился, что обругал Стасика? Как тебя после этого звать-величать?.. ( Стучит по столу.) Здравствуй, дерево!

ПЕТР. Хавальник свой закрой, и не базлай, пока не спросят!

ВАСИЛИСА. А что это ты на нее вскинулся?

ПЕТР. Вот я и говорю: не базлай!

СТЕПАНИДА. Я же тебя не трогаю! Успокойся! Больной... паразит!

ПЕТР. ( встает ) Ну все, я за себя не отвечаю!

ВАСИЛИСА. Что ты встал-то - как памятник самому себе?

ПЕТР. Я щас такой кипеж подниму!.. Я щас такое устрою... ( Садится.)

СТЕПАНИДА. Кто мне вчерась про норковую шубу каркал? Так вот, не нужна мне никакая шуба из твоих лап!

ПЕТР. Тебе скоро не шуба понадобится...

ВАСИЛИСА. Ты, Торчи-Торчуньский, что ты болтаешь? Она еще на твоих похоронах погуляет...

ПЕТР. Достали уже эти старперы! Куда не пойдешь - везде они, и зырят, зырят, зырят... Сколько братанов погорело на этом!

СТЕПАНИДА. Не зря отец говорил: "Не полагайся на него! Он как копейку заприметит, так зенки и сверкают!"

ПЕТР. А сам-то перед смертью соседа обворовал!

СТЕПАНИДА. Гад ты такой! Что городишь, что городишь? Он был честнейшей души человек - брал только, что плохо лежало!

ПЕТР. А плохо лежала у него каждая щепка!

СТЕПАНИДА. Гад ты такой! Дня не прошло, как обещал шубу, а уже - чтоб ты сдохла!

ПЕТР. Да не говорил я такого!

СТЕПАНИДА. Вот, значит, уже и не говорил! От своих же собственных слов открещиваешься, ирод окаянный! Шубы для матери родной пожалел! А что люди про меня говорят, его не волнует! А они смеются, пальцами тычут, говорят: "Смотри! Смотри! Эта та пошла, у которой сынок народ грабит, а она в драном пальтишке, пятнадцать лет носит!" И ха-ха-ха, и хи-хи-хи... А сынок родненький с дружками своими, ворами подзаборными, водку пьянствует, матом на детей малых ругается, в карты на деньги играет с шулерами разными...

ПЕТР. Да будет тебе шуба... Завтра! Только успокойся!

СТЕПАНИДА. Я сказала: не нужна мне шуба из твоих лап... Разве ж дело в шубе? Дело в твоем ко мне отношении... Я тебя родила, кормила, поила, мучилась с тобой, думала все, чтобы ладный вырос... А ты вон рецидивистом заделался... Да еще и скупердяйствуешь! Как в глаза людям смотреть!

ПЕТР. Да принесу я тебе шубу, принесу... завтра же!

СТЕПАНИДА. Не нужна мне твоя шуба! Чем такого сына иметь, лучше не иметь его вовсе!.. Жидом стал!. А грозился золотом с ног до головы засыпать...Я ведь до сих пор помню, как говорил... Говорил, когда, дескать, вырасту, я же тебя завалю деньгами...Восемь лет было, не боле... Где они, твои деньги? Даже шубу, и ту зажилил... Прав был отец-покойничек, как в воду глядел, про зенки эти твои говорил... Так оно и вышло... По свету пустил...

ВАСИЛИСА. Зинку выгнал, Стасика обругал, на Степаниду Ивановну уже наезжает! Адреналин тут из себя на всех нас выпускает!

СТЕПАНИДА. Да знала ли я, когда с ним по больницам ходила, чем дело закончится? Знала ли я, когда ночей бессонных не спала, какой будет результат? А результат, он вот! ( Выбегает в прихожую, и через несколько секунд оттуда вылетает рваное бардовое пальто.)

ГОЛОС БАБУШКИ. Да даже и не желаю я ни об чем больше с тобой разговаривать! Когда вырасту, говорил, я тебя завалю деньгами... Восемь лет было, не боле...( Хлопает дверью.)

ПЕТР. ( жалобно ) Куда она?

ВАСИЛИСА. Наверно, к соседке, Алевтине...

ПЕТР. Ты-то как ко мне относишься?

ВАСИЛИСА. Ты же знаешь, жена я как будто бы тебе...

ПЕТР. Я говорю о чувствах...

ВАСИЛИСА. Ты говоришь, чуйства... Какие могут быть чуйства? Может, раньше они и были... Помнишь, предлагал когда на себе мне жениться... Про замок плел... Сам зажимал меня, а говорил про замок, что, мол, в замке будем жить... А я ведь, дура, верила тогда... Какой дурой была вообще! Представляла агромадный сказочный замок со сторожевыми башнями и вышками, а во всем замке только мы с тобой: ты и я... Ты могучий и сильный мужчина с крепким телом и в шлеме на голове, а я стройная и худенькая девочка, как цветок лотоса, как лиана... На мне серебристое платье с блестками, точно такое же, как у воспитательницы из детдома, - она еще потом умерла от свинки, когда не помыла руки, на тебе - кольчуга пятнистая, как у Ильи Муромца, что из басни...У тебя еще в одной руке был щит, на котором ты подносил мне шоколад и пирожные, а в другой палица, которой ты защищал замок от гадов ползучих, фашистов недобитых...

