Игорь Свинаренко - Такая страна (Путешествие из Москвы в Россию) Страница 30

Зачем все это нужно? А не бросить ли эту холодную неуютную землю и не уехать ли в теплые обустроенные края? Устроиться где-то по-людски или провести остаток жизни в попытках облагородить холодную косную жизнь? Азарта прибавляет то, что попытки запросто могут оказаться бесплодными.

Стоп, мы здесь про Колыму в частности или про Россию вообще?

Непонятно? А посмотрите на карту русского Севера и ужаснитесь. Собственно Север на этой особенной карте закрашен зеленым, там выше есть еще синее - это и вовсе Арктика. Синего и зеленого набирается 2/3 российской земли! Что сюда входит? Понятно, вся северная окраина русской Европы. А еще - почти вся русская Азия. Там, в нашей Азии, севером не занята только тонкая полосочка земли вдоль китайской границы... Страшно смотреть на эту бедную сиротскую полоску. От нас зачем-то скрывали этот обидный факт. И мы тут в центре наивно полагали, что за Уралом - богатая и обильная земля. Но там - главным образом дикая тундра, страшный холод, вечная мерзлота и никаких железных дорог. А только редкие островки цивилизации, скромные бараки поселков. Эти редкие огоньки видны из самолетного окна, среди бескрайних черных пустынь они просматриваются в безоблачную погоду.

Таким образом, в свете вышесказанного выходит, что, например, Кубань или даже Рязань - это для России экзотика и редкость, а уж никак не норма. А норма у нас - тундра, тайга, вечная мерзлота и белое безмолвие.

- А ну-ка угадай, какой самый большой северный народ? - предложил мне загадку Цветков. - Нет же, не чукчи, а вот кто: русские, получается! Поди поспорь.

А насчет бросить и уехать - даже решение такое было официально принято. Москва сказала - все, хватит, будем вахтовым методом Север развивать. Вахтовики - было сказано - будут прилетать-улетать, а людям, объявили, жить там незачем.

На Колыме был поставлен крест. Каждый третий все бросил (или продал за бесценок) и улетел на материк. Еще пару-тройку лет назад Колыма была вторая после Чечни по скорости бегства людей.

Тогдашний начальник Колымы Михайлов начал сворачивать жизнь на вверенной ему территории. За ненадобностью все распродавалось по дешевке - квартиры, электросети, рыболовный флот и порт, телефонная сеть. А что не купили, то остановилось, разворовалось и само пришло в упадок, как, например, ликеро-водочный завод - некогда главный бюджетный бастион.

Это смутно напоминает игры на фондовых биржах. Кто знает, не было ли это все игрой: объявить о закрытии Колымы, после скупить все по дешевке, а после закрытия аннулировать...

Цветков, будучи в то время крупнейшим колымским предпринимателем, приходил на всякие собрания и громко ругал там Михайлова. Ему жалко было бросать Колыму. Он ее полюбил в 5-летнем возрасте, когда его туда привезли родители. Они потом вернулись на материк, а он сам остался и окончил школу. Потом ездил учиться на инженера в райское Запорожье, которое в виде мечты снится колымским пенсионерам, и вернулся добровольно.

Наша родина - Колыма!

Зачем Цветков вернулся на Колыму? Зачем вообще жить на Севере? Есть ведь теория, что на холоде невозможна цивилизованная жизнь, потому что холод парализует мозги. (Швеция, например, северней нас, но там Гольфстрим и тепло.)

Цветкову смешно про это слушать.

- Наоборот, с Севера цивилизация начиналась! Север стимулирует изобретать шубу, топор, разводить огонь, думать! А в Африке - что? Она теплая и отсталая. Только экстремальные условия заставляют делать великие дела...

Он увлекается, сев на свой конек:

- Северяне - это такая каста, это авантюристы, люди рисковые. Генофонд создался такой, свобода... Такие Америку создавали. Тут собирались люди, способные на поступок, да хоть, например, уехать с материка... Экстремальные условия, тут легко пропасть без помощи, ясно, потому тут всегда помогут. Лагеря? Сюда же отправляли самых отпетых, самых выдающихся, самых сильных. Многие после освобождения оставались на Колыме. Там шел естественный отбор, про который нам рассказывали в школе. Кто помер, кто сбежал, а которые остались, так "гвозди бы делать из этих людей", как говорил поэт. Тут волей-неволей (удачный калабмур!) был создан могучий интеллектуальный потенциал. А колымская спайка - это навсегда.

- Это как фронтовое братство?

- Да, это сравнимо.

Тихий бескровный фронт, легендарное колымское, почти фронтовое братство. Да и про настоящий фронт ведь помнятся больше не моменты нажатия гашетки, а как последний сухарь делили вполне мирным образом.

