Александр Попов - Новая Земля Страница 30

- Васенька, крошка мой! -Мать подхватила Василия на руки и беспорядочно целовала, крепко прижимая к груди.

Василий расплакался: он понял, что теперь не вырвешься к Ковбою.

Сашу родители и милиция отыскали в трущобах еще днем; а сам Ковбой куда-то исчез.

В детский сад Василия не отдали, хотя отец настаивал. Дома не закрывали на замок, как прежде: все же он стал взрослее, осенью должен был пойти в школу.

"Этот побег был неудачным и беспомощным рывком в новую жизнь, - думает Василий Окладников, прикуривая новую папиросу. - В независимую жизнь. У меня после еще были рывки, но, как и этот, почему-то они заканчивались неудачно. Может, я слишком многого хочу в жизни и нервно спешу? Остановиться на чем-то малом? Поздно, наверное, поздно!"

4

Василий рос. Много читал, неплохо учился. Но был замкнутым, одиноким. Присматривался к взрослым и нередко задавал им странные, озадачивавшие их вопросы:

- Вы счастливый человек?

Люди над ним посмеивались, избегали прямого, честного вопроса, иногда вздыхали:

- Нашел о чем спрашивать. Об этом предмете лучше, малец, не думать. Живи да живи себе, пока Бог дает такую возможность.

Родителям они говорили:

- Чудной у вас Васька!

Мать и отец угрюмо отмалчивались.

Единственными друзьями Василия была Саша и какое-то время Ковбой.Однако Ковбойоднаждыпопалсянакрупномворовствеинадолгиегодыугодил в места заключения.

Семейная жизнь Василия была скучной: мать и отец постоянно работали в двух-трех местах, пытались заработать столько денег, чтобы зажить счастливо.

- Мы обязательно будем жить хорошо, обеспеченно, - иногда говорила мать. - Мы построим прекрасный дом, обзаведемся приличным имуществом. Наконец-то, станем жить по-человечески.

- Мама, а разве сейчас мы живем не по-человечески? - спрашивал Василий.

- Мы живем от зарплаты до зарплаты, а это ужасно. Ужасно!

Он родителей видел редко. Ему рано захотелось уйти из семьи. Но первым ушел отец. Василий однажды случайно услышал разговор между родителями.

- Пойми, Таня, так жить невозможно...Я устал... Я уже лет десять не видел твоей улыбки... Когда мы, наконец, начнем жить?

- Построим дом, купим машину... - робко начинала говорить мать.

- Жить надо когда-то, а не строить дом! Ты вся вымоталась, постарела... а я на кого похож? И все ради этого чертового дома? Запомни, хорошо живут только блатные и воры, а нам, простым трудягам, надо смириться...

- Да, надо смириться, - говорила мать, и в ее словах Василий угадывал слезы.

Однажды отец не вернулся домой. Он нашел себе женщину в другом поселке. Мать стала выпивать. Дом Окладниковы так и не построили, но купили автомобиль, и отец забрал его себе.

Как-то Василий пришел домой из школы и увидел мать, сидящую на стуле возле печки, в которой потрескивали горящие поленья. Мать дремала или даже спала. Ее узкие плечи были сутулы, кисть загорелой руки слабо свисала, словно неживая, с колена, ноги, обутые в старые башмаки, были вытянуты. Василий тихонько подошел ближе и зачем-то всмотрелся в ее лицо, и увидел то, чего раньше не замечал: он неожиданно обнаружил, что мать уже старушка. Не годами - ей не было и сорока пяти, - а всем своим обликом она уже была безнадежно стара. Ее лицо было серым, дрябловатым, нос заостренным, как у покойницы. Ему стало невыносимо жалко мать. Она очнулась. Он отпрянул, склонив голову.

- Пригрелась и задремала, - слабо улыбнулась она. - А ты знаешь, Василек, у нас новость: Наташа замуж собралась. Экая глупая: училась бы. Мать заплакала: - Все в жизни прахом пошло. Хочешь одного, а что-то все не туда поворачивается. Хотя ты стал бы у меня человеком и зажил по-человечески.

- А как это по-человечески? - всматривался в глаза матери сын, словно не хотел упустить и малейших изменений в ней.

Мать поднимала на него тяжелые глаза и не отвечала. Он в себе говорил: "Я знаю как, знаю! И буду, буду жить по-человечески!" - Он зачем-то сжимал за спиной кулаки.

Мать стала часто болеть, мучилась желудком, хотя так же выпивала, но тайком от сына. В нескольких местах она уже не могла работать, денег ей и сыну не хватало. Василий никогда не просил у матери денег, но каждый раз, получив зарплату, она давала ему немного, однако так странно это делала, что он порой сердился: она медленно, с несомненной неохотой вынимала из матерчатого кошелька деньги и как-то неуверенно осторожно протягивала их сыну.