ПЕТР. Как красиво ты рассказываешь! ( восторженно ) Василиса!

ВАСИЛИСА. Раньше, может, и были чуйства... Сейчас нет никаких чуйств... Ты не тот, да и я уже другая...

ПЕТР. Ты была такой... такой... такой сочненькой...Ну почему мы так редко вспоминаем, что было? Почему так редко говорим?

ВАСИЛИСА. Не зря ведь, кто прошлое помянет, у того глаз вон...

ПЕТР. А кто забудет, оба... Василиса!

ВАСИЛИСА. В общем-то, не такое плохое было время... Ты еще не сидел, я еще не знала мужиков... Да, славное было время!

ПЕТР. Василиса! Давай воскресим былое! ( Придвигается к ней.)

ВАСИЛИСА. Кобель поганый! Нашел слабую жилку... Ну уж нет... Проституткам вокзальным про замки рассказывай, а мне нечего... Я уже не такая дура, как раньше...

ПЕТР. ( встает и идет на нее ) Ты ведь сама говорила, что любишь... как медведь бороться!

ВАСИЛИСА. Я те не дам, не дам, не дам! Даже не проси! Иди к Дуньке Кулаковой!

ПЕТР. Я с тебя угораю... Что ты как заклинание какое - "Не дам! Не дам!" Слышь, может, хватит заниматься садомазохизмом? Может, мы щас с тобой того, а? Ну, забудем про все?

ВАСИЛИСА. Ага, как это по-немецки? Аус дрюк? Или по-английски? Рукен брич? Так? Одним словом, кувыркайки на батуте? Да?

ПЕТР. Где ты нахваталась? Где нахваталась?

ВАСИЛИСА. ( твердо ) Не дам...

ПЕТР. ( садится ) И не на такие сейфы ходил...

ВАСИЛИСА. Взломщик! Видеть не могу твою рожу протокольную... Всю жизнь мне испортил...

ПЕТР. Ну, иди! Давай помиримся! Иди! Покажу кое-чего!

ВАСИЛИСА. Чего я не видела! И не такое видела! Только у других впридачу еще и воздух есть, капуста то есть... А мужик без денег - не мужик, а обезьяна шимпанзе, у той тоже их нет кроме банана...

ПЕТР. Мне ведь завтра на дело...

ВАСИЛИСА. Только хватит, хватит уже, пожалуйста! Соловья завтраками не кормят! Где деньги? Кто клялся, божился? Кто трепался про двухэтажный колледж на Белой речке, про лимузин "Опель-фанера" - как у Шкаликова! Кто обещал свозить в Гваделупупу до "пока не надоест"? Кто? Отвечай мне, кто?

ПЕТР. Ничего, будут! Может, завтра и выгорит... Избави нас бог попасть в какой-нибудь просак...

ВАСИЛИСА. А мне ведь завтра, между прочим, к зубному на примерку... В "Шиньонах" уже давно ждут - не могу выкупить...

ПЕТР. Ну ладно, иди, давай забудемся!..

ВАСИЛИСА. Пойду, пойду, только не к тебе! Достал ты меня!

ПЕТР. ( преграждая ей дорогу ) Василиса! Ты куда?

ВАСИЛИСА. К соседу!

ПЕТР. Василиса!

ВАСИЛИСА. Что, обломался, психованный дурак?

ПЕТР. Ты куда, Василиса?

ВАСИЛИСА. Я же сказала...

ПЕТР. Не пущу!

ВАСИЛИСА. Щас как дуну - улетишь...

ПЕТР испуганно отходит. Хлопает дверь. Он стоит. Качается. Возвращается в комнату. Садится за стол. Сидит и молчит. Вдруг вскакивает и стягивает со стола скатерть. Тарелки падают на пол и бьются. Он яростно топчет их ногами. Опрокидывает стол. Стоит в растерянности. Тяжело дышит. Садится. Находит сигареты. Нервно курит. В комнате постепенно темнеет. Видны лишь тень хлипенького мужчины и огонек тлеющей сигареты. Он берет телефон и набирает двузначный номер.

ПЕТР. Алло! Завтра в восемь вечера на магазин "Русский мех", что на Ленина, будет совершен налет... Это не розыгрыш... Нет...

Звучат короткие гудки. Кладет трубку. Откидывается на спинку стула. Снова закуривает и в темноте пускает кольца дыма.

Все, аллес!

Громко звучат длинные телефонные гудки, постепенно трансформируясь в завывание милицейской сирены. Затемнение. Мигает свет. Занавес.