Те, кому не на что было уезжать и некуда и кому пресной и бессмысленной казалась жизнь на теплом изнеженном материке, и выбрали Цветкова губернатором. Он выиграл эти выборы под страшным для слабонервного материкового жителя лозунгом: "Наша родина - Колыма!" Ну что, ужасно образно. Нам не понять - так это и не для нас.

Свой парень

Московскому аппаратчику Михайлову тогда, конечно, ничего не светило. Начать с того, что Цветков - сын колымского шофера; согласитесь, звучит очень и очень сильно.

- Я сегодня не могу сказать, что хочу, - а привык быть свободным человеком. Я сам себя лишил свободы! - жалуется он на необходимость соблюдать политический этикет. А мысль про добровольное лишение себя свободы - типично колымская.

Губернатор Цветков - страшно прямой и буквальный человек. Когда он, например, говорит, что идет в баню, то там он именно парится, плещется в бассейне и пьет чай. А водка или еще какие удовольствия - нет. Сказал же, в баню. А если б еще что, он бы так и сказал.

Цветков был такой же, как все колымские пролетарии! Без лоска, скорее даже несколько неотесанный. С вставными зубами, как у всех местных; разве что материал у него поприличней, в представительских целях. Ну и с образованием. И еще: богат! И это на выборах его украшало. Откуда деньги - все знали: Колыма маленькая, люди на виду. Все помнили Цветкова еще красным директором, который брал все знамена за соцсоревнование, а потом кооперативщиком - и деньги за капсоревнование.

На Колыме российские процессы идут, конечно, с легким отставанием. Там, например, всерьез еще хвалят Цветкова в таких терминах, как люди ему поверили и пошли за ним, он раньше всех приходит на работу и уходит после всех, не боится брать на себя ответственность, он без выходных и не щадя себя, и мыслит нестандартно! Давайте и мы пару слов скажем про эту нестандартность.

- Я декларации о доходах сдаю с 91-го. Я сам туда пришел, я знал, чем кончится. Надо мной смеялись, а я говорил: смотрите, каждый рубль посчитают! У меня все бумажки хранятся... Когда нас начали декларациями пугать, была моя очередь смеяться: я этого шесть лет ждал!

Мое отличие от многих других в политике, что я могу открыто тратить деньги. Я могу доказать, что заработал их честно в бизнесе. А то ведь у людей деньги, но они не могут объяснить откуда.

А после бизнеса - он ведь в политике с 93-го - был в Совете Федерации Председателем комитета (по делам народов Севера). Там же бизнес запрещен? Зато оборот денег на фондовых рынках разрешен. На акциях "МММ" он, например, получил 25 номиналов, вытащив оттуда деньги за две недели до краха. Бизнес есть бизнес.

Когда перед выборами кандидатов показывали в прямом эфире на местном телевидении, Цветков, конечно, смотрелся выигрышно против обыкновенных серьезных политиков. Он как будто слегка неуклюжий и даже неотесанный, огромный, под два метра, усатый, с широкой могучей шеей. Он похож на матерого могучего моржа, которому как бы и не с кем всерьез сражаться. Еще у него на столе стоит игрушечный бульдозер, придуманный местными имиджмейкерами - тоже неплохой образ для суровых пролетариев.

Ну и потом, при советской власти сражаться с КГБ, да еще в самом энкавэдэшном месте СССР - на Колыме! Некоторые женщины Колымы признавались мне, что это вызывало у них самые сильные чувства из всех чувств, вызываемых мужчинами.

И вот колымские работяги с золотыми зубами несколько для себя неожиданно пришли к удивительной мысли, что не только кухарка может управлять государством, но "и коммерсант может быть губернатором".

- А не бывает классовой злобы? Они пролетарии, а губернатор - богач и капиталист?

- А чем я отличаюсь от нормального человека? Ем я меньше, чем они, не курю, не пью. Ну ладно, одеваюсь лучше - так должность обязывает. Они больше пропивают в свое удовольствие, чем я на костюмы трачу...

- Минуточку! А машина, яхта?

- Машины нет - зачем она нужна? На казенных езжу. Яхта? Ну тогда надо и ледокол к ней покупать, а я его точно не осилю...

Не знаю, как массовый колымский избиратель принял непьющего губернатора. И отчего ж он, правда, не пьет?

- А жалко расходовать интеллектуальный ресурс и время. Серьезно выпить это ж отнимает два-три дня (с опохмелкой и последующей потерей темпа), а мне каждая минута дорога.

Ну разве что с такой оговоркой среднестатистический колымчанин, который, даже будучи младенцем или бабушкой, за год выпивает 22 литра водки (против 16 в среднем по стране), мог смириться с непьющим родным отцом Колымы... Мне кажется, что эти шесть лишних литров легко выпиваются в мае, когда кругом сугробы, и еще в июне, когда со дня на день должно начаться таяние снегов.... Еще удобно напиваться осенью, в августе, когда обрушивается зима и неизвестно, проведут ли ледоколы пароходы с мазутом для котельных.