- На, - тихо говорила мать, словно бы умышленно, чтобы он не расслышал.

Василий протягивал руку, но мать не спешила отдать деньги - долго внушала ему, что каждую копейку нужно ценить, что она трудовым потом достается. Василий угрюмо, но вежливо говорил матери, что ему не нужны деньги, а когда понадобятся - попросит сам. Она всхлипывала:

- Не любишь ты мать. Я тебе даю от всего сердца, на конфеты, а ты!..

Василий брал деньги, но мать еще долго не могла успокоиться.

С годами она стала больше пить, уже не скрываясь отВасилия. Иногда в одиночестве он шептал, как молитву:

- Я вырвусь из такой жизни. Я горы сворочу. Старость моей матери будет счастливой. Господи, помоги мне!

Сестру он видел редко, отдалился от нее; не сошелся близко с ее мужем мужчиной в годах, серьезным. После он понял, что Наташа вышла замуж по выгоде, а не по любви: муж имел хорошую работу, квартиру в городе, достаток. Однажды Василий прямо спросил у сестры:

- Ты счастливая?

- Что-что?! Да что такое счастье? Кто ответит? Нет такого человека на земле. Просто живи, просто живи, брат, и не забивай себе голову вопросами, на которые никто не может ответить.

- А мужа ты не любишь, - прикрыл один глаз Василий.

- Любишь, не любишь, а жить надо, - ответила сестра. - Мама всю жизнь любила отца, а что из этого получилось? Он убежал туда, где легче живется. Легче! Вот тебе, Вася, и вся философия жизни.

- Вся? Точно?

- Вся! Точно! Посмотрю, как ты устроишь свою жизнь.

- Устрою - не бойся.

- Дай Бог.

5

Самое радостное и нежное воспоминание Василия из той подростковой, юношеской поры - Александра, Саша.

Он помнит ее вечно бледное, худощавое лицо, большие серовато-зеленые глаза, тайком всматривавшиеся в него. Она почему-то стеснялась смотреть на него прямо, и всякий раз, нечаянно встречаясь с его взглядом, опускала глаза и даже краснела. Василий не знал тогда, любит ли ее, но тянуло его к этой скромной, тихой девушке. Не было у него друзей, кроме Саши, и, быть может, не было более близкого человека, чем она. Многие люди воспринимала Василия как-то холодно, настороженно. Учителя нередко ругали за упрямство, сверстники недолюбливали за угрюмый, молчаливый нрав, а Саша принимала и понимала его таким, каким он был. Он чувствовал, что она его по-настоящему любит.

Самые свои сокровенные мысли Василий доверял только Саше. В день, когда он получил свидетельство о восьмилетнем образовании и должен был решиться, чем дальше заниматься, как жить, состоялся разговор с Сашей, может быть, самый важный в его жизни.

Стояло лето; уже который день лил дождь. ВасилийиСаша сидели в беседке и какое-товремя молча наблюдали за вырывающейся из водосточной трубы дождевой водой, которая с шумом падала в лужу, разбрызгивалась и глинисто мутнела. Грязный поток устремлялся в овраг, который день ото дня ширился и подступал к дороге. Василий рассеянно рассуждал:

- Казалось бы, Саша, какой пустяк: льет дождь, то тихо, то припускает. Вода, просто вода, она щекочущими струйками ползет по моему лицу, но... вот-вот испортит дорогу. Реки могут выйти из берегов, и принесут много бедлюдям...

- Ты сегодня, Вася, какой-то странный.

- Так,пустяки,необращай внимания... Понимаешь, Саша, человека я встретил одного - хорошего мужика. Он на Севере бригадиром монтажников работает. Сын дяди Вити Дунаева, знаешь? Николай. Отцу своему купил мотоцикл, коня. Денег у него - куры не клюют. Если честно - завидую. Василий замолчал, прикусив губу.

- Разве деньги - главное? - робко произнесла Саша.

- Бывает так, что главное. Понимаешь, Саша, я хочу жить по-другому. Я не хочу всю жизнь, как мои родители, бороться за копейку. Деньги дают человеку свободу, высшую свободу.

- Высшую?

- Не маленькую. Хочу заработать много-много денег, привести матери, положить перед ней и сказать: "Теперь ты, мама, счастливая".

- Ты уезжаешь на Север?

- Уезжаю! Решился. Сначала я туда уеду, а потом тебя перетащу. Мы там будем жить - во как! А в Покровке... нет, здесь надо тянуться из года в год, а там - большие деньги. Сразу - много, много денег!

- Ты же хотел пойти в девятый класс. Сам вчера говорил, что после десятого поступишь в институт. Передумал?

- И институт закончу, а сейчас главное - деньги.

Саша заплакала, уткнула лицо в ладони.

- Саша, что с тобой?

Она молчала и всхлипывала.

- Все будет хорошо - вот увидишь!

- Мне страшно за тебя...